Однако в доме на улице Мобек царило спокойствие. Розетта спала, сложив руки на груди. Около кровати лежала овчарка. Анжелина вновь разожгла огонь, поскольку от поленьев осталось лишь несколько красноватых углей. Луиджи купил решетку с тремя сочлененными панелями, не позволяющую вылетать горящим уголькам или мелким щепкам.
«Отец Ансельм отпустил мне грехи! — с восторгом думала Анжелина. — Теперь я должна хорошо вести себя, а значит, не провоцировать жениха, не осыпать его безумными поцелуями и всегда следовать здравому смыслу. Мы подождем до нашей первой брачной ночи».
Слово «искупление» буквально преследовало Анжелину, и она чувствовала себя способной на все жертвы, только бы искупить свои грехи.
— Я сейчас сварю вермишелевый суп на оставшемся курином бульоне, — тихо сказала Анжелина.
— Мадемуазель Энджи! — окликнула ее Розетта. — Вы уже вернулись? Как я рада!
— Прости, мне надо было бы вернуться раньше! Я тоже очень рада. Ты хорошо выглядишь, значит, как следует отдохнула.
Розетта лукаво улыбнулась. Анжелина подошла ближе и погладила девушку по щеке.
— Не надо было мне задерживаться! Кто-нибудь мог позвонить и побеспокоить тебя.
— Я не слышала колокольчика. Надо же, а вы долго говорили с доктором Костом! Сейчас уже поздно, правда?
— Начало шестого. Но в такую облачную погоду темнеет рано. Может, я помогу тебе сесть поудобнее?
Не дожидаясь ответа, Анжелина помогла Розетте сесть, подложив ей под спину подушки. Ее движения были спокойными, нежными — материнскими.
— Я приготовила для вас маленький сюрприз, мадемуазель Энджи, — объявила девушка. — Присядьте на две минутки на табурет и закройте глаза. Я не шучу, эй! Не открывайте глаз!
Забавляясь, Анжелина поспешила выполнить просьбу Розетты. На мгновение воцарилась тишина, а потом раздался чистый голос Розетты:
Луна на глади волн сплетает кружева.
Окно распахнуто. Все спит в ночном просторе.
Султанша юная одна. Пред нею море
Серебряной канвой обводит острова[27].
— Ну как? — взволнованно спросила Розетта. — Вы можете посмотреть, вот книга, возле меня. Я прочитала на память, да, я все это запомнила, мадемуазель Энджи! Я не знаю, кто такая султанша, ну так что ж!
— Розетта! — воскликнула Анжелина. — Какой чудесный сюрприз! Ты действительно прочитала и запомнила! Прошу тебя, повтори! Я хочу еще раз послушать!
Розетта с детской гордостью выполнила просьбу Анжелины. Плача от радости, Анжелина бросилась к Розетте и ласково обняла ее.
— Это стихотворение Виктора Гюго. Я оставила сборник так, чтобы ты смогла дотянуться. Ты умеешь читать, но… Как тебе удалось так быстро сделать столь потрясающие успехи?
— Сама не знаю. Я весь день распознавала буквы, как вы говорите, произносила их вслух, складывала вместе, и вдруг все получилось. Я даже вспотела! Когда я поняла, что это обрело смысл, что это очень красиво, я вновь и вновь стала повторять, чтобы сделать вам сюрприз. А когда вы вошли, я притворилась спящей. Мне так хотелось обрадовать вас!
— Ты… ты такая… — пробормотала Анжелина, еще крепче обнимая Розетту. — Если и впредь ты будешь обучаться такими темпами, то станешь школьной учительницей. Завтра я приглашу на полдник Жерсанду и Октавию, и ты прочтешь им это стихотворение.
Розетта радостно улыбалась. Она так трогательно выглядела! Темные косы, матовый цвет лица и глаза цвета зрелых орехов придавали ей особое очарование.
— Мне хотелось бы читать весь день напролет, — призналась она.
— Вскоре ты уже не сможешь остановиться, а поскольку ты прикована к постели, я подберу тебе приключенческие романы. Но я тоже хочу тебе кое о чем рассказать. После обеда Филипп Кост сел в фиакр на площади с фонтаном. Некоторое время спустя я пошла на исповедь к отцу Ансельму. Розетта, ты только не упрекай меня, я ведь так страдала, думая о том, что совершила деяние, сурово осуждаемое Церковью! Мне было так плохо, что я даже решила отказаться от своего ремесла. Я обо всем рассказала священнику. Он простил меня, отпустил все грехи, и если я говорю «все», это действительно означает все. Я рассказала о Гильеме, Анри и обо всем, что касается тебя.
— Не стоило этого делать, мадемуазель! Нет, не надо было! Никто не должен был знать. Теперь я никогда не смогу смотреть в глаза мсье кюре. А я так любила мессы, музыку, песнопения, молитвы…
И Розетта разрыдалась. Ошеломленная Анжелина попыталась оправдаться:
— Ну, не плачь! Священник обязан хранить тайну исповеди. Он не выдаст нас. Ты ведь доверилась Луиджи и по-прежнему смотришь ему в глаза. Отец Ансельм навестит тебя. Он, несомненно, хочет помочь тебе, а не судить. Розетта, прости меня за откровенность, но я больше не могла жить с этим грузом. Я чувствовала себя виновной, мучилась и из-за того, что решила отказаться от своего ремесла. Отныне же мы сможем возродиться. Ты понимаешь, что это значит? Возродиться, ходить на службы с миром в душе и сердце. Я примирилась с Богом, это было необходимо, поверь мне. Когда ты поговоришь со священником, ты испытаешь такое же облегчение.
— Возможно, да, возможно, нет. — Девушка фыркнула. — А это правда, что вы из-за меня больше не хотели заниматься практикой?
— Нет, не из-за тебя, но я так решила и сказала об этом Луиджи. Он так обрадовался! Мы решили отправиться в путешествие до Рождества, посетить Париж.
Розетта вытерла слезы большим носовым платком, который прятала под подушкой.
— Что за чертовщина! Наверняка кюре отнесется к этому благосклонно, правда? — прошептала Розетта.
При малейшем волнении Розетта употребляла словечки, которые так часто приводили Анжелину в отчаяние.
— Наш кюре — святой человек, способный понять чужое горе, чуткий, сострадательный. Не волнуйся. А сейчас давай я объясню тебе, кто такая султанша, согласна?
— Да уж, ладненько.
— Розетта!
— Да, мадемуазель, хорошо.
— Не отчаивайся! Самое трудное позади. Ты научилась читать, ты продолжишь учебу, и я тебя не брошу. Никогда! Мне очень жаль, если я причинила тебе боль, но я должна была сказать тебе правду. А теперь улыбнись!
Но, вместо того чтобы улыбнуться, Розетта протянула к ней руки, явно воодушевленная. Анжелина обняла девушку и крепко прижала ее к себе.
— Все позади. Мы должны быть счастливы и думать о будущем. У меня созрел план, который должен доставить удовольствие моему жениху и мадемуазель Жерсанде.
— Какой план?
— Мы поедем в Лозер, в знаменитые семейные владения де Беснаков. Как-то раз Октавия описывала его мне. Судя по всему, это мануарий, окруженный большим садом или парком. Там есть небольшой пруд и великолепные конюшни. Я дам тебе свой дорожный костюм из коричневого бархата, тот самый, в котором с такой робостью, поскольку опоздала, входила в больницу Святого Иакова.
Эти обещания развеяли печаль Розетты, и она радостным тоном возразила:
— Но жакет будет болтаться на мне, ведь я худее вас в груди!
— Я ушью его по твоему размеру, юная кокетка! Итак, мы говорили о султанше. Султанша — это жена султана, а султан — король или принц в оттоманских странах. Часто у такого государя бывает несколько жен, несколько султанш. Они носят дорогие украшения, красятся, надевают расшитые золотом и камнями цветастые наряды. Я покажу тебе иллюстрацию, только мне надо взять книгу у мадемуазель Жерсанды. А теперь я сварю суп.
Анжелина надела голубой передник и подбросила дров в печку. Собака внимательно следила за каждым ее движением, как надежный страж дома, который должен быть в курсе всего происходящего. Вдруг, когда Анжелина ставила котелок на треножник, Спаситель хрипло залаял. Почти тут же за овальным стеклом слухового окна появилось лицо Октавии.
— Входи! — крикнула Анжелина.
Служанка вошла, прижимая к боку корзину.
— Здравствуйте, барышни! — громко произнесла она. — Да уж, вечерок выдался прохладный! Я пришла узнать, как поживает наша больная. До чего же неприятно вот так упасть! Надо немного думать головой, сорвиголова ты эдакая! Когда думаешь, крепче держишься на ногах!
И Октавия рассмеялась, довольная своей шуткой. Она свято верила в версию о несчастном случае, которую придумали Анжелина и Луиджи, считавшие необходимым скрыть истинные причины столь отчаянного поступка Розетты.
— Энджи, ты нашла ее ожерелье? — добавила Октавия.
— Какое ожерелье?
— То самое, которое она хотела поймать, когда оно упало со стены.
— По правде говоря, у нас не было времени искать его.
— Да, — подхватила Розетта. — Мсье Луиджи обещал мне купить другое ожерелье. В любом случае, это было дешевое украшение, обыкновенная безделушка.
— Безделушка! А ты, малышка, осваиваешь прелестные слова.
Октавия поставила корзину и направилась к кровати, чтобы поцеловать Розетту. Служанка светилась от радости, ведь она так любила этот дом на улице Мобек.
— Интересно, когда вернутся мадемуазель и мсье? — Октавия вздохнула. — Мне так скучно одной! Без малыша наш дом как будто пустеет. И вот я сказала себе: Октавия, надо навестить барышень.
— Ты правильно сделала. Розетта, не прочитаешь ли нам стихотворение?
Розетта не заставила просить себя дважды. Едва она произнесла последнее слово, как зазвонил колокольчик. Овчарка, зарычав, вскочила.
— Уже иду! — крикнула Анжелина.
Вскоре она стояла лицом к лицу с элегантной женщиной лет пятидесяти. За ее спиной виднелся черный фаэтон, в котором сидел молодой человек, очевидно, правивший гнедой лошадью.
— Побыстрее известите о моем приходе мадемуазель Лубе! — умоляющим тоном произнесла женщина. — Скажите ей, что это срочно. У моей дочери больше нет сил терпеть эти адские боли.
— Это я повитуха Лубе. Но что такое? Где вы живете?
— Ах, это вы! Поехали, умоляю вас! Мы живем на улице Пюжоль, в Сен-Жироне. У моей дочери схватки начались ночью, а сейчас ей совсем плохо. Это ее первенец. И я так беспокоюсь!