— Зачем нам нужны оба кинжала? — спросила я у неё, когда мы поспешили вниз.
— Как и люди, каждый кинжал имеет разную силу, — ответила она. — Бриллиантовая Слеза обладает магией, способной проходить сквозь время и пространство, тогда как Сапфировая Слеза обладает способностями Разрушителей Чар. Вы можете использовать Сапфировую Слезу, чтобы разрушить узы магии между солдатами Улья, которые придают им огромное коллективное усиление их способностей. Затем вы можете использовать Бриллиантовую Слезу, чтобы открыть портал и послать этих захватчиков туда, откуда они пришли. После этого запечатайте магическое зеркало, чтобы они никогда не вернулись к нам.
То есть, у каждого кинжала имелись особенные способности. И только Бриллиантовая Слеза могла переносить нас между мирами. Нам повезло, что мы нашли её первой, иначе мы могли никогда не найти путь к Сапфировой Слезе.
— Фейт, я кое-чего не понимаю, — сказала я. — Если Улей годами терроризировал ваш мир, почему вы не использовали Сапфировую Слезу, чтобы дать отпор? Вы могли бы применить кинжал, чтобы разрушить узы, объединяющие солдат Улья. Это ослабило бы их коллективную магическую мощь.
— Лишь достойный может заявить права на Сапфировую Слезу, — сказала она. — Лишь наследник.
— Наследник?
— Ты, Каденс, преемница Бессмертного Наследия. Чемпион Магии. В пророчестве написано, чтобы прибытие наследника проложит путь к возвращению Бессмертных.
Я потеряла ход мысли ещё на «наследнице Бессмертного Наследия».
— Ты происходишь от Бессмертной крови, Каденс, — сказала она мне. — Большинство людей обладают Бессмертной кровью, но в них она слаба и разбавлена. Но не в тебе. В тебе Бессмертная кровь сильна.
— Должно быть, поэтому способности к косвенной магии проявились в тебе ещё до того, как ты стала архангелом, — заключил Дамиэль.
— Да, — Фейт кивнула. — Магии чистого Нектара достаточно, чтобы разжечь искру магии Бессмертного Наследия, и неважно, насколько слаба или разбавлена в ком-то Бессмертная Кровь. Но Каденс демонстрирует эти способности, ещё не выпив тот чистый Нектар, который сделает её архангелом, — она улыбнулась мне. — Ты особенная.
Я наклонила голову, указывая на Дамиэля.
— А что насчёт него? — спросила я у Фейт. — Он тоже демонстрировал эти способности.
— В его венах также течёт Бессмертная кровь, — она посмотрела на Дамиэля, оценивая его. — Но является ли он преемником Бессмертного Наследия? — она покачала головой. — Нет, я просто этого не представляю. Его разум утомлён, подозрителен, закрыт. Бессмертные — это не только их магия; это принятие и многообразие. Вера и доверие. Лишь тот, кто поистине достоин, может заявить права на Сапфировую Слезу.
— Кто решает, достойны ли мы? — спросила я.
— Дух-покровитель храма, — сказала она мне. — Он защищает Сапфировую Слезу. Только тот, кто достоин, сможет управлять силой кинжала.
Стены задрожали.
Фейт содрогнулась.
— У нас мало времени до того, как Улей пробьёт стены. Мы должны первыми добраться до Сапфировой Слезы.
— Каковы шансы, что один из солдат Улья окажется достаточно достойным, чтобы управлять кинжалом? — спросила я.
Потому что если так случится, у нас будут большие проблемы. И не только Найтингейл, этот отдельно взятый мир, будет в опасности. Улей, похоже, состоял из таких дружелюбных людей, которые погонятся за нами до самой Земли за то, что мы осмелились помешать их осаде.
— Маловероятно, что кто-то из солдат Улья достоин, — она медленно кивнула. — Нет, ведь даже никто из здешних не оказывался достойным управлять его силой.
— Им не нужно управлять магией кинжала, чтобы украсть его и скрыть от остальных, — заметил Дамиэль.
— Именно так, — согласилась Фейт. — Если Улей заполучит Сапфировую Слезу, они всё испортят. Пророчество никогда не исполнится. Бессмертные никогда не вернутся к нам. Но ты можешь остановить Улей, Каденс. Ты Чемпион.
Я посмотрела на юную девочку с мечтательными глазами и такой большой надеждой в сердце. Она верила в меня. А я-то думала, что это отец возлагал на меня большое давление. Эта девочка думала, что будущее её мира, всех миров в падшей империи Бессмертных, лежало в моих руках.
— Теперь уже недалеко, — сказала Фейт, ведя нас по очередной винтовой лестнице.
— Вот и причина, по которой она нам помогает, — прошептала я Дамиэлю, пока мы следовали за ней. — Она хочет, чтобы мы спасли её людей. Она нуждается в нас. Ей можно доверять.
Он нахмурил брови.
— Если у кого-то имеется причина делать то, что они делают, это ещё не делает их невиновными. Виновные всегда имеют свои причины.
— Эта девочка виновна лишь в том, что у неё есть надежда, и в том, что она нам помогает.
— Посмотрим.
Дамиэль упорно отказывался верить. У него действительно не было веры — в людей, в мир, во вселенную, в утверждение, что в итоге всё сложится хорошо, если мы будем усердно работать и поступать правильно. Именно поэтому он несчастен. Ему нужно немного веры в жизни.
Мы миновали арочный проем, который вёл в большой зал, отделанный золотом и драгоценными камнями. Он был настолько же роскошным, насколько само поселение было простым и непритязательным.
— Тронный зал, — сказала Фейт, зигзагами проходя между урнами и вазами, драгоценностями и коронами.
Огромный золотой трон, который мог бы служить сиденьем для великана, стоял на возвышенной платформе; по обе стороны от него находились сокровищницы, а у подножья — узорчатый ковёр. Прошли тысячи лет с тех пор, как там сидело Бессмертное божество храма, но трон оставался как новенький. Ни единого пятнышка, ни единой пылинки — он по-прежнему служил свидетельством величия Бессмертных и людской веры в них.
— Мы сохраняем его в чистоте до того дня, когда Козерог и другие Бессмертные вернутся, — сказала Фейт, заметив, что я долго смотрю на трон. — Прошло так много времени, и многие потеряли надежду, но верующие по-прежнему приходят сюда и заботятся о храме, — она махнула мне идти вперёд. — Сюда. Вход в Реликварий находится здесь.
Мы остановились перед дверью, которая скрывалась позади гигантского трона. Дамиэль положил ладонь на золотую ручку и повернул её. Мы с ним вошли в дверной проем.
Когда мы шагнули в комнату, возникла ослепительная вспышка света. Моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы адаптироваться. Это недостаток сверхъестественно острых органов чувств; их слишком легко перегрузить.
Мои уши также испытали перегрузку. Несколько секунд я ничего не могла слышать. Лишь белый шум. Затем возник тихий звон, когда звуки постепенно начали возвращаться. Вслед за этим восстановилось и зрение.
Когда я вновь сумела видеть, я осознала, что нахожусь в небольшой комнате. В Реликварии находилось совсем немного сокровищ, и они были далеко не такими роскошными, как то, что лежало в тронном зале. Эти сокровища были более приватными, более личными. Тронный зал явно предназначался для показухи, демонстрации богатства, силы и мощи, но это место сводилось к тихим размышлениям и уединённому наслаждению. Комната предназначалась для одного человека за раз, поэтому была такой небольшой, что мы с Дамиэлем едва могли уместиться тут вдвоём.
Я быстро приметила Сапфировую Слезу на стене. Она выглядела в точности так же, как и Бриллиантовая Слеза, вот только драгоценный камень в рукоятке был сапфиром, а не бриллиантом. Однако сверкал он не менее ярко. В глубинах драгоценного камня кружила магия, словно там назревал тёмно-синий океанский шторм.
Фейт не вошла в комнату. Она ждала по другую сторону дверного проёма, по-прежнему стоя в тронном зале.
— Возьми его, Каденс. Возьми Сапфировую Слезу и исполни своё предназначение Бессмертной Наследницы, Чемпиона, Носителя Магии.
Ну, кто я такая, чтобы спорить с предназначением?
Я потянулась к Сапфировой Слезе. Магия закружила вокруг кинжала. Она пронеслась по моей коже, ощущаясь очень похожей на разряд молнии. Это защитный барьер, который покрывал кинжал. Заклинание разорвалось. Резкий укус живой молнии смягчился; теперь он ощущался, как нежное накатывание волны на мою кожу. Мгновение спустя защитное заклинание вокруг кинжала рассеялось. Я сомкнула пальцы на рукоятке и взяла оружие со стены.
Всё здание затряслось так, будто земля под нами только что содрогнулась от толчка землетрясения. Может, я всё-таки недостойна. Может, я спровоцировала ловушку.
Фейт посмотрела на меня, и её широко распахнутые глаза дрогнули.
— Защиты храма пали. Улей ворвался в ворота.
Глава 20Улей
Весь храм ужасно трясся, пока Дамиэль, Фейт и я бежали из Реликвария, через тронный зал и вверх по множеству ступенек в фойе. Добравшись туда, мы увидели, что наши страхи воплотились в жизнь: солдаты Улья прорвались через ворота. Огромные, роскошные двойные двери высотой в несколько этажей разлетелись в щепки. Солдаты в красной кожаной униформе хлынули меж их поломанных останков. Пожиратели Магии ринулись вперёд, чтобы дать им отпор.
Улей здесь.
На каждом солдате имелся шлем. Один из восьми различных символов украшал эти шлемы. Каждый символ обозначал разную магическую способность.
— Улей, похоже, использует для обозначения магии солдата практически те же символы, что и мы в Легионе, — прокомментировала я, обращаясь к Дамиэлю.
Капелька крови означала Поцелуй Вампира, сосуд зелья — Котёл Ведьмы. Музыкальная нота указывала на Песню Сирены. Тут имелся также символ огня для Бури Дракона, отпечаток лапы для Тени Оборотня, рука телекинетика для Чар Телекинетика и цветок для Прикосновения Фейри.
Восьмой символ, глаз, символизировал всевидящие способности телепата. Поскольку Шёпот Призрака был способностью ангела второго уровня, в Легионе мы вместо глаза использовали пару крыльев — серебристых и золотых.
— На шлеме каждого солдата Улья имеется также второй символ, — сказал Дамиэль. — Моя версия — что этот символ обозначает отряд, к которому относится солдат.