— Но, может, теперь ты попытаешься время от времени видеть в людях хорошее, а не только плохое? — произнесла я с надеждой. — Вот почему ты притворяешься таким плохим, таким жестоким. Ты боишься, что если кто-то увидит в тебе хорошее, ты окажешься уязвимым. И тебя предадут.
— Я вижу хорошее в тебе, — его глаза пленяли меня. — Все остальные ещё под вопросом.
Я улыбнулась.
— Это уже начало.
Он ничего не сказал.
— Дамиэль?
— Да?
— Ты… — я отвернулась, впервые желая, чтобы он мог прочесть мои мысли, и мне не нужно было их проецировать. Чтобы он знал, что я так стеснялась спросить. — Ты собираешься меня поцеловать? — я вновь застенчиво посмотрела ему в глаза, и мои щёки опалило румянцем.
Он наблюдал за мной. Молчание затянулось. Наконец, я не выдержала.
— Ну? Собираешься? — спросила я.
Он выгнул одну бровь.
— Я всё ещё пытаюсь решить.
— О, — я попыталась не выдать разочарования, но уверена, что мои плечи чуточку опустились.
— Ты не очень-то хорошо отреагировала, когда я поцеловал тебя в прошлый раз. Насколько я припоминаю, ты врезала мне кулаком.
— Ты был ранен и использовал этот факт, чтобы подманить меня достаточно близко и поцеловать меня.
Он пожал плечами.
— Тебе же понравилось.
— Это… — чистая правда. — К делу не относится.
— Вот как? Тогда почему сейчас ты просишь поцеловать тебя?
Тут он меня подловил.
— Я не прошу тебя поцеловать меня. Я спрашиваю, собираешься ли ты поцеловать меня, — я играла со словами, и мы оба это знали. — Чтобы я могла подготовить ответ.
На его губах заиграла улыбка.
— И что это будет за ответ? — он преодолел последние несколько дюймов, разделявшие нас.
— Ну, я…
Его рот накрыл мои губы. Дамиэль мягко поцеловал меня один раз, коротким и сладким поцелуем, затем так же быстро сделал шаг назад. Мои ладони стиснули его плечи, пытаясь вновь привлечь его к себе, но он оставался неподвижным, как гора.
— Куда более приятный ответ, чем удар кулаком, — на его лице промелькнуло веселье.
— Ещё не поздно врезать тебе, — проворчала я.
Он усмехнулся, и эта усмешка была тёмной и аппетитной, как вишни в шоколаде.
— Мне пора идти. Надо переодеться. Если ты не хочешь, чтобы я присутствовал на твоей церемонии Дракона в грязной, окровавленной и подпалённой одежде.
Мой взгляд пробежался по его телу. Его одежда пребывала в плачевном состоянии. А волосы торчали во все стороны. Я не замечала этого прежде. Представить себе не могу, что же меня так отвлекло…
— Ну, мы не можем допустить, чтобы Мастер-Дознаватель имел какой-то другой вид, кроме совершенно упорядоченного и почтенного, — мой смешок оказался более бездыханным, чем я намеревалась. Поцелуй Дамиэля, хоть и короткий, явно пробрал меня до глубины души.
— Скоро снова увидимся, — он склонил голову передо мной, затем пересёк мою комнату и открыл дверь.
На пороге стояла Аллегра, уже поднявшая руку, чтобы постучать. Её тёмные глаза выпучились, когда она увидела в моей комнате Дамиэля. Он проскользнул мимо неё прежде, чем она успела оправиться от шока. Его уже и след простыл к тому времени, когда она вошла в мою комнату и закрыла за собой дверь.
— Ты забыла отдать честь полковнику Драгонсайру, — поддразнила я её.
— Его одежда была помятой, а волосы — взъерошенными, — брови Аллегры взлетели вверх.
— Работа ангела может быть рискованной.
— Твоя одежда и волосы выглядят ничуть не лучше, Каденс. Что Дамиэль Драгонсайр делал в твоей комнате посреди ночи? Что вы двое затеяли?
— У нас было приключение.
Глаза Аллегры просияли, а губы изогнулись в усмешке.
— Это я вижу, — она смерила меня взглядом с головы до пят.
— Что ты делаешь? — потребовала я.
— Ищу «отметины любви». Или ему хватило приличия залечить их?
— Нет никаких отметин любви, — хотя мои губы по-прежнему покалывало от его поцелуя; это считается? — Это было не такое приключение.
Она плюхнулась на мою кровать.
— Да ладно!
Я покраснела от её намёка на то, что моё приключение с Дамиэлем носило сексуальный характер. Всё вовсе не так. Наше время, проведённое вместе, было намного глубже чего-то чисто физического.
И всё же в глубине души я невольно цеплялась за прикосновение его ладони к моему лицу и за поцелуй его губ.
Я выбросила эти мысли из головы. Когда мы с Дамиэлем связались друг с другом через кинжалы, мы разделили моменты куда более интимные, чем то, о чём говорила Аллегра. Мы заглянули в души друг друга. И я нескоро забуду такой опыт.
Аллегра наблюдала за каждым моим движением.
— Боги, Каденс, я знаю, что полковник Драгонсайр красив, и он весь из себя такой таинственный ангел, но он же Мастер-Дознаватель. Ты не можешь запасть на него.
— Западают школьницы, а не ангелы, — натянуто сказала я.
— Ну, а этот ангел ещё как запал, — она показала на меня. — Ты по уши втюрилась в Дамиэля Драгонсайра.
— Да не втюрилась я. Просто увидела его в новом свете.
Заглянула за маску Мастера-Дознавателя. В его душу. Вот что показали мне кинжалы.
— Он не тот монстр, которым его все считают, — добавила я.
Аллегра принялась издавать чмокающие звуки губами, изображая поцелуи.
Я закатила глаза.
— Как я и сказала, это было не такое приключение. Мы путешествовали в другой мир. Это была настоящая миссия. Я тебе всё расскажу, пока буду готовиться к церемонии Дракона.
Глава 24Морской Дракон
Тронный зал Замка Бури выглядел совсем не так, как в иллюзии Фейт. Для начала не было вооружённых солдат, целившихся мне в голову. И никто не кричал, требуя немедленно казнить меня. Вместо этого, когда я вошла в помещение, присутствующие здесь сегодня солдаты Легиона смотрели на меня с уважением и, может, даже немного с лёгким благоговением.
Четыре трона Драконов ждали на другой стороне очень длинного зала.
Мужчина в длинных зелёных одеяниях стоял перед троном Земляного Дракона. На его шее висела металлическая подвеска с такой длинной цепочкой, что она доставала почти до его пупка. Узкий кинжал, который он носил на поясе, очень отличался от нашего с Дамиэлем оружия.
Перед троном Небесного Дракона стояла женщина-солдат в пурпурных и жёлтых одеяниях. Лёгкий ветерок струился в шелковистой ткани. Вот только у него не было физического источника. Ветерок был магическим и, похоже, влиял только на её одежду.
Светящееся зелёное дерево было выгравировано на троне Земляного Дракона, а на троне Небесного Дракона — золотая молния. Однако символы на двух других тронах — пламя трона Огненного Дракона и капля воды на троне Морского Дракона — оставались неосвещёнными. В данный момент возле трона Морского Дракона стояла Никс.
Аллегра прикоснулась к моей руке, затем присоединилась к другим зрителям церемонии. Я осталась одна в центре внимания всех этих солдат Легиона, большинство из которых было мне не знакомо. Шагая к Никс, я приметила в море незнакомцев Дамиэля. Я хотела улыбнуться ему, но тут увидела в толпе моего отца. Он наблюдал за мной.
Все наблюдали за мной, не только Дамиэль. Хотя когда он смотрел на меня, остальные растворялись. И мы оставались вдвоём, как было тогда, когда нас связывали бессмертные кинжалы.
Мне пришлось напомнить себе, что другие смотрят. Так что я держала голову высоко поднятой и смотрела перед собой, на своё будущее: трон Морского Дракона. Я намного лучше стала контролировать крылья по сравнению со своим первым днём в качестве ангела. Когда я впервые встретила Дамиэля, я так нервничала в присутствии Мастера-Дознавателя, что они просто сами появились. Не сегодня. Сегодня они были элегантно расправлены позади меня, высоко и широко, делая меня до невозможности огромной. Как и положено ангелу.
— Каденс Лайтбрингер, — сказала Никс, когда я остановилась перед ней.
Она пробежалась взглядом по моим сине-белым одеждам. Переодеваясь в церемониальное одеяние, я рассказывала Аллегре о своём путешествии на Найтингейл с Дамиэлем. Она уже знала про мою необычную магию, так что я не скрыла эту часть, как в своём официальном отчёте. Но я не сказала Аллегре, что в Дамиэле тоже есть Бессмертная кровь. Это не мой секрет.
— Займи своё место, — приказала Никс, показывая на трон Морского Дракона.
Я села на свой новый трон. Солдат протянул Никс длинную цепочку, и она обошла меня по тесному кругу, приковывая меня к моему трону. Пока она снова и снова оборачивала вокруг меня эту цепь, её звенья начали светиться голубым. Блестящий металл обжигал мою кожу. Боль была почти невыносимой, но я не кричала. От меня ожидалось, что я вытерплю это молча.
В сочетании с болью я ощущала кое-что ещё. Нечто древнее, как сама Земля. Я ощущала неукротимую, первобытную мощь стихийной силы, струившейся по стенам замка, вливавшейся в трон, по цепям и, наконец, в меня. Эта древняя сила связывала меня с замком и близлежащими Болотами, где царила стихия Моря, где правили вода и лёд. А через стихию воды и льда я связывалась со всем миром, с погодой и магией стихий Земли.
Чистая, невообразимая мощь стихии Моря сотрясала всё моё тело, но я была так тесно прикована к трону, что не могла пошевелиться. Сила сотрясала меня до тех пор, пока грохот в ушах не заглушил все. Он нарастал, двигался ещё быстрее, ещё первобытнее.
А потом всё закончилось.
Тряска прекратилась, сменившись тихими, спокойными звуками моря. Я ощущала нежные волны безмятежного океана. Я чувствовала вкус морского воздуха. Я слышала тихую ночь после снегопада — безмолвную, умиротворённую, застывшую. Я ощущала свежий, покалывающий запах тающего весеннего снега над цветущими скалами в русле реки. Я наблюдала за медленным движением ледников, которое было неуловимым для других, но не для моей магии.
Я чувствовала это всё — мощь воды, льда, моря — связанное со мной через магию этого замка.
Сковывавшие меня цепи исчезли, рассеявшись холодным туманом.