к все участники событий ни на секунду не сомневались в том, что видели собственными глазами. Но что случилось, то случилось… правильно ли это было или нет – не имеет уже никакого значения: к тому времени, когда Ангелы разбили свой лагерь в Уиллоу Кав, даже «постановление о сдерживании», вымученное в недрах местной администрации, потеряло всякий смысл. «Отверженные» просто-напросто были вынуждены действовать с учетом ежесекундно меняющейся окружающей их реальности.
Я не собирался участвовать в конфликте, но, после ловкого бегства от магазина Уильямса, моя скромная персона четко ассоциировалась с Ангелами, и лично для себя я не видел способа безболезненного отползания на нейтральную полосу. Баргер с Питом, похоже, считали меня своим в доску. Мы рулили на другой берег озера, а они попытались честно объяснить мне важность «цветов». Правда Пита здорово позабавило, что мы вообще подняли этот вопрос. «Черт, – выдохнул он, – вот здесь-то и зарыта собака».
Другая торговая точка находилась в самом центре основной территории, занятой туристами, и, когда мы туда добрались, собравшаяся там толпа была такой огромной, что оставалось одно-единственное место для парковки – между бензоколонкой и черным ходом. Если начнутся напряги, то мы опять окажемся надежно заперты в мышеловке. На первый взгляд, положение выглядело гораздо хуже того, из которого мы только что выпутались.
Но собравшаяся толпа была совсем другой, нежели у заведения Уильямса. Судя по всему они уже несколько часов промаялись в ожидании какого-нибудь действия со стороны настоящих Ангелов Ада, – ух ты, живые Ангелы! – и, как только двое из нас вылезли из машины, собравшиеся удовлетворенно заурчали и зашелестели. Местных в толпе не было, собрались, в основном, туристы из города, из долины или с побережья.
Магазин был до отказа забит газетами, освещающими изнасилование, совершенное Ангелами Ада в Лос-Анджелесе, но нельзя сказать, чтобы встретившие нас люди выглядели испуганными. Наоборот, любопытных становилось все больше и больше, и они обступили нас плотным кольцом, пока «отверженные» торговались с владельцем, низкорослым круглолицым человечком. Круглолицый повторял как заведенный: «Ясный пень, ребята, я о вас позабочусь». Он был чересчур, даже навязчиво, дружелюбен, и в своем дружелюбии дошел до того, что по пути к пивному погребу похлопал Пита по черным от сажи плечам.
Я купил газету и пошел в бар, где сел у ланч-стойки в самом дальнем углу. Сижу, читаю рассказ об изнасиловании, и слышу, как маленькая девочка позади меня спрашивает: «Где же они, мамочка? Ты же сказала, что мы обязательно их увидим». Я оглянулся и посмотрел на ребенка, кривоногую фею, у которой только-только выпали молочные зубы, и в очередной раз воздал хвалу господу за то, что мой собственный отпрыск – мужик. Я взглянул на мать девочки, и попытался отгадать, какие странные извилины в мозгу руководят ее сознанием в эти удивительные времена. Спокойная, уверенная в себе баба, выглядящая на все тридцать пять, короткие светлые волосы и блузка без рукавов, небрежно заправленная в тесноватые «бермуды». Живописнейшая картина… жарким калифорнийским днем женщина с толстым животиком, в темных очках а-ля Сент-Тропез болтается по рынку на курорте, таская за собой свою дочку, ученицу начальной школы, и поджидает среди озабоченной толпы прибытия Цирка Хулиганов, разрекламированного в Life.
Вспомнилась весна прошлого года, когда я ехал однажды вечером из Сан-Франциско в Биг Сур и услышал по радио сообщение о чудовищной приливной волне, которая вроде должна была обрушиться на Калифорнийское побережье около полуночи. Часы не успели пробить одиннадцати часов, когда я был уже в Хот Спрингс Лодж, расположенном на скале прямо над океаном, и ворвался внутрь, как оглашенный вопя об опасности. Эта ночь тянулась неправдоподобно медленно, и единственно, кто еще там бодрствовал – полдюжина местных жителей, сидевших вокруг стола из красного дерева и распивающих вино. Они уже слышали штормовое предупреждение и ждали, когда же грянет буря и обрушится обещанная волна. «Приливная волна, ей-богу!» – это зрелище, безусловно, стоит того, чтобы ждать часами. Той же самой ночью, согласно горестным полицейским отчетам, более десяти тысяч человек явились на океанский пляж в Сан-Франциско, и из-за этого на прибрежном хайвее образовалась такая геморройная транспортная пробка, которая еле-еле рассосалась лишь к рассвету. Всех этих людей вполне могло сгубить собственное любопытство, ведь, если бы волна объявилась по расписанию, большинство из них погибло бы. К счастью, волна благополучно сошла на нет где-то между Гонолулу и Западным побережьем…
Примерно пятьдесят человек глазели на нас, пока мы грузили пиво. Несколько тинейджеров, собравшись с духом, бросились нам помогать. Человек в полосатых хлопчатобумажных шортах и черных носках, столь любимых бизнесменами, настойчиво упрашивал Пита и Сонни попозировать ему, пока он своей камерой выстроит панорамный ряд для домашнего кино. Еще один тип в «бермудах» неслышно подобрался ко мне и спросил шепотом:
– Скажите, ребята, вы на самом деле наци?
– Только не я, – ответил я. – Я из Kiwanis.
Он многозначительно кивнул, как будто наперед знал все, что я ему скажу.
– А как же тогда быть со всем тем, о чем вы любите читать? – спросил он. – Ну, ты понимаешь, все эти штуки, связанные со свастиками…
Я обратился к Сонни, который показывал нашим добровольным помощникам, как ставить ящики на заднем сиденье: «Эй, этот парень хочет знать, наци ты ли нет?». Вопреки моим ожиданиям, Баргер не рассмеялся, а погнал свою обычную телегу относительно свастик и железных крестов. («Да это вообще не имеет никакого значения. Мы покупаем это добро в дешевых магазинчиках».) Но именно в тот самый момент, когда мужчину вроде бы все в ответе Баргера устроило, немедленно последовала грубая подъебка, и Сонни выдал один из тех раздражающих провокационных экспромтов, которые сделали его любимцем среди репортеров Бэй Эреа. «Но эти штучки во многом связаны со страной, которой мы восхищаемся, – продолжил он, имея в виду довоенную Германию. – У них была дисциплина. И никакого пиздобольства. Не все идеи у них были правильными, но, по крайней мере, они уважали своих лидеров и могли доверять друг другу».
Казалось, аудитория готовилась переварить его тираду, я же быстренько предложил вернуться назад в Уиллоу Кав. Я боялся, что в любой момент кто-то обязательно завопит о Дахау, а затем какой-нибудь разъяренный еврей пришибет Баргера складной табуреткой. Но ничем подобным в воздухе не пахло. Атмосфера была настолько конгениальной, что мы и сами не заметили, как снова очутились в лавке, поедая гамбургеры и потягивая бочковое пиво. Я уже начинал ощущать в теле приятный расслабон, как вдруг на улице послышался рев мотоциклов, и толпа рванула к двери. Через несколько секунд появился Скип из Ричмонда и заявил, что он ждал пива слишком долго, его терпению пришел конец и сам решил надыбать пару-другую упаковок. Вскоре подъехали еще несколько таких же отчаявшихся Ангелов, и владелец угодливо засуетился у стойки, обслуживая каждое рыло с пленительным энтузиазмом: «Пейте, пейте, ребятки, спешить некуда… Бьюсь об заклад, после такого долгого пути у вас в горле совсем пересохло, а?».
Поведение этого человека все-таки было не совсем нормальным. Когда мы уезжали, он стоял у машины и уговаривал нас непременно вернуться и привезти с собой «еще друзей». Учитывая обстоятельства, я внимательно вслушивался в предательскую дрожь безумия в его голосе. «А может быть, он и не хозяин даже, – в голову закралась нехорошая мысль. – Может, настоящий владелец заведения укатил со своей семьей в Неваду, от греха подальше, оставив деревенского сумасшедшего заниматься магазином и разбираться с варварами по своему полоумному усмотрению?» Да кем бы ни был этот дерганый маленький человечек, он просто продал нам восемьдесят шестибаночных упаковок по полтора доллара за каждую и гарантировал себе умопомрачительные продажи на весь оставшийся уик-энд… И медного гроша не потеряв, он усмирил, или приручил, самую крутую звериную акцию Западного побережья, главные действующие лица которой всегда безошибочно угождали жаждущей скандала толпе и могли вместо традиционного приозерного фейерверка погрузить это местечко в непроглядный мрак. Теперь ему надо было беспокоиться лишь о том, чтобы сами звери-участники внезапно не потеряли голову: тогда, в результате вспышки невиданной брутальности, будут уничтожены и его доходы, и сами покупатели. А на следующей неделе все случившееся газеты опишут так:
ИЗНАСИЛОВАНИЕ ОЗЕРА БЕЙСС: ОГОНЬ И ПАНИКА НА ГОРНОМ КУРОРТЕ; КОПЫ СРАЖАЮТСЯ С АНГЕЛАМИ АДА, ПОКА ЖИТЕЛИ СПАСАЮТСЯ БЕГСТВОМ.
Местные жители, похоже, уже смирились с неотвратимостью насилия, и не было ничего удивительного в том, что и оружие у них нашлось, и лица стали непроницаемо угрюмыми. И в том, что полицейских крючило от напряжения и нервозности, тоже не было ничего странного. После Монтерея наша вылазка была первым серьезным ралли, а вся поднятая до небес шумиха вокруг него была тем самым решающим фактором, роль которого не отрицала ни одна из сторон – ни сами красавцы-outlaws, ни полиция. Все эти дорожные заграждения и «постановления о сдерживании» лишь создали новые проблемы для тех и других. Идея с тщательно подобранным кемпингом использовалась и ранее, но она никогда не срабатывала, как надо, разве что только поздней ночью, когда «отверженные» в любом случае не собирались шататься по округе.
Настоящим камнем преткновения была, естественно, ситуация с пивом. Сами Ангелы всегда гордились собой, вернее тем вкладом, который они неизбежно вносили в процветание любой посещаемой ими общины. Несмотря на внушаемый ими ужас, в кассах местных кабаков оседало немало «ангельских» долларов. Вот почему они никак не могли сообразить, откуда берутся люди, отказывающие им без всякого предупреждения в удовольствии попить пивка. Такое неуважение могло побудить их выгрести весь город подчистую.
Но в Бейсс Лейк ситуация складывалась совсем по-другому. У местных была почти неделя, чтобы наработаться до отупения и обеспечить себе тылы… и утром в субботу они заблаговременно приготовились к худшему. Среди мер по обеспечению безопасности, на эффективность которых они полагались, на первом месте стояло ясное понимание того, что хулиганы перестанут быть такими страшными и ужасными, если им дать вылакать море пива. Это понимал каждый участник спектакля, и продавцы пива тоже. Помимо вышесказанного, фишка ложилась так, что в любом случае этот уик-энд не