Она твердо посмотрела на него.
— Ответ по-прежнему отрицательный, лейтенант. Я не убивала Маргарет. Да и как бы я смогла. Вы ведь раньше говорили, что так не думаете.
— Ну, я придумал способ, — сказал Мендоса. — Вполне… м-м… аккуратный.
— Охотно вам верю. Держу пари, у вас такие вещи неплохо получаются. Но я думала, что вы лучше разбираетесь в людях. Способны они на преступление или нет, по их характеру. Хорошо, я расскажу, и я понимаю, конечно, о чем вы спрашиваете, но вам мой ответ не понравится. Боюсь, я не смогу доказать правдивость моих слов. Видите ли, в тот раз я впервые встретила Маргарет после нашей последней ссоры, когда я обвинила ее в распускании сплетен и всем остальном. Не думаю, что я бы поехала туда, если бы знала, что она там будет. Но я поехала и увидела ее. Нетрудно было среди толпы ее избегать, не привлекая к этому внимания. Но я не отрицаю, что была сильно выбита из колеи. Вы понимаете, — она пожала плечами, — как только смогла, я вежливо распрощалась и ушла… но я снова стала обо всем этом думать. Я не вынашивала, лейтенант, ни одной темной мстительной мысли против Маргарет, уверяю вас. Но я знала, что не усну, если поеду домой, и совсем не хотела возвращаться в пустую квартиру. У меня есть одна старая привычка, о которой вы не знаете: когда я о чем-то думаю или беспокоюсь, я люблю ездить просто наугад. Звучит, может быть, смешно, но любой вам подтвердит. Думаю, у всех у нас есть несколько своих немного странных привычек. Как бы там ни было, я именно этим и занималась. Просто каталась, — она посмотрела на свою сигарету и добавила: — Если хотите знать, я вовсе не думала о Маргарет. Я пыталась понять, как же меня угораздило увлечься мужчиной вроде Ли Стивенса. Почему я раньше не распознала в нем слабого, испорченного человека. Я считала, что немного лучше разбираюсь в людях.
— И к какому выводу вы пришли?
Она глубоко затянулась, выпустила дым.
— Если вам есть до этого дело, то я решила, что все произошло из-за моей работы. Почти все свое время я общаюсь с одними и теми же женщинами и детьми. Мало знакомлюсь с новыми людьми. Может быть, в подсознании сложилась мысль, что надо брать то, что доступно. Вот и все, о чем я думала, лейтенант.
— Понимаю. Вы не помните, где вы катались?
— Помню, хотя боюсь, что вряд ли вам это пригодится. Сначала, как уже говорила, я поехала домой. Вниз по Фигуроа, потом повернула на Йорк. Но тут я поняла, что не усну, и захотела все обдумать. Поэтому я по Йорку доехала до Пасадена-Фриуэй, а по ней — до биржи. Движение было небольшое — субботняя ночь, но я не хотела оставаться на автостраде: если я думаю, то не люблю ездить слишком быстро. Поэтому я свернула где-то в районе Северного Бродвея и поехала до бульвара Винайс, а потом прямо к побережью. Машин было мало, прекрасная ночь, повеяло прохладой.
— Как далеко по Винайс?
— Вплоть до Оушн Парк. Я не смотрела на часы. Думаю, было где-то минут пятнадцать-двадцать первого, когда я выехала на набережную.
— Вы где-нибудь останавливались?
— Никого я не видела, — уныло сказала Роберта. — Я останавливалась возле круглосуточной автозаправки на бульваре Вашингтон, но только чтобы зайти в дамскую комнату, служащий вряд ли меня запомнил. Теперь я могу сказать время — без четверти час. Я отправилась назад. Проехала по Вашингтон до Харбор-Фриуэй, по ней до биржи, оттуда на Пасадена-Фриуэй. Машин почти не было. Потом свернула на Йорк и приехала домой. Вот и все.
— Вы правы, — сказал Мендоса, — мне это не нравится. Могли бы вы вспомнить бензоколонку? Можете. Ладно, посмотрим, запомнил ли вас служащий. Хорошо, большое спасибо.
Никаких зацепок. Невозможно проверить факты. Все это проклятое дело похоже на пригоршню разлившейся ртути, никак не соберешь.
Ладно, есть еще, конечно, Африканский клуб и Гьюсеппи с расстоянием в полтора квартала между ними.
Он посмотрел на часы — пять минут первого. Можно поймать Кеннета Лорда во время перерыва на ланч. Мендоса поехал по Пасадена-Фриуэй в деловую часть города, оставил машину на стоянке на Спринг-стрит, подошел к высокому зданию, часть которого занимали «Бриджер, Фаллон и Голдинг, брокеры, члены Нью-Йоркской фондовой биржи». Он вошел и спросил мистера Лорда.
— Мистер Лорд только что ушел на ланч. Но он почти всегда ходит в «Парис гриль», это тут рядом, — любезно сказал курносый клерк, — может быть, вы его там найдете.
Так оно и случилось. Лорд сидел на табурете у стойки бара возле самой двери, перед ним стоял стакан. Очевидно, он был один: со своим соседом он не разговаривал. Мендоса подошел сзади.
— Здравствуйте, мистер Лорд. Я надеялся вас здесь найти.
Лорд подпрыгнул, словно испуганный кот, он чуть не упал £ табурета.
— Какого черта?.. A-а, это вы. Приветствую. Это у вас профессиональный трюк — пугать людей до смерти? — В голосу его звучала насмешка. — Простите, как видите, не могу предложить вам сесть.
— Да ничего, у меня только один маленький вопросик… Водки, чистой, — сказал Мендоса бармену. Они были почти одни у закругленного конца стойки. Лейтенант дождался, пока ему принесут водку, попробовал ее. — Эти два места, где вы были с мисс Чедвик в субботу вечером, Африканский клуб и Гьюсеппи. Между ними всего полтора квартала, от дверей до дверей около пяти минут, включая время на парковку и на то, чтобы выйти, хотя по сведениям, которыми мы располагаем, у вас это заняло от тридцати до сорока минут. Почему?
Лорд почти допил свой «Манхаттен».
— Ну-у, лейтенант, а я-то думал, что вы достаточно знаете о птичках и пчелках, чтобы не задавать лишних вопросов. Но если непонятно, могу объяснить попроще. В конце концов Лаура и я помолвлены, просто мы сделали небольшую остановку. Время и место очень уж были подходящими… Стоянка без обслуги, не то что на Стрипе, знаете ли, где с парочек дерут деньги, — он допил из своего стакана.
Конечно, именно это Мендоса и ожидал услышать.
— Где? В каком месте?
— Собственно говоря, там нигде нет сторожей на стоянках. Но мы остановились рядом с Гьюсеппи. Это все, что вы хотели узнать?
Мендоса пожал плечами. Наверное, да. Слова Лорда невозможно проверить, как и многое другое в этом проклятом деле. Он бы мог с помощью своего воображения сочинить мотивы для Лауры и Лорда, хотя не такие сильные, как для других; но как доказать? Вряд ли хватило бы полчаса, чтобы убить Маргарет и создать видимость случайного ограбления.
Он поблагодарил Лорда и поехал по Северному Бродвею к Фредерико на ланч, где обнаружил Хэкета, сосредоточенно изучающего меню. Он сел рядом с Хэкетом и сказал;
— Попробуй специальную диетическую протеиновую лепешку.
— Иди ты к черту, — отозвался Хэкет невесело. — Побольше физических упражнений, и все… Да и вообще не твое дело. Пусть у меня вес двести восемнадцать фунтов, так ведь и рост шесть футов и три с половиной дюйма. Я…
— Возьми-ка лучше специальную лепешку, иначе не сдать физподготовку. Ну что, узнал интересную сплетню?
Подошел официант. Хэкет демонстративно заказал ростбиф с запеченной в сметане картошкой.
— Только Анджела готовит лучше, она туда еще что-то добавляет, не знаю что, и всегда поливает жаркое вином.
— Ты ешь как на убой, — серьезно сказал Мендоса. — Принеси мне небольшой бифштекс, Альфред. Больше ничего. И кофе.
— Да, сэр. Что-нибудь выпить, лейтенант?
— Нет, спасибо. Отвлекись от своего желудка, Артуро, и расскажи, слышал ли ты смачную сплетню о миссис Эйлин Томас из Бел-Эйр?
— А, это… Конечно. Кажется, это был последний скандал Маргарет. Хотя она совсем недавно перестала сплетничать о Розе Ларкин. Разумеется, Бетти-Лу Коул мне все рассказала. Похоже — помнишь, я тебе говорил — наша Маргарет серьезно подозревала, что Роза Ларкин подкрашивает волосы. Теперь я тебя спрашиваю, Луис. Я просто спрашиваю. Только не говори, что у людей бывают разные причины для убийства.
— Хорошо. Мы должны проверить. Мне все это нравится не больше, чем тебе. Я послал Паллисера к миссис Томас. Посмотрим с чем он вернется.
Женщина беспокойно задвигалась на больничной койке и произнесла:
— Сегодня четверг. Я знаю.
— Нет, моя дорогая, — тихо ответила милая сиделка мулатка. — Вы на пару дней перескочили. Сегодня только вторник. В самом деле.
— Нет. Четверг. Посетители по воскресеньям и средам. И ее не было. Что-то случилось, я знаю. Дженни бы пришла.
— Придет, моя милая. Помните, вы говорили, что она не сможет приехать в воскресенье, потому что…
— Я знаю, знаю. Но она бы не пропустила еще и среду. Нет… Она бы не пропустила! Что-то…
Ада Брент, заботливая сиделка, поджала губы. Она была не очень-то хорошего мнения о Дженифер Хилл. Она редко ее видела, потому что в дни для посетителей сиделки стараются, насколько возможно, не показываться в палатах, чтобы пациенты проводили все свое время наедине с семьей и друзьями. Но выглядела эта Хилл как ветреная девчонка, в ее светлой головке, наверное, одни только мужики да тряпки. Наверняка ей сказали, как близок конец. Но она не побеспокоилась прийти и провести часок с умирающей женщиной…
Ада пыталась успокоить ее, убедить, что день для посетителей — завтра. Возможно, это жестоко. Но, в конце концов, может, она не доживет до завтра. Никто не знает. Может, она умрет завтра, или в воскресенье, или через неделю.
— Вам надо сейчас отдохнуть, моя милая, — сказала сиделка. И пошла к другим пациентам.
Паллисер не появлялся примерно до трех тридцати пяти. Мендоса посвятил некоторое время другим делам, находящимся в следствии, в частности, делу Бейсона. И сообщил сержанту Лейку, что уйдет домой пораньше.
Он спустился на лифте вниз и встретил в дверях входящего Паллисера.
— Лейтенант, уделите мне минуту?
— Что-нибудь выяснил?
— Ну, не знаю, правильно ли я поступил, но я подумал… То есть, в этом деле почти все может оказаться важным. Я расскажу, что произошло. Я поехал повидать эту Томас, и — все пошло как-то странно с самого начала — я чуть не вызвал у нее сердечный приступ. Когда я представился, она просто позеленела, я думал, она собирается коньки отбросить. Почти в истерику впала — так она безумно испугалась, это было очевидно.