Он позволил ей извернуться под его телом, хотя после покушения на Жанну обещал себе никогда больше не допускать подобного. Но сейчас ему важно было добраться до ее груди. Сжимая горло Веры одной рукой, другой он рванул на ней пальто. И снова локтями прижал ее руки в рукавах, так быстро, что женщина не успела ничего предпринять.
Пальто оказалось наброшенным на тоненький домашний халатик, и он сладострастно вздрагивал всякий раз, когда полная грудь сопротивляющейся Веры касалась его предплечий. Ах, что это было за ощущение! Впервые в жизни он почувствовал, что, может быть, испытает оргазм еще до того, как покончит со своей жертвой…
И вдруг на его собственной шее сомкнулся чей-то стальной захват. И тихий голос произнес едва ли не в самое ухо:
— Ну вот ты и попался, голубчик!
На несколько мгновений он оцепенел: слишком страшным был контраст между разворачивающимся упоительным действом и тем, что так грубо прервало его. И еще потому, что сразу узнал голос. Именно таким тоном однажды ночью людоед говорил с пьяным, устроившим дебош Зеленцовым, прежде чем нанести тому серию быстрых и точных ударов. Он, Валерий, слоняясь той бессонной ночью по улицам, стал невольным свидетелем расправы, притаившись совсем рядом и не осмелившись вмешаться. Теперь же… Нет, этого быть не могло! Он же сам пару часов назад видел людоеда в невменяемом состоянии!
Вера, которую ему даже не удалось толком придушить, шевельнулась под ним, пытаясь высвободиться, и людоед оттянул его назад, чтобы дать ей такую возможность. И тут Валерий опомнился. Потому что звериный инстинкт подсказал ему, что второго шанса у него уже не будет. Сделав обманное движение, как будто хочет вырваться, он вместо этого молниеносно извернулся и со всей силы нанес Вадиму удар в живот. Но, в отличие от Зеленцова, не сумевшего по-настоящему противостоять Ларичеву, он-то знал, куда нужно бить. Не в центр, где мышцы накачаны до твердости брони, а правее, туда, где находятся шрамы, которые иногда начинают ныть и просто так, без всякой причины. Вот если попасть по ним… да посильнее, да с оттяжкой…
Глухо вскрикнув, Вадим отпустил Зорина и осел, согнувшись. Мир для него взорвался мириадами искр. Отскочив от него, Валерий пошарил вокруг глазами в поисках подходящего булыжника, чтобы завершить начатое хорошим ударом, способным проломить череп. Но сразу не нашел, а дольше задерживаться было опасно. И, больше не думая о своей жертве, он кинулся бежать.
Научившись в этой жизни идти через боль, Вадим начал подниматься прежде, чем призрачные огоньки перед его глазами прекратили безумный хоровод. Увидел темнеющую на свежевыпавшем снегу цепочку следов и, сжав зубы, шатаясь, словно пьяный, заставил себя двинуться по ней. Самое главное, что спина, кажется, была в порядке, а остальное можно пережить. Можно!
— Вадим! — успевшая прийти в себя Вера подбежала к нему. — Это же Валерка был? Наш Валерка?!
Ларичев остановился. Дал себе несколько секунд, чтобы сделать пару коротких вздохов, после чего смог произнести:
— Да, Валерка. Иди домой, Верунь! И вызови полицию.
— А ты как? — Вера не решилась уйти сразу. — Он что, тебя ножом ударил?
— Нет, Верунь. Беги!
Вадим снова развернулся к цепочке следов, про себя подумав: «Да лучше б, наверное, ножом».
К счастью, идти пришлось недолго: Валерий не собирался удирать пешком. Добравшись до ближайшего попавшегося на пути лесовоза, он запрыгнул в кабину и вырулил на дорогу.
Взглянув на удаляющиеся габаритные огни, Вадим подтянулся на руках, на своих сильных руках бывшего инвалида-колясочника, в стоящий рядом. Привычное действие в этот раз далось ему с трудом. Он упал на сиденье, перевел дыхание. С невольным стоном подался вперед, схватившись за руль. Мотор был еще теплый, ключ торчал в замке зажигания. Ларичев развернул мощного железного зверя вслед за собратом, краем глаза увидев в зеркале заднего вида только что вернувшихся из рейса мужиков. Те, поняв, что их машины кто-то угоняет, вначале впали в ступор, который сменился криками и попыткой догнать. Поздно! Переключив передачу, Вадим надавил на газ, и тяжелая машина рванула вперед, теперь уже ничто не могло ее остановить.
Толком не умеющий управлять лесовозом Валерий оторвался от преследователя ненамного: едва выехав на ведущую к городу дорогу, Вадим снова увидел габаритные огни его машины. Груженный лесом прицеп лесовоза то слегка заносило, то покачивало. Будь Вадим на своей собственной «ласточке», то догнал бы Валерку в два счета. Но эту машину хозяин не баловал хорошим уходом, на что она отвечала соответствующими ходовыми качествами. Поэтому дистанция между несущимися по дороге лесовозами сокращалась медленно. Хотя Ларичеву пока достаточно было и того, что беглец оставался в зоне видимости. Главное сейчас — не дать ему уйти, а что делать потом, подскажут обстоятельства.
Все произошло перед «про́клятым поворотом», где ограниченная с одной стороны горой, а с другой обрывом дорога изгибалась почти под прямым углом. Этот участок шоферы прозвали так потому, что аварии здесь случались с роковой периодичностью.
Перед самым поворотом, который отнял у Вадима его прежнюю семью, не доезжая до него, Валерий притормозил. Но он ведь никогда раньше не управлял такой большой и тяжелой машиной, как лесовоз! От излишне резкого торможения, да еще на сырой дороге машина начала складываться пополам. По инерции ее стало выносить к обочине, обрывающейся еще не отвесным, но уже очень крутым и высоким склоном.
Ларичев, вовремя сбавив скорость, первую минуту только наблюдал за Валеркиными попытками выровнять машину. Но потом передумал. В один миг в его мозгу пронеслась лавина мыслей…
Законы в нашем государстве таковы, что человека могут надолго посадить за хулиганство, кражу или просто за глупость. А за убийство, совершенное не единожды, по не поддающимся логике причинам могут дать минимально допустимый срок. И мерзавцы, подобные Зорину, снова оказываются на свободе. И, как знать, не случится ли так же в случае с маньяком, на совести которого уже девять жертв. А Вадим хотел быть уверенным в безопасности своей любимой женщины, своего еще не рожденного ребенка. И в настоящем, и в будущем. А грех на душу… Что ж, пусть будет одним больше. Ему ведь доводилось убивать. Хоть и не так хладнокровно…
Не отрывая взгляда от машины впереди, Ларичев плавно переключил передачу. И, повинуясь его руке, большой железный зверь снова рванул с максимальной скоростью.
Валерий на своем лесовозе отчаянно боролся за жизнь, и, несмотря на неопытность, действия его были весьма логичны. В результате, хотя заднее колесо прицепа было еще на самом краю опасной обочины, сама машина уже заняла устойчивое положение, правда, выехала на встречную полосу.
Не дожидаясь окончания маневра Зорина, Вадим тоже вырулил левее и нажал на педаль газа. А затем резко затормозил. Теперь его машину понесло юзом по дороге, но не в обрыв, а прямо на лесовоз, в кабине которого сидел Валерка. К скрипу тормозов добавился скрежет металла… удар, еще удар… снова скрежет, надрывный, пронзительный. Машину заболтало. Лобовое стекло перед Вадимом выгнулось, пошло сетью трещин, а потом и вовсе вывалилось, впуская в кабину морозный ветер. Острый кусок металла мстительно впился Ларичеву в ногу. Хруст ломающейся кости он скорее ощутил, чем услышал. Но лишь стиснул зубы: ему доводилось пережить куда более страшную боль. Сейчас — не отвлекаться. Выровнять лесовоз. Выкрутить руль, заняв часть встречной полосы, только несколько иначе, чем это пытался сделать Зорин.
Много лет проведя за рулем лесовоза, Вадим знал эту машину как свои пять пальцев, поэтому смог завершить безумный трюк удачно. Покореженная махина послушно застыла, согнувшись под нелепым углом. Уже после того, как она остановилась, снова раздался скрежет, и груженный под завязку прицеп начал крениться набок.
А тем временем сбитый Ларичевым с дороги лесовоз катился вниз, переворачиваясь, словно игрушечный. На выбеленном снегом склоне Вадим отчетливо видел эту агонию. И заметил Зорина, который успел-таки выпрыгнуть из кабины почти в самом начале склона и теперь пытался подняться назад на дорогу.
Валерка глянул вверх, разыскивая глазами Вадима. Но вдруг со стороны оставшегося на дороге лесовоза, вернее, со стороны кренящегося все сильнее его прицепа раздался словно бы выстрел. А потом бревна, «расправившись» с удерживавшими их креплениями, сорвались с места и беспорядочно покатились по склону. Валерий заметался, заметив надвигающуюся опасность. От одного ствола он, может быть, и сумел бы уклониться, но не от стольких сразу, летящих с непредсказуемой хаотичностью. Бревна неслись прямо на него, словно некие мстители, словно души убитых им женщин. Поняв, что сейчас произойдет, Валерий закричал, отчаянно, пронзительно. Третий по счету ствол сбил его с ног, и он сразу затих. Остальные бревна уже прокатывались по лежащему телу, которое никак на это не реагировало.
Вадим попытался выбраться из машины, но обнаружил, что его накрепко держит впившийся в ногу кусок металла. Зажатая нога была насквозь мокрой, да и в ушах появился характерный звон. Стянув с себя ремень, Вадим просунул его себе под бедро и с силой затянул вокруг ноги, останавливая кровотечение.
Поскольку самостоятельно покинуть кабину он не мог, оставалось только ждать. Ларичев положил голову поверх скрещенных на руле рук, исподлобья глядя на все смелее кружащиеся снежинки, танцующие вальс. Вспомнил о Вере. Он не хотел подвергать ее или какую-либо другую женщину такому испытанию, а собирался схватить маньяка сразу же после попытки нападения. Но тот поджидал свою жертву в таком месте, что притаиться поблизости оказалось невозможно. Да и не думал Вадим, что все случится именно так, буквально через пять минут после того, как Валерка позвонил кому-то по телефону. О чем и с кем тот, интересно, говорил? Теперь это вряд ли удастся узнать.
Порыв ветра бросил горсть снежинок ему в лицо, и Вадим растер их ладонью. Вдруг вспомнилось, как таяли снежинки на Иннином лице тем вечером, когда они возвращались после