— Малыш, — тихо начал Кэт, — я тебя прошу…
— Не смей, — так же тихо и с угрозой отрезала она. — С меня хватит.
— Послушайте, какого черта? — еще издали начал Виктор. — Что стряслось? Приезжаю домой — никого нет, двери нараспашку, все разорено… — Он остановился над Кэтом. — Что случилось?
Наташа поднялась и перебралась через скользкий ствол, к мужу.
— Вики, мы уезжаем отсюда. Насовсем.
— Что-о? С какой стати?
— Мы уезжаем, — повторила она очень отчетливо.
— Малыш, ты на солнце перегрелась? Чем ты ее обидел? — спросил Виктор у Кэта.
Кэт молчал, откинув голову; бархатные кофейные глаза стали жесткими. Наташа крепко взяла мужа за локоть.
— Пошли. Я уже почти собралась.
— Так кто у нас будет самый главный? — спросил Кэт.
Она фыркнула и яростно к нему повернулась, однако так же внезапно остыла.
— Язвишь? Ну-ну! А мы все равно уезжаем.
Виктор высвободился и отступил.
— Ты с ума сошла? Что за ерунда в самом деле? Кэт!
Кэт тоже поднялся, сунул руки в карманы. Ему было холодно.
— Мы с Наташей немного поцапались. Это она сгоряча. Малыш, пожалуйста, мы договорим с тобой после.
У нее снова засверкали глаза.
— Не будет после! Вики, ты только посмотри, посмотри на него. Да внимательнее гляди, лучше!
Виктор пожал плечами.
— Гляжу. Кэт как Кэт.
— Да?! Не просто Кэт, а трус, подлец и негодяй!
А вот это ты, милая, зря, подумал Кэт, зябко передернув плечами. Плохо ты знаешь своего мужа.
— Ты чего? — отозвался Виктор с неожиданной холодностью.
Наташа, однако, еще не поняла, что проиграла.
— Это… Он…
— Замолчи, ради Бога! — вмешался Кэт. — Ты погубишь нас всех.
— По-моему, вы оба перегрелись, — заявил Виктор. — Хорош трепаться, идем домой и садимся обедать.
— Вики! — возмутилась Наташа. — Я тебе…
— Обедать.
— Но послушай…
— Будет когда-нибудь обед в этом доме?! — рявкнул он.
— Не смей на меня кричать! — Голос ее сорвался на пронзительной ноте.
Виктор отшатнулся, вид у него сделался затравленный.
— Что же ты делаешь, Малыш… — укоризненно промолвил Кэт.
Она долго молчала, что-то рассматривая на песке под ногами. Потом подняла глаза на Виктора.
— Извини. Я хотела сказать, что твой лучший друг живет на нашей с тобой крови. Он на кого-то работает, пасет тебя, как овечку… бережет, холит.
Кэт не сдержал невольной усмешки — настолько невероятно это прозвучало в ее изложении.
— Братец Кэт говорит, что он ангел-хранитель, — продолжала она ровным голосом, — а на самом деле — пастух. Рачительный хозяин. Откармливает тебя на убой, ждет, когда некто явится и скажет: подайте-ка его сюда, он мне потребен.
Брови Виктора сошлись к переносью.
— Какой дряни ты нанюхалась? Что за бред?
— А вот ты спроси у него. У друга своего бесценного. Он тебе скажет, что и Крисс был ангелом-хранителем… и что с жалованья криминального эксперта жену-альтау не купишь, для этого нужны другие деньги. Разве не так? — повернулась она к Кэту.
Тот не ответил, а Виктор вдруг вспыхнул, как порох.
— А ну пошли! — Он рванул жену за руку. — Пошли, я тебе покажу, что увидел! Брошенный, разоренный, мертвый дом — вот что это такое. Двери распахнуты, вещи раскиданы, и никого — тебе этого надо? Три года — больше — мы тут живем, и надо в один миг все разрушить?
— Не веришь? — Наташа вырвала руку.
— Нет!
— А Кэту веришь?
Виктор смешался.
— Я спросила: веришь?
— Да, — ответил он севшим голосом.
Наташа вскинула голову.
— Немногого стоит слепая верность, всаженная в клинике, братец Кэт.
— …И немногого стоит любовь, готовая ради себя самой уничтожать все вокруг, — ответил он.
И уже никогда не смог себе простить этих слов.
Она молча повернулась и пошла к дому — маленькая черно-голубая фигурка на светлом песке. Виктор остался с Кэтом. Наташа вдруг бросилась бежать, а они смотрели ей вслед.
— Это правда — что она говорила?
Кэта передернуло, как от ледяного порыва. Виктор ждал, готовый поверить всему. Такой он не был похож на Эрика Ларсена. Слепая, нерассуждающая верность, которая и впрямь немногого стоит.
Или она все ж таки дороже, чем кажется?
— Дел… — Кэт бросил взгляд на розовый шар готового окунуться в море солнца. — Да, это правда.
Виктор помолчал, сосредоточенно хмурясь. Кэту стало его жаль: бедняга, думать-то ему — спасибо доктору и мне! — смерть как тяжко.
— Значит, ты меня пасешь? Как овечку. Но черт нас обоих побери: зачем?
— Не знаю. Для кого — знаю, а для чего — нет.
— Ну, допустим, — Виктор потряс головой, яростно потер виски. — А что дальше?
— Не знаю.
— Как не знаешь? Куда я потом-то денусь?
— Дел, кого ты спрашиваешь?
— Тебя спрашиваю. Ну, ладно, ты как-то там зарабатываешь на мне деньги — это я могу понять: ради Анжелики. А потом что? Меня ж не навечно… Черт, если б я что понимал! Что ты думаешь делать дальше?
— Не знаю, — снова, второй раз за этот вечер, солгал Кэт. — Дел, я, ей-богу, не знаю!
Помолчали. Следовало закрепить победу и не выглядеть совсем уж подлецом.
— Ты не уедешь?
Выпрямившись, Виктор смотрел куда-то вдаль, мимо него, а на лице появилась незнакомая одухотворенность. Губы его тронула улыбка, опять сделавшая его точной копией Эрика Ларсена.
— Сколько за меня платят?
— Много.
— Вот. А коли так, то если я удеру, с тебя потребуют обратно деньги. Или голову снимут, насколько я понимаю? Куда ж я уеду?
Кэт на мгновение прикрыл глаза. Это больше чем преданность и зависимость, искусственно навязанные в клинике, это естественное человеческое…
— Ладно, пошли домой, — предложил он, опасаясь, как бы обиженная Малышка сгоряча не уехала одна. — Как ты верно подметил, самое время обедать.
Они не спеша двинулись через пляж, длинные тени заскользили по гладкому розовому песку.
— Значит, ты в пастухах все эти четыре года? — начал Виктор. — Это хорошо. Раз за четыре года ничего не случилось и никто меня не востребовал, может быть, так и дальше..
Он смолк и на мгновение замер, а затем со всех ног кинулся за сорвавшимся с места Кэтом, потому что до них донесся пронзительный вопль Наташи.
Они ворвались в дом, а из гостиной навстречу выбежала Малышка.
— Беги! — кричала она. — Вики, беги!
Виктор схватил ее за плечи, привлек к себе и тут же отстранил, отодвинув назад. На пороге гостиной встал невысокий загорелый человек в дорогом светлом костюме.
— Скажите, Морейра: у вас всегда так шумно? — Он улыбался, добродушно и уверенно, с видом хозяина мира.
— Вон отсюда, — приказал Кэт.
— Морейра, побойтесь Бога! Меня зовут Гэс Атахо…
— Вон отсюда! — рявкнул Кэт, наступая на незваного гостя. Кто бы ни был этот пришелец, несомненно, он от генерала. Только бы Малышка при нем не наговорила…- Убирайтесь!
— Полегче, полегче. Придержите язык. А ты, голубка, чего испугалась? — Неторопливым шагом он двинулся к Виктору и прильнувшей к нему Наташе. Из гостиной тут же вышли два телохранителя, один встал возле Кэта, другой последовал за патроном.
— Какого черта вам надо? — Виктор разнял руки жены и решительно встал между ней и пришельцем.
— Атахо, вы вломились в мой дом и напугали женщину, — холодно проговорил Кэт.
— Я всего-навсего приехал взглянуть и проведать, как вы тут поживаете, — отвечал тот. — У вас прелестная жена, Виктор. Вы разрешите с ней побеседовать?
Вежливость и спокойные манеры гостя сбивали с толку. Судя по тому, как встретил его братец Кэт, это враг, но… Виктор промолчал, бросив вопросительный взгляд на друга.
— Отстаньте от Малышки, вы ее напугали, — сказал Кэт. — Идемте в гостиную, я отвечу на все ваши вопросы.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Гэс Атахо. — Но я, знаете ли, предпочитаю общество женщин. Так скажи мне, голубка, куда ты думала спровадить мужа? Что значит «Беги, беги»?
Малышка побелела, длинные ресницы дрожали; она смотрела на улыбавшегося ободряющей улыбкой Атахо, словно загнанный зверек. Кэт порывисто шагнул к ним.
— Гэс, идемте, я вам объясню. У нас и без того трудности, не усложняйте мне жизнь еще больше.
Телохранитель оттер его назад, тут же подошел второй и молчаливо и внушительно встал рядом.
— Морейра, будьте добры помолчать. Я все про вас знаю: вы мастер заговаривать зубы, так что лучше молчите. Ну, голубка моя — я жду.
Если бы Наташа сломалась, если бы закричала, заплакала, забилась в объятиях Виктора — быть может, все бы закончилось иначе. Однако его маленькая храбрая жена решила дать отпор: она метнулась вперед и подступила вплотную к Атахо.
— Не отдам! — выкрикнула она, сверкая черными глазами. — Он мой, мой, мой! — Рука ее скользнула под рубашку, в карман брюк, и Кэт — почти неосознанно — рванулся и вклинился между Атахо и Малышкой, схватив ее за руку и выворачивая кисть.
— С ума сошла! — Он вырвал дезинтегратор — маленький, свой собственный, до сих пор мирно лежавший в спальне. В тот же миг его сбил с ног Виктор.
Что было дальше, Кэт не знал. Очнулся он на полу, вокруг было темно и очень тихо, сквозь распахнутые двери тянуло теплым ночным ветерком. Дом был мертв.
— Эк тебя, братишка, угораздило, — сокрушенно качал головой Джон Дэнвер. Ставший более двух лет тому назад начальником отдела по расследованию убийств, он в свои сорок три года оставался таким же поджарым, как в юности, хотя в белокурых волосах, если приглядеться, можно было заметить раннюю седину. — Ну, как же ты сплоховал? Ладно, давай чашку, я тебе хоть кофейку еще налью.
Кэт покорно протянул свою чашку. Это неизбежно: где Джон, там и кофе, которым он настойчиво потчует всех подряд. В городском доме Дэнверов было тихо — жена с детьми гостила у сестры на Эльзикаре.
— Атахо — разумный человек, с ним всегда можно поладить, — продолжал выговаривать Кэту хозяин. — Ему ж ничего не надо было, просто заехал поглядеть — а вы ему этакое представление закатили! Стыдно мне за тебя, просто стыдно.