| Camerlegno Ventresca's white robe billowed as he moved down the hallway away from the Sistine Chapel. | Карло Вентреска шагал по коридору, и его белая мантия колыхалась в такт шагам. |
| The Swiss Guards had seemed perplexed when he emerged all alone from the chapel and told them he needed a moment of solitude. | Швейцарские гвардейцы были безмерно удивлены, когда он, выйдя из Сикстинской капеллы без всякого сопровождения, сказал, что хочет некоторое время побыть в одиночестве. |
| But they had obeyed, letting him go. | Г вардейцы повиновались и позволили ему удалиться. |
| Now as he rounded the corner and left their sight, the camerlegno felt a maelstrom of emotions like nothing he thought possible in human experience. | Свернув за угол и оказавшись вне поля зрения швейцарцев, камерарий дал волю чувствам. Вряд ли кому-нибудь из живущих на земле людей довелось испытать то, что испытал он. |
| He had poisoned the man he called "Holy Father," the man who addressed him as "my son." | Он отравил человека, которого называл "святой отец", человека, который обращался к нему со словами "сын мой". |
| The camerlegno had always believed the words "father" and "son" were religious tradition, but now he knew the diabolical truth-the words had been literal. | Карло всегда считал, что обращения "отец" и "сын" были всего лишь данью религиозной традиции, но теперь он узнал чудовищную правду. |
| Like that fateful night weeks ago, the camerlegno now felt himself reeling madly through the darkness. | Слова эти имели буквальный смысл. И сейчас, как и в ту роковую ночь две недели назад, камерарию казалось, что он в безумном бреду мчится сквозь тьму. |
| It was raining the morning the Vatican staff banged on the camerlegno's door, awakening him from a fitful sleep. | В то утро шел дождь. Кто-то из прислуги барабанил в дверь камерария, забывшегося прерывистым, неспокойным сном. |
| The Pope, they said, was not answering his door or his phone. | "Папа, - сказал слуга, - не отвечает ни на стук в дверь, ни на телефонные звонки". |
| The clergy were frightened. | Молодой служка явно был испуган. |
| The camerlegno was the only one who could enter the Pope's chambers unannounced. | Камерарий был единственным человеком, которому дозволялось входить в покои папы без предварительного уведомления. |
| The camerlegno entered alone to find the Pope, as he was the night before, twisted and dead in his bed. | Камерарий вошел в спальню и нашел понтифика в том виде, в каком оставил его прошлым вечером. |
| His Holiness's face looked like that of Satan. His tongue black like death. | Святой отец лежал в постели, и его лицо, искаженное предсмертной судорогой, напоминало личину сатаны, а язык был черен, как сама смерть. |
| The Devil himself had been sleeping in the Pope's bed. | Одним словом, в папской постели покоился сам дьявол. |
| The camerlegno felt no remorse. | Камерарий не испытывал никакого раскаяния. |
| God had spoken. | Он исполнил волю Творца. |
| Nobody would see the treachery... not yet. | Никто не заметит измены... пока. |
| That would come later. | Истину все должны узнать позже. |
| He announced the terrible news-His Holiness was dead of a stroke. | Камерарий объявил страшную новость: его святейшество скончался от кровоизлияния в мозг. |
| Then the camerlegno prepared for conclave. | После этого Карло Вентреска стал готовиться к проведению конклава. |
| Mother Maria's voice was whispering in his ear. | *** Мать Мария прошептала ему на ухо: |
| "Never break a promise to God." | "Никогда не нарушай данного Богу обета". |
| "I hear you, Mother," he replied. | - Я слышу тебя, мама, - ответил он. |
| "It is a faithless world. | - Наш мир погряз в безбожии. |
| They need to be brought back to the path of righteousness. | Человечество надо вернуть на путь веры. |
| Horror and Hope. It is the only way." | Ужас и надежда - наш единственный выход. |
| "Yes," she said. | - Да, - сказала мама. |
| "If not you... then who? | - Если не ты... то кто? |
| Who will lead the church out of darkness?" | Кто выведет церковь из тьмы? |
| Certainly not one of the preferiti. | Ни один из preferiti на это не способен. |
| They were old... walking death... liberals who would follow the Pope, endorsing science in his memory, seeking modern followers by abandoning the ancient ways. | Все они старцы... ходячие покойники... либералы, которые пойдут по стопам покойного папы. Они, подобно ему, обратятся лицом к науке и будут привлекать к себе новых сторонников, отказываясь от древних традиций. |
| Old men desperately behind the times, pathetically pretending they were not. They would fail, of course. | Эти старцы безнадежно отстали от жизни, но тем не менее делают вид, что шагают в ногу со временем. Эти их потуги вызывали только жалость. Они потерпят крах. |
| The church's strength was its tradition, not its transience. | Сила церкви не в ее трансформации, а в ее традициях. |
| The whole world was transitory. | Весь мир меняется, но церковь ни в каких изменениях не нуждается. |
| The church did not need to change, it simply needed to remind the world it was relevant! | Ее задача - напоминать миру, что перемены не имеют никакого значения. |
| Evil lives! | Зло по-прежнему существует! |
| God will overcome! | Бог обязательно восторжествует! |
| The church needed a leader. | Церкви нужен вождь! |
| Old men do not inspire! | Старцы не способны зажечь в сердцах пламень веры! |
| Jesus inspired! Young, vibrant, powerful... Miraculous. | Это был способен сделать Иисус - молодой, полный энергии, сильный и... способный творить ЧУДЕСА. |
| "Enjoy your tea," the camerlegno told the four preferiti, leaving them in the Pope's private library before conclave. | *** - Спокойно пейте чай, - сказал камерарий четырем кардиналам, выходя из личной библиотеки папы. |
| "Your guide will be here soon." | - Я скоро пришлю за вами проводника. |
| The preferiti thanked him, all abuzz that they had been offered a chance to enter the famed Passetto. Most uncommon! | Preferiti рассыпались в благодарностях. Они были в восторге от того, что им выпала редкая честь вступить в знаменитый Passetto. |
| The camerlegno, before leaving them, had unlocked the door to the Passetto, and exactly on schedule, the door had opened, and a foreign looking priest with a torch had ushered the excited preferiti in. |