Бородатый дворник, мерно махавший метлой, покосился на вооруженную процессию, направлявшуюся к церкви, насупил брови, посторонился, пропуская «золотую молодежь», шумно высморкался за их спиной и сердито зашаркал метлой еще быстрее, что-то недовольно бурча себе под нос.
— Думаю, это самое подходящее место, — щебетала по дороге Дашка, — очень даже миленько. Здесь и обвенчаемся. Нет, я с кем разговариваю? Что ты такой угрюмый?
— Ничего я не угрюмый, — пробормотал Валентин.
Юноша почувствовал себя вдруг очень неуютно. Возникло ощущение, что кто-то сверлит его спину тяжелым злым взглядом.
На ходу стажер нагнулся и нежно поцеловал девушку в щеку, одновременно стрельнув глазами назад. Дворник торопливо опустил голову, опять что-то сердито буркнул, развернулся к нему спиной и начал мести в обратном направлении уже практически чистую дорожку.
В этот момент из церкви вышла пожилая женщина в черной монашеской рясе. Увидев вооруженных людей, она выпучила глаза, замахала на них руками, а потом растопырила их в разные стороны, пытаясь перекрыть вход.
— Куда в храм божий с оружием, охальники?! — заголосила она. — Не пущу!
— Успокойтесь, матушка, — сказал Валентин, жестом руки останавливая охрану. — Они туда не пойдут. Нам бы батюшку позвать.
— О свадьбе договориться, — добавила Даша.
— Батюшку позову, — смягчилась монашка, — а в храм святой с оружием богомерзким не пущу.
— Не волнуйтесь, — успокоил ее стажер, — мы здесь подождем.
— А мне в храм Божий можно? — робко спросил Знахарь, продолжая креститься.
— Ты ж только что оттуда, — удивилась монашка.
— Николе Угоднику свечку забыл поставить.
— Иди, — милостиво кивнула монашка, — ставь.
Привлеченный поднятым монашкой шумом, из церкви вышел пожилой священник, окинул всех строгим взглядом:
— Что здесь происходит?
— Вот, насчет венчания пришли, отец Никодим, — зачастила монашка. — С оружием бесовским.
— Многие, причисленные ныне к лику святых, в миру были воинами, — несогласно качнул головой отец Никодим. — И оружие их исправно служило им в борьбе с порождениями сил тьмы во славу Господа нашего. А венчание в храме Божьем перед ликом святых — дело тем более богоугодное, дабы не во грехе свадьбы собачьей, а в законном супружестве, церковью освященном, жить. Иди, Матрена, помоги Евлампии подготовить церковь к вечерней службе. Я с ними поговорю.
Монашка поджала губы и с достоинством удалилась.
— Ну что ж, дети мои, — спустился с невысокого крылечка священник, — давайте назначим день венчания.
Валентин посмотрел по сторонам и, не найдя поблизости посторонних, тихо сказал:
— Отец Никодим, вообще-то я пришел с вами насчет Мишки поговорить.
— Какого Мишки? — вздрогнул святой отец.
— Селиванова. Насколько мне известно, вы были его духовным наставником.
Глаза отца Никадима сузились.
— Кто вы такие?
Валентин хотел было уже ответить, но его опередила Дашка:
— Майор ФСБ Дарья Кончаловская. — Девушка выудила из кармана удостоверение и предъявила его святому отцу в раскрытом виде.
— Ты эту липу убери, дочь моя, — степенно сказал отец Никодим, — в церкви святой негоже обманывать служителя Господа. В таком возрасте звания майора не присваивают.
— Вообще-то мы еще не в церкви, — начал оправдываться стажер, лихорадочно соображая, что теперь делать. — Нас туда не пускают…
— А если я свое удостоверение предъявлю? — вышел из-за спины священника Знахарь. — Вас это убедит? Званием я, правда, не вышел. Всего лишь капитан, хотя в нашем подразделении и в двадцать можно до генерала дослужиться.
Отец Никодим изучил его корочки, поднял глаза на Валентина.
— А вы, молодой человек?
— А я даже не полезу, — ляпнул стажер, — вдруг мне и впрямь уже генерала присвоили? Так вы вообще в несознанку уйдете.
Священник невольно улыбнулся. Что-то опять насторожило Валентина… тишина за спиной! Он резко повернулся. Дворник, поймав его взгляд, опять начал мести.
— Это кто? — требовательно спросил юноша отца Никодима.
— Это? Блаженный наш. Немой. Слышать слышит, но не разговаривает. Только мычит да бурчит. Такое бывает после сильной контузии. Это у него после первой чеченской кампании. Боевой офицер был. Я видел его бумаги, когда дворником брал. Сейчас он смирный человек. При церкви живет. Одно время проблемы были с алкоголем. Словом божьим лечили. Пока вот держится.
— Да? Ладно. Ну тогда давайте поговорим о Мишке.
— Не поговорим. Не верю я вам, дети мои… — Святой отец развернулся и хотел было пройти обратно в храм, но Дарья перегородила ему дорогу.
— Назовите человека, которому вы верите, Николай Алексеевич, и дайте нам номер его мобильного для ускорения процесса. Через пять минут наше начальство созвонится с его начальством, затем его начальство созвонится с ним, а потом он уже позвонит вам и подтвердит наши полномочия. Такой вариант вас устраивает?
Священник заколебался.
— Отец Никодим, — решительно сказал Валентин, — нам некогда в шпионские игры играть. Время очень дорого. Мишка — мой старый друг. Мы с ним с первого класса вместе, неразлейвода были. Пока я в армии служил, уже шестеро моих друзей погибло. Здесь, в Рамодановске, в мирном городе. Я не верю в самосожжение и не верю в случайную смерть друзей. Затеял собственное расследование и вышел на интересные факты.
— Как вас зовут, молодой человек?
— Валентин Святых.
— А-а-а… Святой Валентин…
— В школе меня так и дразнили, — признался стажер.
— Да, Михаил мне говорил как-то о вас.
— Сектами он по вашему поручению занимался? — в упор спросила священника Дарья.
— И да и нет, — медленно ответил отец Никодим, меряя девушку взглядом. — Сам вызвался, хотя проблему эту мы не раз с ним обсуждали. Похоже, вы действительно из органов. Надо же! Майор. В мое время таким пигалицам майора не давали.
— Времена изменились, святой отец, — пожала плечами Дашка.
— Это я уже понял. Что ж, потолкуем, раз такое дело. — Священник сделал приглашающий жест в сторону маленькой беседки в глубине церковного двора.
Валентин неуверенно посмотрел на Знахаря.
— Иди, — махнул рукой ему Федя, — все нити дела у тебя в руках. Моя задача — пока только охрана.
Стажер благодарно кивнул ему и пошел за отцом Никодимом. Дашка, разумеется, увязалась следом.
— Так что вас конкретно интересует?
— Для начала давайте определимся, — довольно агрессивно приступила к допросу Дарья. — Ваша деятельность санкционирована вашим церковным начальством?
— Нет, — сумрачно ответил отец Никодим, — мое начальство не устроили мои методы работы с сектантами.
— Но догадывается? — продолжала настаивать Дарья.
— Догадывается. Я направлял запрос митрополиту. Со мной провели беседу и прозрачно намекнули, что готовы оказать всяческое содействие в этой нелегкой борьбе, но партизанщины не потерпят. Иначе, сказали, можно скатиться до бесовской инквизиции католицизма, которая однажды уже подорвала устои церкви. Римскому папе даже извиняться перед всем миром пришлось. Христианство в этом, слава богу, не запятнано. А как с ними еще можно иначе?! — Лицо отца Никодима побагровело. — Они же до жертвоприношений человеческих докатились. Это нелюди в рясах! К ним человеческие законы неприменимы! Спрашиваете, посылал ли я Михаила? Да, посылал. Это мой грех, мне за него перед Богом отвечать придется. Мне, и только мне!
— Никто не винит вас, отец Никодим, — поспешил успокоить его Валентин. — Скажите лучше, когда вы его в последний раз видели?
— Приходил он ко мне перед самой смертью. Как раз перед этим на новую секту вышел. У него на них нюх. Прямо-таки талант. Данные собирать на нее начал, в доверие втираться… в общем, пришел и ахинею какую-то нести начал. О потусторонних силах, дьявольских проклятиях. О друзьях погибших говорил, об игрушке какой-то. Утверждал, что его тоже смерть скоро ждет. Ну думаю, доработался. Крыша поехала. Пора его с дела снимать, пока до смирительной рубашки не дошло. Он ведь и впрямь как одержимый работал. А тут друзья один за другим погибают. Напряжение-то на психику какое! И все эта игрушка ему покоя не давала!
— Вот эта? — Валентин расстегнул пиджак, вынул из-за пояса пакет и извлек из него пазлы.
— Ну ты… — Дарья обожгла стажера бешеным взглядом и стиснула зубы, чтобы не наговорить при постороннем лишнего, потом перевела взгляд на артефакт и тихо ахнула. Из черной подставки на их глазах вырастал объятый пламенем крест с распятой на нем человеческой фигуркой. Лицо жертвы просматривалось плохо и чем-то напоминало безликую посмертную маску. Девушка схватилась за телефон. — Стас! Немедленно к Николо-Дворянской церкви дополнительную охрану!
— Что? Нападение?
— Нет. Этот придурок артефакт сюда притащил!
— Вот теперь точно уволю! Ждите. Скоро будем. Мы уже близко.
Стажер их не слушал. Он со странным спокойствием смотрел на призрачные всполохи пламени на кресте.
— Это уже не пазлы, — пробормотал Валентин. — Раньше свою смерть друзья сами себе собирали из мелких деталей. А теперь она сама собралась.
Юноша поднес руку к пламени, но оно его к себе не подпустило. Невидимое силовое поле, окружавшее крест, оттолкнуло пальцы.
— Так вот он о чем говорил… — Отец Никодим осенил себя крестным знамением. — А я ведь не поверил. Эх, Мишка, Мишка…
— Твою мать! — простонала Дашка, схватилась было за телефон, но потом безнадежно махнула рукой. — Святой отец. Вы же к Богу ближе. Неужели ничего нельзя сделать?
— А ведь и верно, — опомнился батюшка. — Быстро за мной в церковь. Если это бесовское, то против святой воды не устоит.
— Не поможет, — обреченно выдохнул Валентин. — Неужели вы думаете, Мишка до этого не додумался? Наверняка уже устраивал ей водные процедуры.
— Все равно надо попробовать! Дай ее сюда.
Валентин торопливо отдернул руку и поспешил затолкать артефакт в пакет.
— Куда голыми руками? — прикрикнул он на отца Никодима. — Неужели не понятно, что это смерть?