По сей день этот клочок бумаги лежит на моем рабочем столе, напоминая мне о моей милой маленькой подруге Авитал.
И все же истинным чудом в истории с Авитал я считаю не ее школьный проект и не нашу встречу, а то, что произошло через месяц после того, как мы встретились у нее в школе.
Мать Авитал, Рэчел, первой прочитала мою книгу и дала ее дочери. «Пока я не узнала о Морисе и его трудном детстве в гостиницах для бездомных, я не знала, какой суровой может быть жизнь, – говорит Авитал. – Я испытала культурный шок и почувствовала великую благодарность за то, что имею».
Через месяц после нашей встречи Авитал и ее мама поехали в супермаркет за продуктами. Закончив покупки, они сели в машину и выехали с парковки. «На выезде мы увидели мужчину, держащего в руках табличку о том, что ему нужна помощь, – говорит Авитал. – Он просил хлеба, молока и памперсы».
Они проехали мимо, но внезапно Авитал сказала: «Мама, мы должны вернуться».
Ее мать была поражена. «Я напомнила ей, что сейчас время обеда и нам надо домой, – вспоминает Рэчел. – Но она твердо сказала: “Нет, мама, мы должны вернуться. Надо что-то сделать”».
Впервые ли в жизни Авитал видела кого-то, кто просил помощи? Вероятно, нет. Но то был первый раз, когда она это заметила.
«Я только месяц назад говорила с вами, – пояснила Авитал. – То, что вы сделали для Мориса, имело для меня важное значение. И вот у меня появился шанс сделать самой что-то подобное».
Рэчел направилась обратно. Они вернулись в супермаркет и купили подгузники, влажные салфетки, молоко, хлеб и даже немного домашних пончиков. Потом они нашли мужчину с табличкой, и Авитал вручила ему сумку с продуктами. «Он был удивлен, – говорит Рэчел. – А потом откуда-то появилась его жена с двумя маленькими детьми. Она тоже подошла нас поблагодарить».
Для Авитал это был один из тех моментов, которые она никогда не забудет. «Я помню, как хорошо мне было, – говорит она. – Я знала, что эта семья сможет продержаться еще один день». С тех пор мы много раз приезжали туда, но больше их не видели».
Но сама Авитал приобщилась к новой для себя реальности.
«С тех пор она не перестает делать добрые дела, – рассказывает ее мать. – Каждый раз, когда мы останавливаемся на светофоре и видим, что кто-то просит денег, она говорит: «Мама, мы должны что-то дать. Надо что-то сделать».
«То, что мы им даем, несущественно для нашего бюджета, – добавляет Авитал, – но для них имеет огромное значение».
Хороший поступок Авитал на парковке у супермаркета и ее постоянные попытки помочь нуждающимся делают ее моим героем мицвы.
В какой-то степени Авитал открыла для меня, что дети одиннадцати лет – а иногда и младше – могут распознавать и укреплять невидимые нити и становиться земными ангелами.
То, что сделала Авитал на парковке, было больше, чем демонстрация любви. Это был Жизненный Урок – как для нее, так и для меня. Он изменил наше восприятие мира и мышление о нем.
«Теперь, куда бы я ни шла, я всегда смотрю вокруг в поисках возможности сделать доброе дело, – говорит Авитал. – Я обращаю больше внимания на детей, подростков, взрослых. Я ищу тех, кто нуждается в помощи».
Важно, чтобы Авитал как можно дольше сохранила эту прекрасную чистоту сердца.
«Я еще не решила, чем хочу заниматься, когда вырасту, – сказала мне Авитал, – но я точно знаю, что это будет связано с оказанием помощи людям. Я всегда буду искать возможность показать другим, что мне не все равно».
Часть третья
Самоотдача
Разве не можем мы прекрасно прожить свою жизнь, не думая о невидимых нитях, не заботясь о том, чтобы стать земными ангелами? Полагаю, можем. Но делать этого не следует. Торжество бытия, настоящая отдача в нашей земной жизни происходит только среди себе подобных. Истории в этом разделе учат нас, что жизнь с самоотдачей неизбежно приводит к счастью и благополучию. Жить с самоотдачей – еще и понимать, что мы ответственны друг за друга.9. Донор
Джейсону Брэдберну тридцать четыре года, он старший вице-президент компании «Morgan Stanley». По примеру своего старшего брата Марка он стал финансистом, и эта работа ему по душе.
Несколько лет назад он услышал, что человек, известный в финансовом сообществе – некто, с кем он был знаком, хоть и не близко, – страдает крайне редким заболеванием крови. «Его звали Алан, и у него были две дочери-близняшки, – говорит Джейсон. – Он занимал высокий пост в финансовой индустрии, но никакие деньги ему не помогли бы».
Единственным возможным решением, как выяснил Джейсон, была трансплантация стволовой клетки крови или костного мозга. Джейсон и Марк оба согласились участвовать в национальной программе донорства костного мозга «Be The Match», надеясь помочь Алану.
«Пять минут ходьбы до офиса Алана, и мне в течение тридцати секунд тампонировали внутреннюю часть щеки, – вспоминает Джейсон. – Это оказалось не сложнее, чем сдать кровь. Я вышел оттуда с мыслью: “Мы делаем доброе дело”. На самом деле ничего проще быть не могло».
Ни Джейсон, ни его брат не подошли для донорства. К сожалению, донора не нашли, и Алан умер.
Однако Джейсон остался в базе данных. Периодически он получал от «Be The Match» запросы на подтверждение его участия в программе и обновление контактной информации. «Я особо над этим не думал. Я просто отвечал, что я по-прежнему в программе. Вот и все».
Прошло почти три года.
Однажды Джейсон отправился в Мичиган на встречу с клиентом. Он проходил проверку службы безопасности в аэропорту, когда зазвонил его мобильный. Звонил человек из программы «Be The Match».
«Я думал, что это какое-нибудь навязывание услуг», – говорит Джейсон.
Но речь шла не об услугах.
Джейсону сообщили, что он подходит как потенциальный донор пациенту, которому требуется трансплантация. Может ли он приехать в центр и сдать пять пробирок крови, чтобы подтвердить пригодность для донорства?
Джейсон согласился. Через несколько недель после сдачи анализов он получил электронное письмо от «Be The Match»: «Вы подходите пациенту, которому нужен потенциальный донор. В случае необходимости мы свяжемся с вами, когда будем готовы продолжить работу».
Джейсону по-прежнему казалось, что до фактического донорства еще далеко. «Письмо было официальным, в нем не упоминалось о пациенте. У меня складывалось впечатление, что они будут продолжать присылать мне безличные письма, а до дела так и не дойдет».
«Через месяц мне позвонили повторно. Они все еще не были уверены, что я им понадоблюсь, но на всякий случай решили меня обследовать. Это было самое тщательное медицинское обследование в моей жизни: сердце, почки, печень – буквально все. Мне сказали, что это делается для моей безопасности, а не ради пациента».
Джейсон получил справку о превосходном состоянии здоровья. По-прежнему складывалось впечатление, что от него не требуется помощи. «Во-первых, они практически не говорили о пациенте. Я знал только, что это мужчина, ему шестьдесят лет и живет он где-то в Штатах. Он страдал миелодиспластическим синдромом, или МДС, при котором затруднено производство клеток крови. Больше я ничего не знал».
Через неделю после осмотра ему позвонили в третий раз.
«Вы нам нужны, – сказал сотрудник. – Мы готовы».
Процедура предполагала выкачивание всей крови до последней капли из тела Джейсона и закачивание ее обратно. Это требовалось для извлечения донорских стволовых клеток периферической крови из белых кровяных телец. Также ему нужно было принимать препарат химиотерапии, не одобренный для здоровых пациентов Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США. Этот препарат приводит к симптомам, похожим на симптомы острого гриппа, и болям в суставах – таким сильным, что, как ему сказали, человеку трудно ходить. Джейсон понимал, что пациент испытывал гораздо более сильные страдания, но и для него самого эта процедура не была бы рутинной и безболезненной. Его мама беспокоилась о долгосрочных последствиях донорства для здоровья сына.
И все же Джейсон решил не отступать. Он не был связан ни контрактом, ни обстоятельствами и мог отказаться в любой момент, в том числе прямо перед процедурой донорства. Поэтому сотрудница центра провела с Джейсоном долгую беседу, объясняя, на что он соглашается.
«Она сказала, что я могу оказаться единственным шансом в мире на спасение этого человека, – вспоминает Джейсон. – Это не какая-нибудь ерунда. Более того, перед процедурой донорства больного буквально накачивают химией, которая может довести его до смерти. Итак, если я появлюсь в назначенный день, но передумаю, то, скорее всего, пациент умрет».
Сотрудница центра продолжала задавать Джейсону вопросы: «Вы понимаете всю ответственность? Вы готовы продолжить?» Промежуточного варианта не было – Джейсон либо участвовал, либо нет.
«Одно дело, когда тебе звонит твой брат и говорит, что ему нужна твоя почка. За брата я бы жизнь отдал. Но если это незнакомец? Мы рассуждаем иначе, когда речь идет о здоровье чужих людей. Обычно мы просто говорим: “Ой, не повезло им”, – и продолжаем жить своей жизнью».
У Джейсона оставалась такая возможность. Он все еще мог сказать: «Не повезло», – и продолжить жить своей жизнью. Но он понимал, что для него это не вариант.
«Я сказал своей маме: “Если бы болел кто-то из нашей семьи, нам бы хотелось, чтобы кто-то стал донором. Это так просто. Если ты можешь дать кому-то надежду, если это в твоих силах, то ты должен это сделать. Я был нужен другому человеку. Как я мог не помочь?”».
Джейсон принимал неодобренный препарат – целых шесть дней по две инъекции каждое утро – и слег со всеми симптомами, о которых его предупредили: симптомы жесточайшего гриппа и нарастающая боль в костях и суставах. За пять дней до процедуры ему запретили рисковать жизнью. «Как многие жители Нью-Йорка, я мало смотрел по сторонам, переходя улицу. Мне пришлось измениться. В моем теле был антидот, и мне нужно было с этим считаться. Вот когда донорство стало реальностью. Теперь я отвечал не только за себя, но и за жизнь другого человека».