Он отправился в госпиталь «Memorial Sloan Kettering» на Манхэттене. Он лежал в кровати с капельницей. Из одной руки ему выкачивали кровь, в другую вливали. Ее пропускали через центрифугу, в которой отделялись белые кровяные тельца. Процедура заняла три часа, и его предупредили, что после нее он будет очень уставшим – как после марафонского пробега. «Сердце интенсивно перегоняет кровь три часа. Но это было вполне сносно. Это были цветочки по сравнению с тем, как, скорее всего, чувствовал себя пациент».
В середине процедуры подошел врач и поблагодарил Джейсона за самоотверженный поступок. «Потому я и занимаюсь медициной, – сказал ему врач. – У нас может быть самая лучшая технология и техника в мире, но без человеческого фактора – если бы вы не дали свою кровь – мы не смогли бы ничего сделать».
Потом небольшой сосуд капельницы наполнился белыми кровяными тельцами Джейсона. Сосуд поместили в охладитель и вывезли из комнаты. Марк был рядом с Джейсоном все это время. Он помог ему выйти из госпиталя и пошел ловить такси. Шел ливень, и машин не было. «Внезапно такси появилось, будто из-под земли, – говорит Джейсон. – Марк помог мне добраться до квартиры и поехал в офис».
Только потом Джейсон узнал, что пожилой таксист тоже занимался благотворительностью. Он сказал Марку, что, когда начинается сильный дождь, он едет к больницам, чтобы больным людям не пришлось мокнуть. Таксист услышал, что Джейсон и Марк обсуждают процедуру. В конце пути он обернулся и заговорил с Марком.
«Он сказал: “Это самая невероятная история из всех, что я слышал. Для меня большая честь подвезти вас двоих”. Потом он отказался брать деньги за поездку». При воспоминании об этом на глаза Джейсона наворачиваются слезы. «Я финансист, – говорит он. – А он таксист. Он не знает меня, мы никогда больше не встретимся, и деньги ему нужны гораздо больше, чем мне. При этом он не хочет брать плату за проезд. Когда брат мне об этом рассказал, мы оба заплакали. В мире происходит столько плохого. А потом встречаешь таких людей, как этот таксист».
Джейсон знал, что должно пройти какое-то время, прежде чем появится информация о пациенте. Прошло почти два месяца, новостей не было. Он не знал, помогло ли донорство и жив ли этот человек.
Он ехал в машине из Нью-Йорка в Рочестер со своей девушкой, Лизой, – сейчас она стала его женой, – когда ему позвонили. Это была менеджер из центра.
«Новости были хорошие. Обычно они держат реципиентов в больнице тридцать дней. Этого пациента отпустили домой через семнадцать. Это было большое достижение».
Еще через полгода Джейсон снова получил весточку. Случился рецидив, и пациента снова поместили в больницу. Джейсон ждет новостей, но появляются они реже, чем ему хотелось бы. «Я понимаю, что он мог не выжить, и это заставляет меня размышлять, что я дал этому человеку. И я осознаю: я дал ему время. Дар времени. Возможность еще немного побыть с семьей, еще немного пожить. Это научило меня, впервые в жизни, по-настоящему ценить время».
В условиях договора о донорстве Джейсона сказано, что в течение двенадцати месяцев личная информация о доноре будет скрываться от пациента. Но через год они ему эту информацию выдадут, и он сам решит, хочет ли познакомиться со своим донором. Прошло несколько лет, и Джейсон до сих пор ничего не слышал о пациенте. «Не знаю, будет ли у меня шанс когда-нибудь с ним встретиться. Я бы этого хотел, но у меня нет информации». Возможно, реципиент белых кровяных телец Джейсона навсегда останется таинственным незнакомцем. Вот и все.
Хотя нет, не совсем все.
«Этот человек полностью поменял мои взгляды, – говорит Джейсон. – Благодаря ему я осознал, что мы все связаны друг с другом. Раньше я шел по улице и не замечал людей, но сейчас я смотрю на всех и думаю: “Может быть, это тот парень. Может быть, это он”. Я впервые смотрю на людей, а не сквозь них».
В мировосприятии Джейсона произошли и другие перемены. Как только его белые кровяные тельца были введены пациенту, организм пациента начал вырабатывать новые тельца. Но эти кровяные клетки навсегда останутся клетками Джейсона.
«Только подумайте: в его венах течет моя кровь. Мы обманули его организм, заставив его думать, что мои здоровые клетки – это его клетки, но они навсегда останутся моими».
Известно, что белые кровяные тельца меняют внешность пациента и делают его похожим на донора.
«Я думаю, этот парень обрел некоторые мои привычки. Это звучит невероятно, – говорит Джейсон. – У меня такого никогда не было».
Этот исключительный случай – пример того, как доброта может притянуть нас друг к другу, – открыл Джейсону глаза на общепринятые истины.
«Это урок о том, насколько сильно мы связаны с нашим миром. Мы часть большего сообщества и несем ответственность друг за друга».
МЫ СЧАСТЛИВЧИКИ
Не знаю, какими словами можно описать существование ангелов на Земле лучше, чем сказал Джейсон: мы становимся земными ангелами, когда понимаем, что ответственны друг за друга.
Если думать в этом ключе, происходит нечто выдающееся. Мы начинаем отдавать себя. Мы видим мир иначе. Мы на самом деле меняемся. Для Джейсона этот cдвиг в мировоззрении позволил ему, как он выразился, впервые по-настоящему увидеть людей. Для меня это не мелочь. Это колоссально! Судьбоносно!
Еще одно значение самоотдачи – понимание того, что мы не просто ответственны друг за друга, Бог благословил нас на это!
«Мне просто повезло, – говорит Джейсон, рассуждая о своем добром поступке. – Мне просто повезло больше, чем другим, потому что именно мне выпал шанс помочь».
Мы счастливчики – нам все время выпадает шанс стать ангелами на Земле.
10. Двадцать пять мексиканских лепешек
Хосе Луис Балезза не помнит, как ее звали.
Это случилось давно, почти сорок лет назад, и ему тогда было всего шесть. Он пытался вспомнить, выудить из подсознания, но безрезультатно. У нее больше нет имени. Оно затерялось во времени.
Но сама женщина и ее поступок никогда не забудутся. «Я все время о ней думаю, – говорит Хосе. – Я все время ее вспоминаю. Она преподала мне урок, изменивший всю мою жизнь».
Хосе был маленьким мальчиком и жил в мексиканском городе Рейноса на границе с Идальго, штат Техас, с матерью, отцом и пятью братьями и сестрами. Его отец был водителем такси и грузовика и этим зарабатывал на жизнь. Но в молодости он заболел и стал неработоспособным. «Я помню о нем только то, что он все время лежал в постели и болел, – говорит Хосе. – А однажды эту постель вынесли, и папы больше не стало. Он покинул нас».
Хосе было шесть лет, когда смерть отца затянула их в пучину бедности. «У нас не было ни пенсии, ни дохода, ни сбережений – ничего. Никаких родственников, которые могли бы помочь. Маме приходилось сидеть дома и заботиться о нас. Нам надо было как-то выживать самостоятельно».
У мамы Хосе Марии-Аны появился план. Она будет печь на дому мексиканские лепешки и отправлять старших сыновей, Хосе и Мартина, которому было девять лет, продавать их на улице. «Каждое утро она пекла их из бобов и яиц, заворачивала в кусочек фольги и отдавала 50 штук Мартину, потому что он был старше, и 25 штук мне, – вспоминает Хосе. – Я нес их в большом металлическом чане, чтобы они оставались теплыми. И еще у меня с собой была бутылка сальсы».
Задача Хосе была продать двадцать пять лепешек по 1 песо (примерно восемь центов) до часу дня, потому что после этого ему надо было идти в школу. «Моя мама ясно выразилась: “Ты продашь все эти лепешки”. У нас не было выбора. Надо было придумать, как их продать».
Сначала Мария-Ана отправляла его со старшей сестрой, которой было восемь лет. Но она только мешала Хосе. Он сказал маме, что ему лучше ходить одному, и она согласилась.
Хосе тащил стальной чан в деловой центр, на железную дорогу, в бары и на автостанцию. Это была самая опасная часть города, но там были люди, поэтому приходилось туда идти. Сначала он боялся и смущался, но довольно быстро из него получился хороший продавец. Он даже разработал свой маркетинговый ход.
«Кто-нибудь проходил мимо, а я говорил: “С сальсой или без?” И они спрашивали: “А к чему сальса?” А я отвечал: “Вот к этим вкусным лепешкам”. Это хорошо срабатывало».
Однажды утром подросток попросил у Хосе две лепешки. Хосе это показалось подозрительным, потому что немногие покупали сразу две штуки. Тем не менее он дал их подростку, а тот сказал, что у него только двадцать песо и ему нужна сдача. Хосе хранил свои деньги в глубоком кармане и никогда их не доставал в присутствии посторонних.
Но подросток настаивал. Хосе достал деньги, тот выхватил их и убежал.
«Я пытался догнать его со своим стальным чаном, но не смог, – говорит Хосе. – Мне было страшно идти домой, потому что я остался без денег».
На следующее утро Хосе проскользнул в обшарпанное заведение, где играли в пул, чтобы продавать свои лепешки там. Один мужчина купил лепешку, а потом попытался затащить Хосе в туалет. «Он вымогал у меня деньги, – говорит Хосе. – Мне было всего шесть лет. К счастью, появились люди и остановили его. После этого я стал осторожнее».
Но как ни осторожничал Хосе, он всегда подвергал себя опасности. Он был ребенком в неблагополучных районах города, беззащитным перед теми, кто мог причинить ему вред. Однако он везде предлагал свои лепешки – в барах с табличками «Детям вход запрещен», в магазинах с сомнительной репутацией у железнодорожных путей, в рюмочных. У него не было выбора – он должен был продать свои 25 лепешек. Иногда ему везло, и он распродавал их всего за пару часов. Но чаще всего ему приходилось проводить полдня в опасных районах, проходя с огромным стальным чаном около пяти километров в день.
Однажды утром он прошмыгнул на автостанцию и увидел в офисе молодую девушку. Она была секретарем или билетершей. Хосе зашел к ней и предложил лепешку.
Женщина отвлеклась от работы и посмотрела на мальчика.
«Ты недавно начал продавать лепешки, – сказала она. – Я знаю всех мальчиков, продающих лепешки и газеты, а тебя раньше не видела».