У одной из дочерей Энжи начались проблемы с законом, и ее лишили родительских прав. То же самое произошло с другой ее дочерью.
«Я наблюдал, как эта семья идет к краху, – рассказывает Уэнделл, – и не понимал, что я могу сделать. И еще я испытывал чудовищное чувство вины – вины от того, что я живу, а Диланд умер».
Уэнделл не терял связи с Энжи и часто приносил ей еду, где бы она ни находилась. Однажды зимой Энжи жила в полуразрушенном доме напротив приюта для бездомных. Уэнделл положил в коробку немного оленины, сел в свой грузовичок и поехал навестить ее.
Он постучал в парадную дверь, и Энжи открыла ему. Увиденное его шокировало.
«Это было ужасное, мрачное место. Утепления практически не было, на крыше таял снег, и вода просачивалась внутрь, срывая потолочную плитку».
Но удивило Уэнделла не только убожество.
За маленьким кухонным столом Энжи сидело шесть человек.
Уэнделл попытался понять, кто они и что здесь делают. Это были индейцы в зимних пальто. Он поставил ящик с олениной на стол и спросил у Энжи: «Кто эти ребята?»
«Они из приюта для бездомных, – сказала Энжи. – Днем там закрыто, и им некуда пойти».
Уэнделл снова посмотрел на этих шестерых. Они пили кофе мелкими глотками из дымящихся чашек; кофе им сделала Энжи. В нескольких дюймах от них поток воды лился с крыши в ведро, зимний холод пробирался сквозь парадный вход. Шестеро кивнули Уэнделлу и продолжили пить свой кофе.
В этот момент что-то изменилось в душе Уэнделла.
«Меня посетило вдохновенье, – говорит он. – Вот женщина, опустившаяся на самое дно жизни, но ей по-прежнему хватает сострадания на шестерых бездомных. У нее почти ничего не было – только одежда и немного еды. И тем не менее она делилась с теми, кто нуждался. Я был восхищен и поражен ее большим и щедрым сердцем».
Умение делиться с ближними – краеугольный камень принципов оджибве. «В нашей культуре принято считать: “Что мое, то мое”, – говорит Уэнделл. – Но только не для Энжи. Помощь ближнему для нее – все».
Эти шесть чашек кофе заставили Уэнделла действовать. В тот вечер он вернулся домой и перечитал обращение Энжи в ВВ.
По формальным признакам это было безнадежное дело. С помощью Уэнделла Энжи подала апелляцию в Апелляционный Совет Ветеранов, высший орган в этой иерархии. Но без новой информации дать обратный ход решению ВВ казалось невозможным. «Иск ничего бы нам не дал, – говорит Уэнделл. – Без вскрытия ВВ не поменяют своего решения. Но я все равно еще раз пролистал документы. Я думал: «Должно быть что-то, какая-то деталь, зацепка, которая поможет заново поднять это дело».
Уэнделл сосредоточился на свидетельстве о смерти Диланда, где говорилось о «естественных причинах». Он изучал это свидетельство десятки раз, но теперь посмотрел свежим взглядом и увидел нечто, чего раньше не замечал.
«Я увидел имя патологоанатома и внезапно вспомнил: “Я его знаю!” Наши жены вместе посещали группу по изучению Библии».
Уэнделл позвонил патологоанатому Марку и изложил ситуацию Энжи.
«Есть ли какой-то способ рассмотреть ее дело снова?» – спросил он.
Марк сказал, что есть и он это сделает.
Всего через несколько дней Марк отправил Уэнделлу электронное письмо с новым заключением о смерти Диланда.
«Хочу подчеркнуть, что во всех случаях, когда вскрытие не проводится, я пишу в заключении «Смерть по естественным причинам», если нет признаков, указывающих на то, что смерть произошла вследствие несчастного случая, убийства или самоубийства, – писал Марк. – Следовательно, утверждение в свидетельстве о смерти о том, что смерть произошла по естественным причинам, не означает, что пациент не страдал кардиологическим заболеванием.
Напротив, – говорилось далее в заключении Марка, – судя по истории болезни, самой вероятной причиной смерти этого мужчины является сердечная недостаточность, а именно ишемическая болезнь сердца».
Уэнделл лично отнес заключение в офис Ведомства по делам ветеранов. Офисный сотрудник направил его факсом в региональный офис ВВ в Фарго, штат Северная Дакота, и запросил срочное рассмотрение апелляции в связи с бедственным положением Энжи.
Спустя три недели Уэнделлу позвонил сотрудник из Ведомства и сказал: «Иск одобрен». У Уэнделла комок подкатил к горлу. «Я знал, что это облегчит положение Энжи. Она начнет получать деньги, сможет снимать жилье и соберет всю семью под свое крыло».
Но Уэнделл не ожидал услышать кое-что еще.
Администрация ВВ не просто одобрила выдачу пенсии Энжи. Было принято решение о компенсации за предыдущие годы. Это означало, что Энжи не просто начнет получать деньги – ей выплатят кругленькую сумму за то время, когда она была лишена пособия.
«Я был в шоке и в восторге, – говорит Уэнделл. – Я знал, как это важно для Энжи. Теперь она была в безопасности».
Сотрудник ВВ спросил, может ли Уэнделл связаться с Энжи и передать ей новости. В этом была проблема.
Он не знал, как с ней связаться.
Она больше не жила в субсидированной квартире. Ее не было ни в одном приюте. У нее не было телефона, и никто не знал, где ее искать.
Энжи Хоук пропала.
Уэнделл надеялся, что Энжи сама как-нибудь объявится. «Так случалось раньше. Когда она начинала бомжевать, то связывалась со мной. Но иногда могло пройти много недель без единого слова. Я не знал, что делать».
Волею судьбы контакт произошел в тот же день, Уэнделлу позвонила дочь Энжи Пэм.
«Моя мать сидит на обочине, она слишком устала, чтобы идти дальше, – сказала Пэм Уэнделлу. – Можете помочь?»
Энжи снова выселили, и они с дочерью ловили машину, чтобы доехать до очередного приюта для бездомных. Но никто их не подобрал, и через несколько часов ходьбы Энжи чувствовала себя слишком уставшей, чтобы идти дальше. Поэтому она села на обочине на выезде из города и пыталась прикрыться голыми руками от палящего солнца.
Это был последний день, когда Энжи было некуда пойти.
Когда Уэнделл рассказал Энжи и ее дочери новость об их запросе, «они впали в восторженное состояние. Мы все были в экстазе. Энжи понимала, что ее жизнь только что кардинально поменялась к лучшему».
«Я до сих пор размышляю над значимостью этого момента, – говорит Уэнделл. – На одной чаше весов – внушительная сумма денег, а на другой – эта женщина, которая в буквальном смысле была на грани».
Сегодня, пять лет спустя, у Энжи есть скромный, но комфортабельный домик в Миннесоте. Выплаченная ретроактивно пенсия позволила ей купить дом сразу, без ипотеки, и вместе с ней туда въехали обе ее дочери. Некоторых внуков Энжи смогла забрать из приюта и продолжает работать над тем, чтобы забрать остальных. У Энжи всегда есть место для друзей, бездомных или находящихся в бедственном положении. Но сейчас она может предложить им гораздо больше, чем чашку кофе.
«Она живет в городе, поэтому я часто вижусь с ней, – говорит Уэнделл, который помог Энжи выбрать подходящий дом и заключить выгодную сделку. – Вокруг нее всегда собираются люди, бегают дети. Это дом – полная чаша, в нем бурлит жизнь».
И центр этого водоворота – Энжи.
«Она очень любит свой дом. Иногда ее приглашают куда-нибудь пойти, а она говорит: “Нет, я хочу остаться. Мне хочется побыть дома”».
Уэнделл продолжает привозить Энжи коробки с мясом; это стало их традицией. Недавно Уэнделл приехал вместе с Энжи в офис местного адвоката и помог ей составить соглашение о доверительной собственности на внуков. Когда Энжи подписала последний документ, она посмотрела на Уэнделла с широкой улыбкой.
«Никогда мои внучата не будут бездомными», – сказала она с гордостью.
Уэнделл никому не собирался рассказывать, как он помог Энжи, и точно не стал бы этого делать, если бы Энжи не попросила его об этом.
«Ты должен рассказать людям, что ты сделал, – умоляла она. – Может быть, эта история спасет другую вдову от того, через что мне пришлось пройти».
Поэтому Уэнделл написал мне.
«Помогая другим, вы налаживаете с ними связь, которую некоторым людям сложно понять, – начал свое письмо Уэнделл. – Пятнадцать лет назад ко мне за помощью обратилась семья…»
ДЕЛАЙТЕ ПОМЕНЬШЕ СЕЛФИ
За последние пять лет я стала лучше понимать, в чем сила людей, которые отдают себя без остатка, и это изменило мою жизнь.
Наверное, я всегда была мыслящим и серьезным человеком, но после того, как я стала общаться с земными ангелами, я стараюсь принимать каждое решение исходя из связей с другими людьми.
Я задаю вопрос: «Что я могу сделать, чтобы было хорошо не только мне, но и им? Как мне улучшить ситуацию не только для себя, но и для них? Есть ли способ, который поможет обоим прийти к положительным изменениям?»
Опять же, я не говорю о серьезных жертвах или игнорировании собственных потребностей, а всего лишь о небольшой подстройке. Например, когда бы меня ни просили выступить с речью, мне требуется много времени на то, чтобы определить, как лучше всего донести свой опыт. Что я могу сделать, чтобы облегчить людям организацию этой встречи? Могу ли я приехать раньше? Задержаться? Приспособить свою речь под их специфические требования?
Эти вещи мало что меняют. Но разговаривая с людьми, я поняла, что для них эти небольшие изменения очень важны.
Все, что нужно сделать, – перевести фокус с себя на мир вокруг.
Это как разница между селфи и обычным фото.
Селфи сильно сужает наше видение.
Но когда поворачиваешь камеру от себя, тебе открывается весь мир.
12. Свитер
Эйлин Пачеко Шварц было семнадцать лет, и она хотела купить новый свитер.
Она была одной из шести сестер, ей приходилось донашивать одежду за старшими, и она мечтала о чем-нибудь новом. Кто-то оставил журнал «Woman’s Day» на столе в пиццерии Портленда, штат Орегон, где Эйлин работала официанткой. Она присела на минутку, чтобы посмотреть модели свитеров.
Эйлин не могла позволить себе ничего слишком дорогого – она работала неполный день, получала всего 4,20 доллара в час, и львиная доля ее заработка уходила на учебу. «Такое у отца было правило, – рассказывает она. – Я любила музыку, и родители отправили меня в частную католическую школу с очень хорошей программой по музыке. Но