В это время в процедурную заглянула Маргарита Ивановна.
— Вы закончили, Галя?
— Да, закончила.
— Тогда проводите больного Лемешева к стоматологу. У него за ночь щеку разнесло. А с вами, Рогожин, хочет поговорить начальник отделения.
— Хорошо, — кивнул Степан и посмотрел на Галю. — Ну что, я поехал?
— Погоди, позову кого-нибудь, чтобы тебя отвез.
— Нет-нет, я сам. Сам.
Придерживая дверь, Галя смотрела, как своей сильной рукой он ловко крутил колесо коляски, удаляясь по коридору все дальше и дальше. При этом она испытывала странное, ей самой непонятное сожаление.
Сколько таких мальчиков она видела за последние две войны. Сколько горя, сколько отчаяния, сколько изломанных судеб ей пришлось наблюдать. И каждая такая судьба, каждая такая жизнь — на вес золота. Золотые мальчики… Да, именно золотые, ибо жизнь досталась им дорогой ценой.
И, как показалось Гале, Степан ценил эту жизнь больше остальных.
8. Острота чувств
Что бы там Оксанка ни говорила, как бы ни расписывала прелести «активного» отдыха, Гале ехать на эту вечеринку категорически не хотелось. Что-то подсказывало ей, что подруга все же найдет возможность столкнуть ее с именинником, устраивавшим праздник в одном из ночных клубов.
Зоя Даниловна, обиженная на внучку за то, что она так легкомысленно отнеслась к последним «смотринам», даже ничего не спросила, когда Галя одевалась. За что сама Галя ей была благодарна, так как не выдержала бы расспросов. То, что бабуля дулась, нисколько ее не беспокоило. Бойкот бабули всегда напоминал куклу Барби. Хотя у куклы имелись все анатомические особенности, но ведь все равно она была не настоящей.
Вечером Оксанка заехала за ней на своем аккуратненьком белом ВАЗе, подаренном ей отцом. Отец Оксанки лелеял машину все эти годы в гараже, но потом купил «игрушку» подороже и решил сплавить дочери это чудо советского автомобилестроения, пожиравшее бензин в неприличных для российского капитализма количествах.
Пока Галя одевалась, бабуля успела пошептаться с Оксаной, после чего немного оттаяла.
— Вот и правильно, — сказала она. — Вот и хорошо. Нечего все время дома сидеть. Молодец, Оксаночка. Давно пора ее в свет вывести.
— Бабуля, только не начинай снова, а то я передумаю и никуда не поеду.
— Попробуй только. Тогда мы с Зоей Даниловной тебя свяжем и отнесем в машину, — пригрозила Оксана.
— Да, да, — заулыбалась бабушка. — Так мы и поступим.
Гале ничего не оставалось делать, как сесть в машину самой.
— А почему ты не поехала со своим Беленьким? — спросила она, когда Оксана вырулила на проспект.
— Беленький в людных местах предпочитает появляться с женой. Он до сих пор уверен, что о наших отношениях никто не догадывается.
— Ты видела его жену?
— Конечно. Серенькая, невзрачная, с очками в пол-лица. Работает в каком-то институте и всем довольна в этой жизни.
— Откуда ты знаешь?
— Беленький говорил. Он ее жалеет. Они живут, как два друга. Живут вместе только ради детей.
— Думаешь, он ее бросит?
— Я думаю, что в качестве жены господина Белоусова мне ловить нечего. Жалость, знаешь ли, бывает иногда сильнее любви. А жену он жалеет.
В голосе Оксаны слышалось горькое раздражение.
— Знаешь, как он меня назвал недавно? «Запасной аэродром в пустыне людского равнодушия». Ну, разве не стервец? Такое иногда ляпнет, что не знаешь, обижаться или целовать. Хотя во всем остальном он… — Оксана поморщилась, — так себе. У меня были и получше. Со временем, думаю, присмотрю себе настоящего спутника жизни. Чтоб под рубашкой мускулы играли, а не живот торчал.
— Ну и неугомонная же ты, Ксанка! — засмеялась Галя.
— А что, разве я не права? Каждой бабе хочется, чтобы мужик мог за себя и за семью постоять. А любовь — это уже дело второе. Кому нужны эти трусливые хлюпики, рахитичные философы и самовлюбленные нарциссы? Мужик должен быть сильным. Как и положено мужикам. Сильным и здоровым.
— Гора мускул тоже вполне может оказаться в душе и трусливым хлюпиком, и рахитичным философом, и самовлюбленным нарциссом, — заметила Галя.
— А это уж как в лотерее — повезет или не повезет, — пожала плечами подруга. — Поэтому я и говорю, что любовь — дело второе. Головой надо думать. У нас же, баб, на почве любви с головой бывают большие проблемы. Вот и выходят многие замуж за красивую обертку, не подозревая, что внутри-то и нет ничего или там прячется столько дерьма, что и за всю жизнь не отмыться.
С какой-то странной стыдливостью Галя подумала в этот момент о Степане. Такие, как Степан, вообще не вписывались в жизненные теории подруги. Таких людей просто не существовало для нее. И, несмотря на всю кажущуюся правильность ее рассуждений, этот маленький нюанс казался самой большой несправедливостью. Понимание этой несправедливости смущало Галю, внутренне заставляло отвергать все, с ней связанное.
— Ну, вот мы и на месте, — радостно сообщила Оксана, заруливая на стоянку перед клубом «Высота».
Оксанкин ВАЗ выглядел более чем скромно среди иссиня-черных джипов, надменных «фордов», шикарных «мерседесов» и «японок», похожих на застывшие в полете капли воды.
— Одно утешение, что среди них мою чудо-машину захочет украсть только последний дебил, — сказала со вздохом Оксана, поворачивая ключ в замке.
Где-то на крыше клуба прожектора разбрасывали в ночное небо остроконечные лучи. Яркая неоновая вывеска несколько раздражала глаза неестественными ультрафиолетовыми цветами.
Подруги прихватили свои подарки и направились к входу.
— Юра арендовал тут отдельный зал, — сказала Оксана.
— Как? Целый зал? — изумилась Галя.
— А что ты думаешь. Такие, как он, не скупятся, когда речь идет о развлечениях. К тому же, я слышала, владелец клуба Юркин друг. Он, кажется, бывший спортсмен, но я толком не знаю.
— Ума не приложу, как я себя дала уговорить, — пробормотала Галя, когда они подходили к охране у входной двери.
— Не дрейфь, подруга. Хотя бы посмотрим, как люди могут жить и развлекаться.
Они подошли к охраннику.
— Вы куда, дамы? Сегодня мест нет.
— Мы по приглашению, дружок.
Оксана протянула открытку.
— Виноват. Проходите, пожалуйста. Гардероб на первом этаже. Ваш зал по лестнице вверх. Там покажут.
Оксана спрятала открытку в сумочку и, подхватив Галю, продефилировала к двери.
— Сервис, моя милая, — большая и удобная штука, — шепнула она Гале с таинственным видом.
В большом зале было уже полно народа. В основном молодежь. Играла музыка, под потолком крутились разноцветные фонари. Кто-то танцевал, кто-то сидел за столиками.
Оксану и Галю усадили за столик, номер которого стоял в приглашении. На выбор подали закуски, вино, фрукты.
— Как тебе тут? — поинтересовалась Оксана, горящим взором оглядывая толпу.
— Непривычно, — сдержанно ответила Галя.
— А кто тебя заставляет привыкать? У нас зарплаты не те. Но один раз в год отдохнуть же можем? Как ты считаешь? Ох, и натанцуюсь я сегодня! С Беленьким никуда не выберешься. А если и выберешься, то танцевать его ни за что не заставить. Как я выгляжу?
— Сногсшибательно! — улыбнулась Галя.
— А то! Не зря же сегодня весь вечер в салоне провела.
— И как тебя Беленький одну отпустил?
— Я ему не жена. Имею полное право проводить время так, как мне хочется. Смотри, сколько тут приятных молодых людей. И все с сотовыми телефонами. Конечно, это еще не показатель тугого кошелька, но в Юркином окружении тугие кошельки скорее правило, чем исключение.
— Ксана, какие «кошельки»? — возмутилась Галя.
— Желательно из крокодиловой кожи. Обожаю мужчин с кошельками из крокодиловой кожи, набитыми кредитными карточками. Только не говори мне, что тебе нравятся нищие романтики. «С милым и рай в шалаше» — это придумали они, чтобы замаскировать патологическое отсутствие денежных знаков.
— Ты несешь полную ерунду, — пожала плечами Галя.
— Я тебя жизни учу.
— По-твоему, это жизнь? — кивнула Галя на зал.
— По-моему, это отдых от жизни. Тем более такой, как наша…
— Дамы, скучаете? — услышали они рядом мужской голос.
— Ой, Юрик! — воскликнула Оксана и расцеловалась с мужчиной. — Привет, зайчик! С днем рождения тебя, хороший мой! Познакомься, это моя подруга Галя. Я тебе о ней говорила.
Галя в этот момент ущипнула подругу.
— Очень рад познакомиться, Галя, — он церемонно поцеловал ей руку.
Мужчине было около тридцати. По мнению Гали — типичный донжуан. Манерный соблазнитель. Одного взгляда ей было достаточно, чтобы понять его. Юра представлял собой образец новой породы молодых людей, никогда не знавших проблем с деньгами. К ним не прилипало ни пятнышка грязи. Они, как люди с рекламных разворотов — почти нереальные в своей безукоризненности.
— Поздравляю вас, — сказала она, постаравшись хотя бы ради приличия не быть равнодушной. — Это вам.
И подала ему маленькую коробочку в яркой обертке.
— Чудно. Если не возражаете, я потом посмотрю.
Галя не возражала. Она бы не вынесла, если бы он начал восхищаться ее подарком — расписным глиняным горшочком, напоминавшим первые опыты хомо сапиенс в гончарном мастерстве.
Музыка оборвалась, и на небольшой эстраде появился человек в смокинге и с микрофоном в руке.
— Друзья, друзья! Внимание! Надеюсь, никто не забыл, зачем мы здесь собрались? Этот удивительно теплый вечер организован в честь дня рождения одного нашего очень хорошего друга. Что я о нем могу сказать? Он шалопай. Он баловень судьбы. Он сын своих родителей, давших ему в этой жизни все, о чем только может мечтать молодой человек. И еще он образ. Образ человека, который скоро будет управлять этой страной. Образ человека дела, человека капитала! Юра! Юра! Юра!
Этот клич, хлопая в ладоши, подхватила толпа.
Откуда-то сверху ударил луч света, пошарил по залу и остановился на их столике, почти ослепив всю троицу.
— За тебя, Юрик! Долгих лет тебе жизни… Активной мужской жизни (зал засмеялся). И самое главное, найди свою половинку, свой надежный тыл. Счастья тебе!