Бравильянка стояла насмерть, отбив второй приступ. Оборону возглавил маркиз де Кастельбро, чудом прорвавшись в осажденный город. Местные жители, пользуясь молчанием, верней, отсутствием центральной власти, провозгласили дона Фернана губернатором Бравильянки и генерал-капитаном Сонти. Первое, что сделал новоявленный губернатор, — призвал под свои знамена офицеров-отставников, студентов и горячую молодежь. Не брезговал он и контрабандистами, знавшими все тропы в округе. В армии де Кастельбро не хватало блудного мастер-сержанта, но если у тебя тысячи человек под ружьем, то один мастер-сержант погоды не делает.
«Поселок Тинг Лашом, гостиница „Королевский приют“».
Сообщение, пересланное через гипер, говорило о том, что Яффе и Штильнер достигли Хиззаца. Оно пришло на коммуникатор Гиля Фриша точно в назначенный срок, минута в минуту. Диего помнил этот поселок. К нему, пройдя обещанные два километра шестьсот семьдесят метров, они с Карни вышли по прибытии на Хиззац. Помпезная вывеска украшала обветшалое здание двухэтажной гостиницы — единственной в Тинг Лашом…
Коллант стартовал через час.
Что-то сместилось в сознании маэстро. Сквозь известковые холмы проступили шары из чистого пламени, пышущие жаром. И дальше, за ними — долина, стена леса, тесный распадок. Облака космической пыли, подсвеченные красными гигантами. Плеск гравитационных волн. Мерцание электромагнитных полей. Тонкий, хорошо различимый шестым (седьмым? сто двадцатым?!) чувством пучок силовых линий…
Он видел путь к звездной системе Хиззаца! Он отыскал бы дорогу хоть под шелухой, хоть в космической пустоте…
— Куда нас опять занесло?! — возмутилась Карни.
— Мошенники! Прохвосты! Вы водите нас за нос!
Миротворец Пробус опоздал.
— За носы, — с убийственным хладнокровием уточнил мар Фриш.
— Что?!
Энкарна де Кастельбро, потомок целой вереницы благородных предков, задохнулась от возмущения. Все трижды справедливые обвинения, которые девушка собиралась обрушить на коллантариев, вылетели у нее из головы — чего, собственно, и добивался гематр.
— Диего! Что ты стоишь?!
— Я сижу, — буркнул маэстро. — В седле.
— Вызови его на дуэль! Проткни его насквозь!
— Нельзя, — вздохнул маэстро.
Слава тебе, Господи, подумал он. Сейчас я могу говорить чистую правду!
— Почему?!
— Если я его убью, коллант распадется.
— Ну и что?
— Все погибнут. Мы с тобой — тоже.
— Да что ж вы такая кровожадная, душечка? — встрял Пробус. — Ваш кавалер имеет резоны: в колланте нельзя никого убивать…
— Я вам не душечка! Немедленно отвечайте, куда…
Гневный взор скользнул по холмам-звездам. На лице Карни отразилось узнавание:
— Вы водите нас по кругу! Цену набиваете, мерзавцы?!
— Вы уже оплатили перелет, — прервал ее гематр. — Мы не возьмем с вас ни экю сверху. К сожалению, у нас проблема.
— Проблема?
— Аномалия континуума в системе Хиззаца. Нас выбрасывает, не позволяет сесть на планету.
Словно в подтверждение слов Фриша, за холмами полыхнула багровая зарница. Знак свыше не произвел на Карни впечатления:
— Врете! Вы все врете! Видения, Сечень, эта… кроточина!
— Червоточина. Если угодно, кротовая нора.
— Дыра! Теперь аномалия! Куда вы хотите нас завести?!
— Ну подумайте сами, голубушка: зачем нам вас обманывать? Заводить? Даже будь мы мошенниками — что с вас, извиняюсь, взять? И главное — как?! В большом теле вас не ограбишь, а в малом ваш герой нашинкует из нас квашеной капусты! Думаете, нам самим не надоело мотаться по космосу?! Давно бы уже сидели в ресторанчике, пили пиво, нервы лечили…
— Может, выберете другую планету?
«Что он говорит?! — ужаснулся маэстро реплике гематра. — Сейчас Карни согласится, и весь план профессора ухнет псу под хвост!»
— Я так и знала! Вы не хотите лететь на Хиззац!
— В системе аномалия…
— Это ваши проблемы! Вы дали слово!
Зря Диего усомнился во Фрише. Конечно же, гематр просчитал реакцию Карни заранее. И подставился, вызвал огонь на себя, прекрасно зная: теперь девушка скорее откусит себе язык, чем поддастся на его уговоры.
— Вы слышали, — подыграл Диего, — что сказала сеньорита?
— Ага, — кивнул Пробус.
— Мы летим на Хиззац! Иначе…
Маэстро демонстративно положил ладонь на эфес рапиры. Будь ты проклято, притворство! Его уже тошнило от лжи.
— Ой, только без скандалов! Хиззац — так Хиззац…
— Хорошо, сеньорита. Чтобы преодолеть аномалию, нам надо как следует разогнаться. Готовы?
— Готова!
— В галоп!
Коллант взял с места в карьер.
— Я помню! — ветер, бьющий в лицо, уносит слова в сторону, но Диего догадывается, о чем кричит ему Карни. — Ускорение!.. гравимагнитный… туннель…
— Мы пройдем!.. выберемся…
Огненные исполины справа и слева. Жар обжигает лицо. Смех Карни. Она в восторге от скачки. Ветер треплет ее волосы, отбрасывает за спину: хвост кометы, фата из расплавленной смолы. Грохот копыт. Эхо отражается от склонов, дробится, возвращается. Кажется, по ущелью скачет целая армия. Мелькают босые пятки Якатля: дикарь обогнал всех. Знакомая долина. Направо, к распадку. Дальше, по силовым линиям, вдоль края газопылевой туманности — соснового бора — прямиком к Хиззацу…
— Там!
Карни вскидывает руку, указывает на сосны:
— Что это?
Рой, на выдохе хрипит Диего. Рой, ты здесь?
— Фаги!
— Это стая!
Бор оживает. Сумрак под деревьями рождает сонмища тварей: двуногих гиен, жаб в черепашьих панцирях — и новых, доселе невиданных. Змеи с рыбьими плавниками и костяными гребнями. Лоснящиеся клубки щупальцев, усеянных мертвенно-бледными блюдцами присосок…
— Правый разворот! Уходим!
Не об этом ли молил ты Всевышнего, глупец? «Господи, пошли нам врага! Врага, от которого будет одно спасение — бегство на планету!» Радуйся! Твои молитвы были услышаны.
— Отставить р-р-развор-рот!
Рев мастер-сержанта накрывает коллант:
— Вперед! На прорыв!
Пробьемся. Высадимся на планету — другого выхода нет. Господи, услышь еще разок: другого выхода у нас нет…
— За мно-о-ой! На Хиззац!
Бьют копыта. Скалятся морды бесов.
— Оружие к бою!
Хищный взвизг рапиры, вылетевшей из ножен. Лязг, скрежет. Залихватский свист. Сарош раскручивает огненный бич, и тот превращается в круг пламени над головой вехдена. Рыжий невропаст одной рукой заносит для удара тяжелую алебарду. Смертоносные пропеллеры заточенные под бритву лезвия Джитуку.
— Сомкнуть ряды! Держать строй!
Аховые наездники на земле, в большом теле коллантарии выполняют команду четко и слаженно, как на параде. Дополнительных распоряжений не требуется: Карни на белой кобыле вписывается между маэстро и Фришем, безоружный Якатль — между Пробусом и брамайни.
— Не отставать!
Первую гиену жеребец Диего на скаку сносит грудью, отшвыривает прочь.
— Не останавливаться!
Взмах рапиры — летят обрубки щупальцев, зловонным фейерверком брызжет желтая слизь. Укол на возврате каким-то чудом достигает цели. Маэстро знает — каким. Острие рапиры оживает, изгибается, удлиняясь на пядь, и жалом комара-исполина входит в глазницу клювастой жабы. Сыплет электрическим искрами, с шипением рассекает воздух цеп гематра. Что-то кричит Карни — не разобрать, что. Она здесь, с ним; в раю, в аду, в небесах, на земле, в горе и радости…
— Вперед!
В распадке их ждут. Проклятье! Как он мог забыть, сколь согласованно атаковали их бесы у водопада: окружили, набросились… Если бы не рой, не ушли бы. Вот и сейчас: сзади подтягиваются отставшие твари. Впереди — стена: мохнатые тела, костяные панцири, жадные щупальца. Когти, роговые клювы, присоски… По бокам — частокол сосен. Рыхлая, присыпанная хвоей почва. Мерцают, горят под деревьями угли глаз. Где ты, рой? Где выход, спасительный туннель под водопадом? Роя нет. Выхода нет. Нужно ли быть гематром, чтобы вычислить простую истину: всё, приехали?
— Р-р-руби!
Они с Фришем оттесняют Карни. Удар! Диего едва не вылетает из седла. Жеребец встает на дыбы. Копыта дробят черепа ближайших жаб, расплескивают мутную воду из теменных чаш. Лезвие отсекает змеиную голову. Та повисает на узкой полоске кожи, бессильно мотается из стороны в сторону. С клыков брызжет яд. Гибкое тело бьется в конвульсиях, расшвыривает жаб и гиен.
Булькает слюнявая пасть. Лезет, тянется. Мелькает смазанная полоса, сталь едва не снимает со лба маэстро ленту кожи:
— Д-дрянь! Вот тебе!
Сабля превращает морду твари в кровавый фарш с осколками костей. Карни — фурия. Карни — сатана во плоти. Карни — демон из бездн преисподней. Звездные бесы рядом с ней — паркетные шаркуны.
— Карни, назад!
Рапира встречает жабу в прыжке. Клинок впивается в раздутую шею, над краем панциря — и, с хрустом взламывая затылочные кости, выходит наружу. Брызжет вода из теменной ямки. Клюв щелкает перед лицом отшатнувшейся Карни. Непомерная тяжесть дергает руку вниз, рвет из плеча. Так буря с корнем рвет дерево из земли. Диего не помнит, как ему удалось высвободить клинок из содрогающегося тела. Ржет, захлебывается жеребец. Щупальца спрута стреножили беднягу, присосались. Рискуя выпасть из седла, маэстро яростно тычет рапирой в скользкую бугристую массу. Сарош охаживает спрута огненным бичом. Шипит, воняет горящее мясо. Чад, гарь, сизый дым ест глаза.
Кваканье. Вопли.
Сколько они еще продержатся? Минуту? Две?! Отчаянная атака колланта увязла в живом болоте, черной ненасытной дыре. Бой закручивается воронкой, тянет на дно.
— Бей их!
Голова удава с зубчатым гребнем-короной возносится над Фришем. Цеп гематра опаздывает, но высверк стального луча разрубает короля змей пополам. Узкоглазый старик верхом на огромном пегом коне, в руках — длинное узорчатое древко с клинком на конце. Точные, каллиграфически четкие росчерки. Летят лапы, щупальца…