Почему же желудок так крутит…
Когда в напряженной атмосфере комнаты резко зазвонил телефон, командир «наружки» успел к нему первым.
– Да?.. Что?!!
Ичезо вкрадчивым жестом вынул трубку из рук военного и спокойно потребовал:
– А теперь повторите то же самое для меня.
– Объект вышел из типографии, пешком, очень взволнован. Бумаги все еще при нем. На контакт не идет.
– Продолжайте следовать за объектом. Кто пытался войти в контакт?
– Хинс.
– А Хинс пусть отправляется в типографию и выяснит обстоятельства. Немедленно!
Следующие четверть часа штаб-квартира напоминала филиал дурдома: командир шпиков принимал телефонограммы подчиненных, усевшись прямо на стол с аппаратом в обнимку. Крупс убедительно изображал слепоглухонемого инвалида. Ичезо методично отмечал на карте Редстона пройденный объектом путь (подумать только, а он воспринимал эту простыню как декоративный элемент!).
Отзвонился Хинс – для сдачи диссертации в набор потребовалась какая-то пустяковая справка, колдун взбеленился и убежал, матерно понося бюрократов. Эх, упустили! Надо было типографских тоже в оборот брать, чтобы минимум слов – максимум дружелюбия. Знать бы, где упадешь…
Ичезо почти расслабился, почти поверил, что главная неприятность позади. И тут их подопечный выполнил трюк, которого кураторы больше всего опасались, – исчез. Среди бела дня, посреди людной улицы – оп! – и нет его. А опытные шпики хлопают глазами, как дети малые. Как необученный цивил смог так натянуть гребаных профессионалов?!!
Лицо офицера приобрело какой-то неестественный, желтовато-восковой оттенок (белый даже испугался за его здоровье). Волноваться было от чего: из поля зрения властей одновременно пропали и некромант, и результаты его творчества. За такой феерический провал Михельсон их всех в Краухард законопатит, чариков гонять.
Ладно, будем объективны: своего зомби Тангор не бросит, то есть рано или поздно потеряшка явится домой сам. Вот только за время своего отсутствия черный способен перевернуть ситуацию с ног на голову. И перевернет.
Ичезо раз за разом пробегал глазами путь, проделанный их подопечным (пешком!). Пряничная улица, бульвар Куранди, куча мелких ремесленных переулков… Некромант определенно следовал к какой-то цели, привычной и недалеко расположенной, иначе природная лень заставила бы его взять такси. Куда он шел?
Военный отмер и продолжил лаяться с подчиненными, Крупс ушел вызывать подмогу с другого телефона. Ичезо мазнул взглядом по шкафчику, за дверцей которого стыдливо пряталась принесенная из дома беллетристика. Все-таки белый способен вынести из художественного произведения гораздо больше, чем обычный человек. Вот так вот читаешь, читаешь, а ощущение, что идешь по знакомым улицам, совершенно конкретным… Не могло ли оказаться реальным еще и крыльцо?
Белый решительно отобрал трубку:
– Возвращайтесь к дому четыре. Осторожно загляните в окна первого этажа, особенно тех квартир, у которых двери выходят во двор. Результат доложите лично мне.
А теперь – трубку на рычаг и мило улыбнуться пышущему гневом офицеру:
– Не будем отвлекать людей от работы.
Глава 2
Как колдунам древности удавалось сохранять в секрете свои достижения – уму непостижимо. Во-первых, сделать что-то и не похвалиться (извращенцы!), во-вторых, начав дразнить собеседников, не выложить все до конца (бессмертные, однозначно). Даже притом, что я ничуть не возражал против всемирной славы, ощущение было такое, будто в Ингернике завелся новый сорт личей – озабоченные. Стоило только появиться на публике, и мне тут же начинали сношать мозг. Юмора не понимал никто, моя тяга к гармонии и совершенству всех раздражала, но тут во мне взыграла кровь, и я уперся намертво. В очередь, собакины дети! Мой труд станет бриллиантом теоретической магии, и ни одна сволочь не посмеет вякнуть, что звание магистра я получил как удачливый боевик.
Конечно, пришлось попотеть.
Это наивные журналисты могли рассуждать про уникальное достижение (я еще в прошлый раз понял, что интеллектуалов среди них нет). Но история той же алхимии показывает: если идея созрела, она непременно придет в голову кому-то еще. Где-то на просторах Ингерники уже подрастало новое поколение некромантов, один из которых мог увлечься математикой или просто любить жуков… Рисковать не стоило. В течение месяца рецензенты получили три статьи, поднимающие градус интереса публики по нарастающей: «Духовный Патронат как пример самосборки управляющего заклинания», «Обоснование целесообразности применения многоконтурных знаков в демонологии» и вот – па-пам! – «Новый, энергосберегающий подход при изгнании потусторонних феноменов карантинного класса».
И это у меня еще был задел!
Устремившись душой к вершинам теоретической магии, материальное бытие я стал воспринимать урывками. Вот Ларкес лично принес мне свидетельство моей гениальности (на гербовой бумаге, с тиснеными печатями), предложил взять соавтора и засадить его за писанину. Выгнал. Знаем мы таких соавторов! Вот мама заглянула в мое новое редстонское логово, где я, в лучших традициях жанра, пытался письменно обосновать, почему все черные маги до меня – лохи и неудачники.
– Я так рада, что все наконец утряслось! У тебя такие отзывчивые друзья.
– Правда?
– Конечно! Я просто не решилась бы оставить Лючика на Джо. Подростки так непоседливы! А переписка с инстанциями могла длиться годами.
Оказалось, что проблемы Лючика, которые я предвидел еще в И’Са-Орио-Те, потребовали личного вмешательства министра образования: Михандровский интернат наотрез отказался восстанавливать моего брата в списках учащихся. Формально все сводилось к плохому поведению и прогулам, но по факту руководство школы отпихивалось от малолетнего провидца руками и ногами, очевидно, понимая, что подобный кадр всех их в могилу загонит. Причем в Краухарде школы, подходящей для белого мага, не могло существовать по определению. Но мама куда-то съездила, кого-то обаяла, и теперь Лючик будет сдавать экзамены в Академию Эмпатов экстерном. Там, мол, его таланты огранят надлежащим образом.
– В Академию Эмпатов. – Я сделал над собой усилие и отодвинул очередной невнятный талмуд. – То самое заведение, где половина преподов Искусниками оказалась?
– Не преувеличивай! – улыбнулась мама. – Беспорядки устраивали выпускники кафедры обществоведения. Собственно, кафедра ментальной диагностики и природники всегда были лояльны государству.
Потому, что их просто не поймали на горячем. Что-то мне уже нехорошо…
– И кто будет натаскивать его на поступление?
А это тот еще вопрос! Репетиторы стоят дорого и в Краухард не поедут.
– Рональд обещал подтянуть мальчика по общеобразовательным дисциплинам, а Йохан хорошо знаком с работой приемной комиссии.
То есть, трезво оценив краухардский быт, компания перебралась в Суэссон.
– Надеюсь, там за паршивцем кто-нибудь присматривает?
И я не имею в виду простых смертных.
– Не беспокойся, родной! Папа Саиль обещал не спускать с него глаз.
– Белый маг? Из И’Са-Орио-Та?
– Да. Ты его уже видел, помнишь?
Гм. Что-то такое трепетно-благообразное на краю зрения мелькало.
– Надеюсь, хотя бы брат живет в моем доме?
– Да-да, конечно! Мистер Полак освободил для него угловую комнату. Ты ведь не возражаешь?
О, еще один любитель распоряжаться чужим имуществом нарисовался!
– Ма… – начал я и осекся. Ну вот, что я сейчас сделаю? Помчусь в Суэссон вырывать Лючика из лап заморского маньяка? Чтобы тут же вручить отечественным. К тому же брат у меня – бывалый, сам кому хочешь мозги в трубочку свернет. Шорох, опять же, клялся бдеть. – Давай я постараюсь освободиться здесь как можно быстрее и тоже им займусь?
– Конечно, сынок. – Мама чмокнула меня в макушку. – Ты у меня такой взрослый, такой ответственный, я так тобой горжусь!
Тут она пустила слезу, и остаток дня пришлось потратить на лечение ее нервов.
В общем, звезды встали в ряд, и я, вместо того чтобы год пинать балду, пахал, как последний черноголовый. Ларкес был очень доволен! А вот все прочие сильно рисковали.
Верно оценив состояние психики мага, вернувшегося из И’Са-Орио-Та, руководство НЗАМИПС выделило мне денщика… в смысле сотрудника службы поддержки – бородатого верзилу со сломанным носом и пудовыми кулаками. Не слишком типичная внешность для клерка, рядом с таким и стоять-то неловко. При личном общении мистер Крупс оказался исполнителен, неразговорчив и туповат. Не знаю, можно ли такое сымитировать. Зато он варил отличный кофе, без возражений вычесывал зомби и покорно таскал огромные фолианты, которые я брал в библиотеке университета пачками. Он вообще читать-то умеет? Да Шорох с ним!
Если бы моей целью была алхимия, результатом подобного аврала стал бы нервный срыв и более ничего. Но быстро выяснилось, что труды по боевой магии имеют специфику – их теоретическая часть сводилась к ссылкам на двух-трех неленивых авторов, кое-как систематизировавших свои знания. Причем оригинал зачастую не удосуживались даже прочитать. Если теоретик от боевки владел понятиями «доказательная база» и «воспроизводимый результат», то мгновенно попадал в корифеи, большинство же предпочитали практику и писали о ней, скрупулезно описывая свои приключения. Получалось сто тридцать три версии сказки про серебряные башмачки.
С одной стороны, это сильно облегчало критику, а с другой… Продвинутым чистильщикам будут непонятны изыски словесности, стражевики окажутся неспособны оценить динамическое равновесие моего проклятия, некроманты первым делом примеряют любую теорию к своей полуэмпирической науке, а читать мой труд станут все. Без помощи Мессины Фаулер добиться «ах!» от такой разношерстной аудитории было бы невозможно.
Надеюсь, кто-нибудь из рецензентов одолеет текст хотя бы до половины.
С такими мыслями я и отправился сквозь сумрак, холод и непогоду (что поделаешь – зима!). Результат моего каторжного труда следовало напечатать в пяти экземплярах и качественно переплести. Редактор университетской типографии пересчитал листы, сообщил ориентировочную стоимость заказа и между делом попросил показать заключение цензора.