«Сила снайпера — в точном огне, — говорилось в этой книге. — Он уничтожает подвижные цели, находящиеся иногда на значительном расстоянии. К таким целям относятся: вражеские наблюдатели, офицерский состав, связные, пулеметные и минометные расчеты. Чтобы поразить их, автоматчику требуется небольшая дистанция и большое количество патронов. Снайперу же нужно значительно меньше патронов, чтобы уничтожить цель.
Как показал опыт севастопольцев, лучший метод использования снайперов в степных, лесостепных и гористых местностях — это работа парами: один ведет огонь, другой наблюдает, а в случае необходимости стреляют оба.
Противник, понеся значительные потери при втором своем наступлении на Севастополь, в течении пяти месяцев отсиживался за колючей проволокой и накапливал силы для новых атак. Перед снайперами Севастопольского оборонительного района была поставлена задача: не давать врагу покоя ни днем ни ночью. Местом для своих постов меткие стрелки обычно выбирали нейтральную зону — полоску земли между передним краем наших частей и противником. Ширина этой зоны, как правило, достигала 30–100 метров. Поэтому у наших снайперов не всегда была возможность создавать запасные посты и часто их менять. Противник вел постоянное и тщательное наблюдение за нейтральной зоной.
Однако снайперы всегда находили способы обмануть гитлеровцев. Постоянная снайперская “охота” заставила их прекратить всякое движение на своем переднем крае и еще глубже закопаться в землю.
Чтобы вызвать в стане врага дезорганизацию, севастопольские меткие стрелки часто применяли засады. Когда фашисты готовились ко второму штурму города, у них заметно оживилось движение в тылу. В дневное время подвозились боеприпасы и кухни. Одним словом, неприятель полностью пренебрегал маскировкой. Особенно большое оживление начиналось в момент подхода кухни. Наше командование поставило снайперам задачу: нарушить движение противника в дневное время.
…Пять снайперов ушли (дело происходило в районе Мекензиевых гор) в три часа ночи; миновав передний край противника, они замаскировались в густом кустарнике, неподалеку от дороги. За два дня засады они уничтожили 130 вражеских солдат и офицеров. На исходе второго дня противник был вынужден послать против наших снайперов роту автоматчиков. Развернутым строем фашисты пошли в атаку на кустарник. Но снайперы сумели незаметно сменить позицию и с фланга открыли огонь по наступающим.
Гитлеровцы потеряли из виду наших бойцов. Они стреляли куда попало. Один взвод автоматчиков обходил высоту справа, другой — слева. Эсэсовцы решили во что бы то ни стало изловить группу снайперов. Лишь только фашисты начали сближаться, по ним с фланга открыли огонь наши меткие стрелки. Противник, не разобравшись в чем дело, начал отстреливаться. Снайперы незаметно скрылись. Получилось, что фашисты, ведя огонь, стреляли по своим же солдатам, а снайперы благополучно вернулись в свое подразделение. Эти засады оправдывали себя. Гитлеровцам ничего не оставалось, как прекратить всякое движение днем.
Снайперская засада требовала большой подготовительной работы. Каждый севастопольский меткий стрелок обязан был досконально знать все проходы на нейтральной зоне, очертания линии вражеской обороны. В засаду ходили небольшими группами по три-пять человек. Каждый стрелок был вооружен, кроме снайперской винтовки, пистолетом, пятью гранатами и имел при себе двести патронов. На группу выделялось: один-два автомата, обязательно — ручной пулемет с несколькими запасными дисками и саперные лопатки. Облюбованное снайперами место в течение двух-трех ночей проверялось разведкой, в которую ходили только участники засады. Лишь после этого назначался выход всей группы. Подготовка к нему велась секретно. Наши засады противник часто принимал за партизанские налеты, и бывали случаи, когда он снимал своих солдат с переднего края и приказывал им атаковать какую-нибудь высоту, на которой находились советские снайперы. В связи с этим мне вспоминается один из фронтовых эпизодов.
Дорога, по которой подвозились нашим частям боеприпасы и продукты на передний край, проходила между двумя высотами в районе Итальянского кладбища (примерно 15–17 км от Севастополя, совр. Балаклавский район, на север от деревни Камары, недалеко от левого берега реки Черной, высота нал уровнем моря — 217 метров. — А.Б.). Эту дорогу враг постоянно держал под обстрелом. Командование поставило снайперам задачу — очистить высоту Безымянную от гитлеровцев. Для выполнения задания выделили восемь человек. Первый день нам не принес удачи. Эсэсовцы занимали выгодное положение на гребне высоты, а нам пришлось залечь у ее подножья. В 3 часа утра следующего дня, скрываясь в мелком кустарнике и умело используя неровности местности, мы поднялись наверх и очень близко подошли к противнику. Расстояние между нами исчислялось буквально десятками метров. Нетрудно себе представить, какую нужно было проявить сметку, чтобы так близко подойти к тщательно охраняемому рубежу.
С рассветом немцы увидели в семидесяти метрах от себя “выросшие” за ночь несколько кустарников. Укрывшись за камнями, снайперы замерли в ожидании того момента, когда гитлеровцы откроют огонь по кустам, полагая, что в них замаскировались снайперы.
Противник попался на нашу удочку.
Только на востоке заалела розовая полоска и первые лучи солнца брызнули из-за гор, раздалась бешеная стрельба из пулеметов и автоматов. Гитлеровцы открыли огонь по ложной цели. Мы этого и ждали. Нам требовалось точно определить месторасположение пулеметных гнезд и окопов автоматчиков. Почти одновременно прозвучали восемь наших выстрелов. Снайперы сумели быстро выбрать цели. Они били врага без промаха.
Услышав перестрелку, противник послал взвод для усиления своего боевого охранения. Но оно к тому времени было уже уничтожено. Подразделение автоматчиков наткнулось на наш огонь и откатилось на свою исходную позицию.
В течение семи дней высота Безымянная охранялась нами. Неоднократно враг пытался оседлать потерянный рубеж, но все его попытки заканчивались большими для него потерями. Семь суток держалась там горстка бойцов, семь суток мастера меткого огня обороняли захваченную высоту. Только на восьмой день нас сменила стрелковая рота…»{19}
Очень скромным человеком была Людмила Михайловна. В этой книге, изданной тиражом в 50 тыс. экземпляров, она практически ничего не рассказала о себе, о своих победах, о трудностях снайперской службы, не поделилась с читателями собственными секретами маскировки, владения оружием, стрельбы без промаха по любым целям. Хотя одна эта боевая операция небольшой группы снайперов в районе Итальянского кладбища, наверное, достойна целого исследования.
Но совершенно неслучайно Людмила Михайловна взялась рассказывать о буднях второй севастопольской обороны. Она часто приезжала сюда уже в послевоенные годы, встречалась с теми, кто вместе с ней стоял на огневых рубежах. Ведь многие защитники Севастополя, окончив службу в рядах Советской Армии, вернулись в легендарный город-герой, до основания разрушенный захватчиками, чтобы восстановить его в память о стойкости и мужестве русских солдат и офицеров.
Традиционным местом встречи знаменитых севастопольцев-ветеранов была просторная квартира в доме на улице Большой Морской, где жила Антонина Алексеевна Сарина, секретарь горкома ВКП(б) по промышленности и транспорту в годы войны. Собирались в два часа дня 9 мая, рассаживались за большим столом, минутой молчания поминали тех, кто не дожил до Победы, провозглашали тост за нее и предавались воспоминаниям о прошедших боях, снова и снова обсуждали события второй обороны, давая им разные оценки. Звучали за столом и песни Великой Отечественной войны. Обычно запевала их Людмила Михайловна. Голос у нее был грудной, глубокий, очень приятный…
В феврале 1958 года было принято постановление бюро Севастопольского горкома Коммунистической партии Украины и горисполкома «О зажжении Вечного огня в память воинов, погибших в боях за Родину» на Малаховом кургане. На торжественном митинге, посвященном этому событию, в качестве почетных гостей присутствовали Л. Павличенко и Г. Доля, защитник ДЗОТа №11, который находился на склоне Камышловского оврага. ДЗОТ, вооруженный станковым и ручным пулеметами, в декабре 1941 года несколько дней сдерживал наступление гитлеровцев, и Доля — единственный, кто остался там в живых. Зажег Вечный огонь на оборонительной башне Малахова кургана бывший командующий Черноморским флотом адмирал Ф. Октябрьский…
С начала Великой Отечественной войны минуло двадцать лет.
В нашей стране решили отметить этот юбилей публикацией мемуаров военных деятелей, выпуском тематических номеров журналов, организацией научно-практических конференций. Озаботились этим и в городе-герое Севастополе. Майор береговой службы в отставке Герой Советского Союза Л.М. Павличенко получила приглашение на заседание научного совета Музея героической обороны и освобождения, посвященное 20-летию со дня начала обороны, которое назначили на 21 октября 1961 года. Она подготовила доклад и выступила с ним в Севастополе.
В данном случае круг слушателей был невелик: научные сотрудники трех городских музеев, военные историки, ветераны-участники боевых действий в 1941–1942 гг. Они представляли разные роды войск. Про снайперов рассказывала только Людмила Михайловна. Она напомнила присутствующим о своих павших под Севастополем коллегах. Старшина 7-й бригады морской пехоты Ной Адамия, на счету которого имелось 200 уничтоженных фашистов, пропал без вести где-то на Херсонесском мысу. Звание Героя Советского Союза ему присвоили посмертно. В снайперской дуэли погиб ефрейтор 456-го полка НКВД, бывший пограничник Иван Левкин. Молодого жителя Севастополя Юрия Федоренко, в декабре 1941 года быстро освоившего ремесло меткого стрелка, тоже не было в живых.
— У нас как-то часто и много принято говорить, что снайпер такой-то убил, а вот чего это стоило снайперу? Приходилось ли нам говорить об этой серьезной и тяжелой фронтовой работе? — в начале своего доклада задала вопрос Павличенко и постаралась на него обстоятельно ответить: