Федор Алексеевич Романов, старший сын от первого брака царя Алексея Михайловича Романова и сводный брат Петра Великого, родился 30 мая 1661 г. Его воспитателем и духовным наставником был известный высокообразованный монах Симеон Полоцкий. Царевич рано овладел латынью и польским языком, изучил философию и риторику, проявлял живой интерес к творчеству античных авторов. Он имел хорошую библиотеку, в которой, наряду с русскими, были и иностранные книги. Получив церковное образование, Федор увлекся певческим искусством, стал писать духовные песнопения и «складывать вирши». Когда Федор вступил на престол, ему было пятнадцать лет. Он правил Россией недолго, всего шесть лет, но и за столь короткий срок сумел сделать немало полезного для Отечества. При Федоре Алексеевиче в 1678 г. была проведена общая перепись населения, в 1679 г. введено подворное обложение, благодаря чему в России начался рост поступлений в казну, что в целом заметно отразилось на подъеме экономики. В 1682 г. им было упразднено местничество, знатное дворянство занесено в родословную книгу. При царе Федоре произошло объединение левобережной Украины с Россией. Сам хорошо образованный, молодой царь много внимания уделял проблемам образования. Именно он стал одним из создателей первого высшего образовательного учреждения в нашей стране — Славяно-греко-латинской академии.
Поздравляя нового царя со вступлением на престол, Карл II в своей грамоте вновь поднимал вопрос о восстановлении беспошлинной торговли, или хотя бы об отмене для англичан проезжей пошлины — из Архангельска в Москву. Король ходатайствовал также о предоставлении своим подданным права основать фактории в Вологде, Холмогорах и Архангельске. Королевское послание царю Федору в апреле 1677 г. вручал посланник Джон Гебдон. В Лондонском королевском архиве сохранилось 6 царских грамот, отправленных Карлу II Федором Алексеевичем. Практически все они содержали жалобы царя на поведение королевского посланника. Первая из них, датированная 9 сентября 1677 г., извещала, что Гебдон, по истечении срока своих полномочий, получив отпускную аудиенцию у царя, объявил, что будто ему наказано от короля «побыть при дворе» царского Величества, хотя в грамоте Карла о том ничего не говорилось. Тем не менее, царь исполнил пожелание посланника и распорядился «жалованье, кормы давать против прежнего» и при дворе «побыть повелели».
Спустя некоторое время, Гибдон представил в Посольский приказ жалобу на то, что ему не выплатили долг его отца в размере 337 руб., однако никаких документов в подтверждение сказанного не предъявил. Вместо этого он заявил, что «черные» книги и «всякие письма оставил в Аглинской земле, а с собою не привез». Подобные действия королевского посланника возмутили царя, о чем он и сообщил Карлу II в грамоте от 14 ноября 1677 г. Федор Алексеевич сетовал на то, что посланник продолжает жить при дворе «по отпуске своем без дела», получая при том жалованье[346].
Однако на этом инцидент с английским посланником не был исчерпан. 27 февраля 1677 г. царь послал королю очередную грамоту, в которой подробно излагал события, связанные с Гебдоном. Посланник, сообщал государь, «по отпуске своем жил при дворе нашем царского Величества многое время без дел, и держал при себе многих иноземцев, и с теми людьми безвременно по ночам ездил ко многим иноземцам не по Посольскому обычаю, и люди его, напившись пьяными, чинили нашим… людям многое бесчестие и обиды… доходили на него великие жалобы». Однако Гебдон на все это никак не реагировал. Более того, он приказал своим людям «ходить и ездить с пистолями» и проезжая ночью мимо караулов, велел стрелять и подданным царя, «всяких чинов людям различное бесчестие и обиды чинил». Когда же царь повелел «думным людям» сделать послу замечание, тот не только «не унялся», но «злее прежнего учинил всякие непотребства». Дошло до того, что Гебдон со своими людьми, приехал в Немецкую слободу, напал на стрельцов, начал их избивать, одного вообще застрелили «безо всякие причины»[347].
Тут уж царь разгневался не на шутку и приказал немедленно выслать английского посланника из страны, а короля самого лично попросил провести расследование московского инцидента с тем, «чтоб впредь так иные чинить не дерзали». Впрочем, спустя какое-то время, Федор Алексеевич сжалился над посланником и обратился с очередной грамотой к Карлу, в которой сообщал, что не настаивает на том, чтобы король «учинил наказание» Гебдону. На том история с визитом английского посланника и закончилась. Что же касается просьб короля о преференциях для его купечества, то они остались без царского ответа.
Как видно, основное направление отношений России с Англией в правление первых царей из династии Романовых шло по линии экономических, главным образом, коммерческих контактов. При этом заметно укрепились позиции российской стороны, что являлось следствием роста экономики и укрепления нашего государства в целом. Обращает на себя внимание тот факт, что настойчивые, если не сказать навязчивые просьбы английских монархов о продлении преференций для своего купечества, становятся перманентной составляющей диалога двух стран. Даже изменение государственной формы правления в Англии в период революции 1640–1660 гг. не повлияли на внешнеэкономическую политику правительства, направленную на максимальное извлечение прибылей из сотрудничества с Россией. Между тем, Россия уже не шла на поводу у Англии и не стремилась, как то бывало при предыдущих царях, исполнять ее требования. Наша страна училась извлекать собственную выгоду из сотрудничества с англичанами.
3. Западная культура при дворе «тишайшего» царя
Нехватку своих специалистов русское государство в XVII веке по-прежнему компенсировало зарубежными. Как и в прежние годы, британцы продолжали играть важную роль в реорганизации и обучении русской армии. Д. Г. Федосов отмечал: «Недостатки своих вооруженных сил и военное превосходство Запада признавались самим русским правительством, которое в течение всего XVII в., да и позднее, заимствовало европейский ратный строй и практические приемы, приглашало на долговременную и постоянную службу сотни иноземных офицеров и мастеров, закупало за рубежом крупные партии огнестрельного и холодного оружия, обеспечивало перевод на русский язык и издание соответствующих уставов и трактатов»[348].
Не только армейские специалисты, но и кораблестроители из Британии стали появляться в Русском государстве. Как писал В. О. Ключевский, «мысли о флоте, о гаванях, о морской торговле начали сильно занимать и московское правительство уже с половины XVII века». Помышляли нанять в Голландии корабельных плотников и людей, способных управлять морскими кораблями[349]. Англичанин Виниус предложил построить гребной флот на Каспийском море. По царскому указу от 1667 г. в Коломенском уезде, на Оке, в селе Дединово было заложен первый русский корабль «Орел». Ключевский полагал, что строили его голландцы, но не обошлось и без участия британских мастеров. К примеру, полковник К. Бокковен, участвовавший в строительстве корабля, состоял с П. Гордоном в родстве. Корабль спустили на воду, однако в 1670 г. он был захвачен и сожжен мятежниками Степана Разина.
Среди английских специалистов при дворе особое место со времен Ивана Грозного занимали аптекари и врачи. Наибольшую известность среди них приобрел личный врач царя Алексея Михайловича — С. Коллинс. Около 9 лет он пробыл при царском дворе, в 1666 г. по собственной просьбе уволился и с многочисленными подарками и похвальным аттестатом отбыл на родину. В 1674 г. он издал книгу «Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне», в которой делился своими впечатлениями об увиденном в стране и при дворе. Менее известным в России был врач-хирург Джон Эннанд, лечивший от горячки П. Гордона.
Интерес к западной культуре в царствование Алексея Михайловича проявлялся также в сфере литературы и образования. Начиная с 1649 г., по приглашению царя в Москву из Печорской лавры прибыли ученые монахи Е. Славенецкий, А. Сатановский, Д. Птицкий. Они занялись переводами с греческого различных трудов. Вскоре появились переводные издания: «География», «Книга врачевской анатомии», «Гражданство и обучение нравов детских», «О граде царском». К переводу привлекали и других специалистов. Так, немецкий переводчик фон Дельден подготовил несколько книг, переведенных с латинского и французского языков, а австрийский посол Дорн перевел краткую космографию. Начали распространяться переводные лечебники. Все это указывало, на взгляд Ключевского, на «пробуждение научного интереса» в России[350].
Отличительной чертой образовательной системы в правление Алексея Михайловича стало приглашение в дома сановников иностранных учителей. Чаще всего это были учителя из Польши. Сам царь приказал своих детей Алексея, Федора и Софью обучать польскому языку. Его ближайшее окружение: бояре Морозов, Тяпкин, Ордин-Нащокин обучали своих сыновей латинскому, греческому и польскому языкам. Сын Ордин-Нащокина настолько увлекся западной культурой, что решил бежать за границу. Наследник посланника в Польше Тяпкина, обучавшийся в польской школе, волею случая оказался представлен в Львове королю Яну Собескому. Он произнес речь на польско-латинском языке, за что был вознагражден королем сотней злотых и 15 аршинами красного бархата.
Западное влияние прослеживалось и в интересе царя и его ближайшего окружения к балам и театральным зрелищам. Русских послов инструктировали на предмет изучения увеселений при дворах европейских монархов. Дворянин Лихачев, строго следуя данным указаниям, находясь в 1659 г. на придворном балу во Флоренции, послал в Москву грамоту с детальным описанием подобного увеселения.