Наибольшим влиянием при дворе по-прежнему пользовались английские медики. В сентябре 1622 г. на российскую службу прибыл доктор Артур Ди, который вручил царю Михаилу похвальную о себе грамоту от короля Якова I. Сын известного математика, Артур Ди у себя на родине прославился как способный врач. Он обучался в Оксфорде и Вестминстере, после чего был принят на королевскую службу, став лейб-медиком монарха. Находясь на царской службе в России вплоть до 1634 г., Артур Ди усиленно занимался алхимией и даже написал о том научный труд, который издал в Париже.
Главным врачом царя Алексея Михайловича на протяжении почти 9 лет являлся уже известный нам Самуэл Коллинс. До приезда в Россию он обучался в Кембридже и Оксфорде. В 1630 г. получил докторскую степень и через несколько лет отправился в Москву. По завершении службы занялся литературным творчеством, написал трактат по анатомии и книгу о России, изданную в 1674 г.
Летом 1665 г. по договору с агентом Гебдоном приехал в Россию еще один английский врач — Томас Вильсон. Надо заметить, что попасть иностранным врачам на царскую службу было не просто. Аптекарский приказ относился к выбору врачей крайне разборчиво, требуя от претендентов на службу хороших рекомендаций и аттестатов. Подобные рекомендации могли давать не только коронованные особы, но и сами врачи, коллегии, города. Приезжавших на свой страх и риск медиков выдворяли из страны. Если кандидат не предоставлял аттестата, то ему устраивали экзамен. Так, по протекции английского посланника в 1601 г. был принят на царскую службу без диплома доктор Христофор Ритлингер. Позднее диплом доктора медицины он получил из рук самого царя, особым расположением которого пользовался. В 1631 г. известный доктор Артур Ди экзаменовал французского аптекаря Филиппа Брийота.
Иностранные врачи имели определенные обязанности. Ежедневно они должны были являться в Аптекарский приказ, где получали различные поручения. Примечательно, что тех врачей, которые «манкировали» своими обязанностями и вовремя не являлись на дежурство, штрафовали, вычитая из их жалованья кормовые деньги за два месяца.
Состоявшие на государевой службе врачи обслуживали не только царя и его семью, но и всех придворных. Особые требования предъявлялись к тому врачу, который пользовал царицу. Он ни в коем случае не должен был ее видеть, а потому комната, в которой происходил осмотр, была с плотно занавешенными окнами. Врачу не дозволялось прикасаться к обнаженной руке царицы, и чтобы проверить пульс, ее руку окутывали тонкой материей.
В обязанности придворных врачей входило также обслуживание знатных иностранцев, проведение экспертизы, а также сопровождение царя в путешествиях. Как правило, царь заранее издавал указ, в котором сообщал, кому из врачей надлежит отправляться с ним в путь. Так, 5 декабря 1675 г. Алексей Михайлович издал указ, из которого следовало, что в село Хорошево с государем поедут доктор Симон Зомер, аптекарь Эглер, костоправ Степан Максимов, лекарь Федор Ильин, а также истопник, сторож, ученик. Под лекарства и разные снадобья отрядили три подводы[382].
Какими были условия содержания иностранных медиков? По признанию зарубежных источников (G. Bussow), положение врачей в России было хорошим, они пользовались «полным доверием и почтением»[383]. Первые медики, прибывшие из Англии, получили от Ивана Грозного солидное жалованье (от 200 до 300 руб. в год), а также ежемесячные припасы для семьи (16 возов дров, 4 бочки меда и пива) и ежедневно с царского стола 3–4 блюда[384]. Борис Годунов всем иностранным медикам предоставлял богатое содержание и подарки, «почитая их, как больших князей или бояр». Ф. Л. Герман приводил следующие данные о содержании медиков при Борисе Годунове: ежегодное жалованье в 200 руб., ежемесячная провизия, а также ежедневная выплата от 10 до 14 руб. для закупки свежих продуктов, полторы кварты водки и уксуса, свиного сала. Ко всему прочему, полагалось 3–4 кушанья с царского стола.
Помимо жалованья, иностранным медикам оплачивали проезд, поденный корм, путевые деньги. По приезде в столицу им вручали богатые подарки. Так, Борис Годунов каждому из врачей подарил отличных лошадей со своей конюшни, для которых еще и выделил средства на пропитание. Для ежедневных выездов в Кремль или в аптеку врачу полагался «добрый» конь, а для экипажа его супруги еще две лошади. Если прописанное лекарство оказывало на царя благотворное действие, то врачу дарили «хороший кусок камки или бархат на кафтан, или прекрасных сорок соболей». Короче говоря, заключал Ф. Л. Герман, «врачи не имели недостатка ни в чем в правление этого государя»[385].
Примечательно, что Борис Годунов первым создал прецедент, награждая придворных медиков поместьями. Каждого врача он наделял земельным наделом с 30–40 крестьянами. Царь Михаил Романов, очень дороживший врачом Артуром Ди, подарил ему дом в центре Москвы, у Ильинских ворот, а также поместье. Врач Алексея Михайловича С. Коллинс, имея в год жалованье в 250 руб., ежемесячные «кормовые» в 50 руб., получил от царя еще и большой дом у Яузских ворот. Таким образом, подчеркивала И. Любименко, «по богатству и почету врачи занимали в России исключительное положение среди иностранцев»[386]. Неудивительно поэтому, что их просьба к Годунову выстроить в Немецкой слободе протестантский храм, была исполнена в кратчайший срок.
Покровительственное отношение царей к иностранным медикам порой вызывало недовольство приближенных. Особенно возмущали православных доверительные беседы Ивана Грозного, а затем и Бориса Годунова с врачами на религиозные темы. Это недовольство нередко использовали в своих целях политические противники царя. К примеру, боярин Богдан Бельский, узнав о смерти Годунова, попытался вызвать народный гнев против иноверцев, в первую очередь, против врачей. Он утверждал, что «доктора были самыми близкими советниками и помощниками Бориса, что они при нем очень разбогатели, что в погребах их находятся разные сорта дорогих вин, и что следует отправиться и все выпить, а ответственность за это он берет на себя». Речи Бельского возымели действие: толпа бросилась к домам иностранцев, прежде всего врачей. В результате погромов пострадали не только винные погреба, но и имущество медиков, так как возмутители спокойствия забирали все, что попадалось им на глаза[387].
С учреждением Аптекарского приказа, по мере развития врачебного дела в Русском государстве, правительство принимало меры, направленные на обучение своих сограждан медицинским наукам у иностранных специалистов. При Алексее Михайловиче в Аптекарском приказе числилось 20 русских учеников. К 1678 г. в его состав входили отечественные специалисты: 2 аптекаря, 5 лекарей, 8 учеников. При царе Федоре Алексеевиче число русских лекарей возросло до 58 человек[388]. Ко времени Азовского похода в 1695 г. в войске Петра I из 21 лекаря семеро были русскими[389]. Предпринимались также первые шаги в обучении молодежи врачебному делу за границей. Одним из таких «студентов» стал сын дьяка Посольского приказа Петр Посников, который, обучившись медицине в Европе, в 1701 г. возвратился на родину.
Таким образом, можно заключить, что иностранные специалисты, прежде всего выходцы с Британских островов, внесли весомый вклад в становление и развитие врачебного дела в России.
2. Военные
Большую группу среди западных специалистов на государевой службе составляли служилые люди. И как признавал американский ученый Э. Симмонс, со времени правления королевы Елизаветы начался серьезный период вестернизации российской армии[390]. Особенно заметным сделалось влияние британских военных в XVII веке. В 1615 г. по рекомендации короля Якова I на государеву службу приехало 14 англичан во главе с полковником А. Астоном. Служилые люди прибыли вместе с семьями и слугами. В 1630 г. их примеру последовал полковник А. Лесли с группой офицеров. Численность прибывших с семьями составляла 62 человека[391].
В преддверии Смоленской войны 1632–1634 гг. царское правительство предприняло шаги, направленные на вербовку опытных служилых людей за границей, в том числе и в Англии. Полковник А. Лесли направил записку на имя царя Михаила, в которой советовал «царскому величеству послать свою государеву грамоту к свейскому (шведскому) королю, чтобы он, для дружелюбства в своем королевстве и в немецких землях, которые ныне за ним, позволил… людей наймывати… пропущати без всякого задержания». Британский офицер предлагал также направить грамоты датскому королю, в Нидерландские земли и королю Англии, «чтобы он также людей наймовать в своих королевствах позволил и во всем помочь учинил к поспешенью, для братолюбства»[392]. Предложение Лэсли было принято царем во внимание, и вскоре британского офицера направили в Швецию, Данию, Нидерланды, Гамбург и Англию для найма 5 тысяч пехотинцев, которым предстояло сражаться против войска польского короля. Английский король согласился отпустить в Россию 2 тыс. солдат и разрешил приобрести 5 тыс. шпаг для русской армии. И вскоре, в 1632 г. 4 полка численностью в 4500 человек, во главе с полковником Сандерсоном прибыли в Архангельск и были зачислены на государеву службу. На следующий год царь Михаил выписал из Англии полковых трубачей в драгунский полк. В 1659 г. царь Алексей Михайлович принял на службу бывшего генерала английской конницы Шарля Ергарта, а также ряд других высших армейских чинов