Разве ту, что слов не слышит,
Тронет немота?
Что ж молчат уста?
Брось-ка ты вздыхать о милой!
С ними вечно так:
Коль сама не полюбила
Не проймешь никак!
Черт с ней, коли так!
ОТВЕРГНУТАЯ ЛЮБОВЬ
Лет пять назад, не так давно,
Я ей сулил немало:
За ночку сорок фунтов. Но,
Нахмурясь, отказала!
Но после, года два спустя,
При встрече с давним другом
Сказала: коль согласен я,
Она к моим услугам.
А я: я холоден, как лед,
И равнодушен столь же.
Ну ладно, так и быть, пойдет,
За двадцать, но не больше!
Та, что скромна была весьма
Когда-то и бесстрастна,
Спустя три месяца сама
Пришла сказать: согласна.
А я: столь поздно почему
Сознание вины
Пришло? Раскаянье приму,
Но лишь за полцены!
Свершилось! Поутру она,
Придя ко мне, осталась:
Невинность столь была ценна,
Что gratis[479] мне досталась!
— Хотя отдал бы в первый раз
Я сорок фунтов, все же, —
Я молвил, — кажется сейчас
Мне дар стократ дороже!
СВАДЕБНАЯ БАЛЛАДА[480]
— Ну, Дик, где я вчера гулял!
Какие там я повидал
Диковинные вещи!
Что за наряды! А жратва! —
Почище пасхи, рождества,
И ярмарки похлеще.
У Черинг-Кросса[481] (по пути,
Как сено продавать везти) —
Дом с лестницей снаружи:[482]
Смотрю — идут! Наверняка,
Голов не меньше сорока,
По двое в ряд к тому же.
Один был малый хоть куда:
И рост, и стать, и борода
(Хотя твоя погуще);
А разодет — ну, дрожь берет!
Что наш помещик! Принц, и тот
Не щеголяет пуще.
Эх, будь я так хорош собой,
Меня б девчонки вперебой
В горелки выбирали,
А дюжий Роджер-весельчак,
Задира Том и Джек-толстяк
Забор бы подпирали!
Но что я вижу! Молодцу
Не до горелок — он к венцу
Собрался честь по чести:
И пастор тут же, как на грех,
И гости ждут; а пуще всех
Не терпится невесте!
И то сказать, таких невест
Не видывал и майский шест:[483]
Свежа, кругла, приятна,
Как сочный, спелый виноград, —
И так же сладостна на взгляд,
И так же ароматна!
А ручка — точно молоко!
Кольцо ей дали — велико,
Уж больно пальчик тонкий;
Ей-ей, болталось, как хомут,
На том — как бишь его зовут? —
На вашем жеребенке!
А ножки — вроде двух мышат:
Шмыг из-под юбки — шмыг назад,
Как будто страшен свет им.
А пляшет как! Вот это вид!
Ну просто душу веселит,
Как ясный полдень летом.
Но целоваться с ним она
При всех не стала: так скромна!
Лишь нежно поглядела:
Ты, дескать, слушайся меня,
Хотя бы до исхода дня,
А там — другое дело…
Лицом была она бела,
Как будто яблонька цвела,
А свеженькие щеки
Чуть зарумянились к тому ж,
Вот как бока у ранних груш
На самом солнцепеке.
Две губки алые у ней,
Но нижняя — куда полней
(Куснула, видно, пчелка!).
А глазки! Блеск от них такой,
Что я аж застился рукой,
И то почти без толка.
Как изо рта у ней слова
Выходят — понял я едва:
Ведь рот-то мал на диво!
Она их зубками дробит,
И вот поди ж ты — говорит,
И как еще красиво!
Коль грех и в мыслях — тоже грех,
Я счел бы грешниками всех,
Кто ею любовался;
И если б в эту ночь жених
Все подвиги свершил за них —
К утру б он надорвался.
Тут повар в гонг ударил вдруг
И в зал вступила рота слуг,
Да как! в колонну по три:
Кто с ветчиной, кто с пирогом,
Напра-нале! кругом-бегом —
Как на военном смотре!
Вот стол едой уставлен сплошь;
Кто без зубов, тот вынул нож,
Раздумывать не стали:
Священник не успел и встать,
Чтобы молитву прочитать, —
Как все уж уплетали.
А угощенье! А вино!
Как описать? Скажу одно:
Тебе там побывать бы!
Ведь вот простая вещь — обед,
А без него веселья нет,
Как без невесты — свадьбы.
А что же дальше? Пир горой,
Все пьют здоровье молодой,
Потом других (по кругу);
Шум, хохот; всяк твердит свое,
И пьют опять же за нее,
За юную супругу!
Они плясать идут вдвоем,
Сидят, вздыхая, за столом,
Воркуют, пляшут снова…
С ней поменяться, вижу я,
Не прочь бы дамы; а мужья —
Побыть за молодого!
Но вот уже свечу зажгли,
Невесту в спальню увели
(Украдкой, ясно дело!),
А парень, видно, все смекнул:
Часок, не больше, потянул —
И вслед пустился смело.
Она, не поднимая век,
Лежит, как в поле первый снег —
Того гляди растает…
Дошло до поцелуев тут:
Они одни; дела идут,
И времени хватает.
Но что это? Как раз теперь
Горячий поссет[484] вносят в дверь
Невестины подружки!
Жених с досады взял да враз —
Не то ушел бы целый час! —
Прикончил обе кружки.
Но вот погасли все огни;
И чем же занялись они?
Ну, чем же, в самом деле?
Примерно тем — сдается мне —
Чем занимались на гумне
Ты с Маргарет, я — с Нэлли.
Уильям Дэвенант{9}
ПЕСНЯ ДВУХ МАЛЬЧИКОВ[485]
1 Красавица обречена
На смерть в расцвете сил:
Звезде тускнеющей она
Должна отдать свои пыл.
2 И розы цвет, и звездный свет
Затмить она б могла,
Но смерть придет и уведет
Туда, где лед и мгла.
1 Живет беспечно человек,
В своей гордыне слеп,
И вдруг растает, точно снег,
По прихоти судеб.
2 Но не пытай, куда ведет
Дорога мертвецов:
Печаль гонцов туда зашлет —
Обратно нет гонцов!
ПЕСНЯ ЖРЕЦОВ ВЕНЕРЫ[486]
Оружье прочь! Оружье прочь!
Покончено с войной!
Пусть девы плачут в эту ночь
От робости одной!
Берите в плен своих подруг
В пылу лихих атак,
А если кровь прольется вдруг,
То — новой жизни знак!
Когда притворный стыд и страх
Одолевают дам,
Поверьте, хочется им страх
Того же, что и вам.
Покуда всюду темнота
И ночь не отцвела,
Пускай смыкаются уста,
И души, и тела!
А утром оба голубка
Пускай клянут рассвет:
Ведь ночь другая далека,
А этой больше нет…
ПЕСНЯ НОЧИ[487]
Я медленно вздымаюсь над землей
В плаще, росой отяжеленном;
Ревнивым юношам дарю покой
И пылким девушкам влюбленным.
И бурей изнуренный мореход,
Мое завидев покрывало,
Уснет с надеждой средь бескрайних вод,
Как все, над кем я проплывала.
За истиной охотясь, книгочей
Томит свой мозг, терзает зренье,
И лишь прохладный, влажный мрак ночей
Ему приносит облегченье.
Политик, честолюбьем подогрет,
Весь день плетет коварства сети;
Прервать на время им творимый вред
Лишь я одна могу на свете!
Зачем же встарь твердили мудрецы,
Что сон — потерянное время,
И мне пеняли, что мои гонцы
Людское обирают племя?
День вам несет заботы и труды,
А я усталых исцеляю,
Даю им силы пожинать плоды
И все печали утоляю.
ЗИМНИЙ ШТОРМ[488]
Проклятье! Охрипшие ветры во мгле сатанеют!
Мы слепнем от снега, плевки на лету леденеют!
А волны вспухают на страх новичкам:
Все выше, все круче,