Ночью 25 декабря внезапно раздался ужасный грохот. Пес в ужасе выл, а мистер и миссис Уэсли ходили из комнаты в комнату, некоторые из которых были заперты, а некоторые нет. Оглушительный шум исходил из каждой части дома, кроме кабинета мистера Уэсли.
На следующую ночь мистер Уэсли услышал звук, который уже слышала одна из его дочерей. Он описал его таким образом: «Как будто кто-то быстро размахивал палкой в углу у моей кровати». Затем раздался стук, «гулкий и громкий, который никто из домочадцев не мог бы произвести». Щеколда в его кабинете стала подниматься и опускаться. Когда Уэсли попытался туда войти, дверь перед ним с силой захлопнулась.
«Когда я стояла рядом со своей сестрой Хетти, – рассказывала Эмили, – под ней раздался стук, и, когда она перешла на другое место, стук последовал за ней». Когда другая сестра, Кеззи, топнула ногой, в ответ раздался такой же звук.
Тогда Сэмюэл Уэсли попросил о встрече с Джеффри. Невидимая сила толкнула его к двери, а затем к письменному столу. Когда он потребовал объяснения, то отчетливо расслышал «два-три слабых писка, чуть более громких, чем щебетание птиц, но непохожих на крысиный писк, который мне часто приходилось слышать».
Немного позже, когда мистер и миссис Уэсли собрались выйти в коридор, раздался громкий звук, как будто кто-то с силой швырнул большой кусок угля на пол и расколол его на части. Затем Сэмюэл Уэсли крикнул жене: «Сьюки, слышишь? Кто-то разбрасывает по кухне оловянную посуду». Когда они осмотрели кухню, посуда была на месте.
Затем раздался стук в заднюю дверь. Мистер Уэсли отворил ее, но за дверью никого не было. Точно так же постучали в парадную дверь, но там также никого не оказалось. После того как Сэмюэл Уэсли несколько раз открывал ту или другую дверь, он отказался от следующих попыток и отправился спать. Но «в доме стоял такой шум, что он не мог уснуть до четырех утра».
Вечером 27 декабря Уэсли попросил жившего поблизости священника, преподобного Хула из Хакси, засвидетельствовать странные явления. Хул записал, что слышал «шум шагов, шелест ткани, стук и звук, похожий на звук рубанка, когда им обстругивают доски».
30 декабря, когда Уэсли уехал по церковным делам, беспорядки прекратились.
24 января миссис Уэсти написала сыну: «Теперь мы все спокойны».
А 27 марта одна из дочерей Уэсли отправила письмо брату Сэму. «Наверняка, ты не знаешь, – писала она, – что в воскресенье, к огромному изумлению нашего отца, его тарелка некоторое время скакала по столу при том, что никто его не двигал». Она сочла автором этой проделки Джеффри. В письме, написанном в то же время миссис Уэсли, она утверждала, что «издавать столь необычные и разнообразные звуки – выше человеческих возможностей».
Через десять лет Джон Уэсли, знаменитый сын Сэмюэла Уэсли, опубликовал полный отчет обо всем этом в «Арминиан мэгазин». От себя он прибавил, что «мастиф и до того, как появился шум, имел обыкновение дрожать и припадать к земле». Он также отметил, что некоторые люди никогда не слышали этих звуков.
Камни и уголья
Этот рассказ приведен в брошюре конца XVII века «Удивительный случай колдовства, имевший место в некоем доме близ Давентри и описанный мистером Дж. Кларком в письме мистеру М. Т.».
«Случилось вот что. В Уэлтоне, в миле от Давентри, графство Нортгемптоншир, проживали вместе вдова Каули, бабушка, и вдова Стифф, мать с двумя дочерьми. Через дом от них жила еще одна вдова Каули. сестра последней, вместе с сыном Мозесом Каули и его женой. Они владели большим имением и были благонравными и мирными людьми.
И эти трое рассказали мне, что младшая из двух дочерей, десяти лет от роду, к их неописуемому удивлению, менее чем за три дня извергла из себя три галлона воды. После этого старшая девчонка прибегает и говорит, что ее сестру рвет камнями и углем. Они пошли и увидели это собственными глазами, и начали считать, пока не дошли до пятисот. Некоторые камни весили по четверть фунта и были так велики, что их с трудом извлекли у девочки изо рта.
Мозез Каули сказал, что подобный камень не поместился у него во рту. Коль скоро они так велики, как он показывал, не знаю, у кого он может поместиться. Я посылал вам один из них, но он на четверть не так велик, как некоторые.
Рвота продолжалась около двух недель, и очень многие были ее свидетелями.
Тем временем домочадцы бросали пряди льна в огонь, который никак не разгорался, хотя его раздували, и все время угасал. Постель слетела с кровати. Мозез Каули сказал, что несколько раз он снова застилал постель, но она исчезала из комнаты и оказывалась в гостиной. К тому же ларь с пшеницей, стоявший в изножье кровати, несколько раз опрокидывался, хотя его каждый раз ставили на место. Поскольку сундуки и разные предметы передвигались по комнате, люди с трудом могли по ней ходить.
Однажды Мозез Каули положил на кровать Библию, но постель снова кто-то сдернул, а Библия оказалась под одеялом на другой кровати. И когда вся семья, как обычно, отправилась в гостиную, вещи переместились в коридор; при этом прялка разлетелась на куски, часть из которых оказалась под столом. В кладовой кувшин с молоком слетел со стола, и молоко пролилось. Кто-то повесил на затычку бочки семифунтовую гирю, смешал пиво с песком, а соль с отрубями».
В этом трудно заподозрить мошенничество. Без достаточно веских оснований эти люди, не способные понять происходящее, не давали бы показаний с такой готовностью и точностью.
Разбитое стекло
В книге «Проблески в сумерках» (1884) преподобный Фредерик Джордж Ли приводит газетную публикацию. Название газеты установить не удалось.
«Как известно, в октябре 1883 года на ферме „Вудс“, где проживает мистер Джон Хампсон, произошел ряд знаменательных событий, переполошивших всю округу близ Эллесмера, Уэма и Шрусбери. Ферма расположена в пяти милях от Уэлшемптона, в полутора милях от Лоппингтона и в девяти-десяти милях от Шрусбери. Если не считать еще одной фермы в сотне шагов от „Вудс“, в полумиле от нее нет никаких других домов.
Кажется, в четверг на исходе дня миссис Хампсон, готовясь к чаепитию, поставила на плиту кастрюльку с водой, чтобы сварить яйцо. Когда вода закипела, миссис Хампсон, как обычно, положила туда яйцо, но внезапно кастрюлька, по словам слуг, „выстрелила“ на середину кухни. Одна из чашек с блюдцами, стоявших на столе, упала и разбилась.
Разумеется, это слегка удивило миссис Хампсон; когда же на ее глазах стол сильно накренился, хотя его никто не трогал, и вся посуда слетела на пол, она ужасно перепугалась и бросилась на ферму мистера Ли. В то время мистер Хампсон еще не вернулся с собрания охотников на зайца.
Мистер Ли тотчас отправился на ферму соседей, но, подойдя поближе, он, по его словам, увидел „во всех окнах второго этажа огонь, как будто дом был охвачен пламенем“. Войдя через парадный вход, он поднялся по лестнице, вокруг было темно. В это время вспыхнули занавески на кухне, мистер Ли бросился туда и попытался погасить огонь. Неожиданно раздался звук, напоминавший звук выстрела, и все предметы начали подпрыгивать, что представлялось совершенно необъяснимым. Один из слуг сказал: „Вещи начали летать по кухне – трах! бах! – как будто началась война!“
Мистер Ли попытался вынести кое-что из вещей во двор, пока они еще целы. Он взял барометр, потом вернулся за ружьем, но только он потянулся за ним, как в него врезалась буханка хлеба, и он по требованию жены покинул дом.
Дверцы небольшого буфета на кухне распахнулись, и оттуда на середину пола в маслобойне вылетел брикет соли. Небольшие часы упали с каминной полки на пол у двери. Вернувшись домой, мистер Хампсон нашел их там и положил на стул, а затем один из слуг поставил их на место, и после такого удара, часы, как говорят, не пострадали и продолжали идти.
Мистеру Ли с помощниками удалось вынести несколько вещей из дома, и, когда он в очередной раз направился к выходу, большой кухонный стол, стоявший у окна, последовал за ним и, вероятно, продолжил бы свой путь, не окажись дверь слишком узкой. На столе стояла керосиновая лампа с двойным фитилем и круглым стеклянным абажуром, и этот абажур поднялся в воздух и пролетел по комнате, тогда как лампа осталась на столе. Тем временем вещи из гостиной последовали тем же путем: книга „Путешествие пилигрима“ вылетела через открытую дверь на дорожку перед входом и, пролежав там некоторое время, подпрыгнула и опустилась на откос окна!
Когда все это началось, служанка тринадцати-четырнадцати лет, родом из Уэстона, что неподалеку от Басчерча, сидела на кухне с маленьким ребенком. Одежда на них вдруг начала дымиться и развалилась на куски, а руки и лицо ребенка покрылись ожогами. После того как огонь на теле девочки и ребенка был потушен, они побежали на ферму мистера Ли. Девочка захватила с собой две шали, которые тоже начали тлеть. Когда она добралась до фермы, ее одежда вспыхнула снова, и миссис Ли сорвала ее с нее. Одежда на ребенке снова загорелась, но ее быстро погасили. Две шали снова начали тлеть, и кто-то положил их в кадку с водой, но они выпрыгнули из нее, и их удалось там удержать, только придавив тяжелым глиняным кувшином.
Миссис Ли несла в руках серебряный молочник, выигранный мистером Хампсоном на скачках, но неожиданно он выпрыгнул у нее из рук и упал на дорогу.
Утверждают, что странные события происходили в соседском доме весь вечер. За ужином тарелка, стоявшая перед миссис Хампсон, вдруг полетела на пол, затем невидимая сила, собрав осколки, поместила их на середину стола. Горшки с цветами, которые вынесли из дома и поставили на газон, пришли в движение и начали толкать друг друга.
Вечером миссис Ли отправилась в соседский дом за бутылкой бренди, которая, по словам миссис Хадсон, должна была стоять в буфете. Как только она открыла дверцу, большое блюдо выскочило на середину кухни. Взяв бутылку, она поскорее захлопнула буфет, потому что „остальная посуда звенела и дрожала“.