– Делаем зарядку! – пришла на помощь Даша. Она поняла свою оплошность, чуточку смутилась и оттого начала тараторить: – Марианна Георгиевна показывает мне карнавальный костюм. Правда, она как африканская принцесса?
Гремя браслетами, Марианна цапнула халат, накинула и запахнула, стыдливо придерживая ворот у подбородка.
Елки-палки, опять попала!
– Понятно, – сухо сказал Петр Аркадьевич. – Марианна Георгиевна, это вам.
Он поставил на стол коробку.
– Сходил в поселковый магазин и купил для вас новый телефон. Выбор тут маленький, на время сойдет и такой. Потом поменяете на модель, которая вам нравится.
– Спасибо, но…
– Давайте обойдемся без ваших «спасибо, не надо», – сказал он очень резко. – Переставьте карту и пользуйтесь.
А потом повернулся и ушел, хлопнув дверью.
– Ну вот, опять он все испортил, – сердито заметила Даша.
Марианне захотелось одновременно застонать и рассмеяться.
«Наверное, он уже жалеет, что дал мне приют. Вечно он мной недоволен! – думала она с веселой досадой. – Все делаю неправильно, все не так, как ему нужно! Но сейчас, когда он застал меня полуголой… – она вспыхнула, представив, какой он увидел ее, – ... он отреагировал… отреагировал, как мужчина. Да-да, точно! И это его рассердило. И правильно. И молодец, что рассердился. Нечего гувернантке скакать нагишом. Подумал, поди: только переехала, и уже собираюсь его соблазнять, как горничная Олечка. Возьмет и выставит взашей – запросто!»
Марианна горестно цокнула языком и ушла за дверцу шкафа переодеваться. В самую скучную, в самую скромную одежду, какая только у нее была.
Даша ушла завтракать, а Марианна с некоторой опаской достала из коробки новый сотовый. Облегченно вздохнула: она боялась, что Аракчееву вздумается купить ей дорогущую модель, но он принес почти такую же, что у нее была, только поновее. Однако все равно неловко – ведь он ей и деньги перевел. Надо не забыть ему напомнить, чтобы удержал из зарплаты.
Заботливость и деликатность работодателя ее приятно поразили. Аракчеев постарался сделать так, чтобы она не чувствовала себя стесненной. Насколько мог, он давал ей понять, что она его гостья, а не нищая бродяжка, которую приютили из милости.
Стоило переставить карту, как на телефон одно за другим стали сыпаться уведомления о пропущенных звонках. За вчерашний день до Марианны не дозвонилась бабушка (два раза), Виола (один раз), два незнакомых номера и мама из Москвы (целых четыре раза). Это ее удивило; поколебавшись, она решила перезвонить.
Разговаривая с матерью, она всегда испытывала замешательство. Однажды Марианна посчитала, что за двадцать три года ее жизни она провела со своей родительницей примерно пятьсот дней. Алла Попова приезжала в гости трижды в год, ее визиты продолжались не больше недели. Когда Марианна была маленькой, она каждый раз привыкала к матери заново. Поначалу стеснялась и дичилась чужой тети и даже мамой не могла называть, а называла по имени.
Алла была высокой, черноволосой, серьезной, имела степень кандидата биологических наук и подумывала о докторской. Она много курила и мало разговаривала, одевалась элегантно, носила узкие очки, стриглась коротко, а манерами с каждым годом все больше походила на суровую Нинель Владимировну – свою мать, от которой сбежала в восемнадцать лет… Сейчас Алла занимала хорошую должность в столичном научно-исследовательском институте, но была ли она довольна жизнью – Марианна не знала. С мужчинами она не встречалась, жила одна. Приглашала дочь переехать к ней, или хотя бы чаще навещать, но ее приглашения звучали настолько неубедительно, что не обманули даже наивную Марианну.
И тут – четыре пропущенных вызова за одни сутки!
– Мама? – сказала Марианна с обычной неловкостью, когда услышала ее голос. – Как твои дела? Что-то случилось? Ты звонила…
– Маша… – голос Аллы показался Марианне смущенным. – Скажи, пожалуйста… тебе… никто в эти дни не звонил? Никто не приходил?
– Кто? – удивилась Марианна. – Ты о ком? Кто должен мне звонить?
– Да никто! Не звонил, и ладно. Так… я просто спросила, – поторопилась ответить Алла, и это было очень странно. Как и то, что затем она начала подробно расспрашивать Марианну о ее жизни, о том, как ей работается в школе, не ссорится ли она с бабушкой и есть ли у нее молодой человек.
Марианна отвечала туманно: сообщила лишь, что сменила работу и переехала на другую квартиру, с бабушкой не ссорится и все у нее хорошо и просто замечательно, молодых людей на горизонте нет (когда она это говорила, ее щеки обдало жаром, и она почему-то вспомнила взгляд Аракчеева, когда он вошел к ней в комнату этим утром. Ух, какой был взгляд! Пробрал ее до самых косточек...).
– Я скоро приеду, – сказала Алла за прощание. – Возьму отпуск и приеду. Нам… нужно поговорить. Не по телефону. Нет-нет, я здорова как бык, не беспокойся! Йогой вот занялась… Просто вдруг поняла, что соскучилась по тебе. Мы так редко видимся, а ты уже совсем взрослая. Ладно, Маша, потом поболтаем. Извини, мне тут аспиранты звонят на второй номер.
В трубке запикали гудки. Марианна еще несколько секунд смотрела на темный экран телефона и строила разные догадки. Что хотела сказать ей мать? О чем умолчала? Что за сумбурный разговор у них вышел? Ничего не понятно!
А потом ей стало стыдно. Она мысленно упрекала Дашу в том, что ей не интересен собственный отец. А сама-то! Родная мать ей как чужая. Не то, чтобы в этом была лишь ее вина, но все же...
Она перезвонила бабушке, и опять уворачивалась и уходила от ответов, потому что не знала, как рассказать обо всех переменах, которые произошли в ее жизни. Пообещав приехать в гости на днях, она отключила звук на телефоне и начала готовиться к занятиям. Но то и дело замирала над открытой страницей, хмурила лоб и задумывалась, как жить дальше.
Как ни добр Петр Аркадьевич, как ни прекрасен его дом, надолго оставаться ей здесь нельзя. В любом случае, она будет учить Дашу еще месяц, а там отец ее отправит в Англию, и нужно искать вакансию. При мысли об Аракчееве она опять разволновалась – такое стало с ней происходить все чаще.
Ладно, сегодня она об этом думать не будет, сегодня она будет обживаться и решать насущные задачи.
Настало время уроков: в выходной день их было по плану всего два, после обеда Марианна могла быть свободной.
Даша зашла в класс с торжественным и серьезным видом. Аккуратно разложила тетради, учебники, села за стол и заявила:
– Марианна Георгиевна, давайте заниматься побольше. Я подумала и решила, что папа прав. Мне лучше уехать в школу в Англии.
Марианна подняла брови. Определенно, сегодня день сюрпризов и удивительных заявлений! Какая муха ее укусила?
– Это взрослое решение, – кивнула она. – Хвалю. Но почему ты его приняла? Мне казалось, ты не хочешь уезжать, и тебе не нравится жить за границей.
– Вчера в центре я рассказала о пансионе и все мне стали завидовать, – призналась Даша. – Я поняла, что это и правда круто – учиться в Англии, в настоящем замке. Это мне с мамой не нравилось жить за границей... потому что я всегда была сама по себе и без друзей. А в пансионе… там будут другие девчонки. И они, наверное, будут не такие, как в моих прежних школах. И я тоже буду вести себя иначе. Хочу начать жизнь с чистого листа, – с потрясающей важностью закончила Даша.
– Даша, если бы ты могла выбирать, как жить, как бы жила? С кем, где?
Даша растерялась. Она подумала-подумала, покусала кончик карандаша и призналась:
– Не знаю. Но хочется, чтобы было весело.
– А еще?
– Чтобы у меня что-то получалось… хорошо получалось. Чтобы папа это понял. И мама. И другие. Вот, а у меня даже видюшки не получается интересные для ютуба снять.
– Обязательно получится со временем. Мы же только начали! Завтра сделаем еще одно видео. С приключениями на тему «Мое путешествие». Открывай учебник…
*Поехали! Раз-два-три-четыре! Шаг вперед, шаг назад!
25
Сегодня Марианне не хотелось работать. Неделя выдалась тяжелая, а уроки в воскресенье не для слабых духом. Но Петр Аркадьевич настаивал – не хотел терять времени. Погружение так погружение. И они погружались в английский семь дней в неделю.
Во время урока Марианна то и дело ловила себя на том, что прислушивается: не слышен ли голос Аракчеева в доме? Или его шаги? Может, он придет посмотреть, как у них идут дела?
Но Дашиного отца не было ни видно и не слышно, на обед он не явился.
– Петр Аркадьевич не дома? – спросила Марианна у Олечки и покраснела. Она отчего-то конфузилась, когда ей приходилось произносить его имя.
– Он в офис уехал, – удивилась Олечка.
Даша обрадовалась, а Марианна немного огорчилась.
После обеда ее работа закончилась. Но, конечно, потратить свободное время на себя не получилось. Язык не поворачивался попросить Дашу уйти. Впрочем, Марианне и не хотелось оставаться одной.
– Давай устроим пикник, – предложила она. – Мы давно собирались. Сегодня солнечно. Прохладно, но без ветра. Самая подходящая погода! Погуляем по лесу, а потом сядем перекусить во дворе. Костер у вас устроить можно?
– В конце участка есть мангал и специальное место для костра. Но его при мне ни разу еще не разжигали.
– А мы разожжем, – решила Марианна. – Попросим у садовника Иваныча угля или дров. Хотя, наверное, надо сначала папе твоему позвонить… спросить разрешения…
– Да не надо! Если Иваныч разрешит, то и ладно. Или тетя Валя.
И тетя Валя, и Иваныч отнеслись к идее благосклонно. Садовник пообещал принести к костровой яме угля, Валентина посоветовала взять у поварихи сосисок, чтобы жарить на огне. Марианна и Валентину позвала на прогулку, но та отказалась – ей нужно было в город к косметологу.
Марианна сунула в пакет сосиски, хлеб, большой помидор и пяток сырых картошек. Заставила Дашу одеться потеплее, и они отправились.
Они ушли в бор – далеко за пределы участка, прочь от поселка. Сворачивали на незнакомые тропинки, спускались в овраги. Видели белок и пожалели, что не принесли для них орешков. Белки были наглые и прикормленные: одна долго бежала за Дашей и громко возмущалась, когда не получила угощения.