– Ты больше не влюблена в меня?
А вот этот вопрос застал ее врасплох. Она испуганно вздернула голову и быстро посмотрела Петру в глаза. И увидела в них растерянность и боль. Или ей показалось?
– Марианна, скажи правду. Только правду. Ты больше не влюблена в меня? Ты готова вот так легко расстаться со мной?
– Да, я по-прежнему влюблена в тебя, – сказала она с вызовом. – Я люблю тебя. Ну и что? Я не стыжусь говорить о своей любви, но в ответ ничего не прошу. Тебя многие готовы любить. Илона, например. Как вчера прошла ваша встреча, кстати? Плодотворно?
– Плодотворно, – подтвердил Петр. – Мы ездили в аэропорт встречать Дашину мать. Ирина заявилась без предупреждения на два дня раньше. Я не мог сесть за руль, потому что после твоего ухода был так взбешен, что хлопнул стакан виски. А тут Илона заявилась с какими-то бумагами и надуманным предлогом. Вот я и воспользовался ей как шофером. И удачно передал Ирину под ее попечение. Потому что сам ей заниматься не смог бы. Даша сегодня с матерью, кстати. Но очень просила, чтобы я привез тебя.
– Ах, Даша просила… – ворчливо откликнулась Марианна, испытав, однако облегчение.
– И вот еще: я нашел для Илоны вакансию в московском офисе и настоятельно попросил ее перевестись. С хорошим повышением в окладе и должности. Она немного поломалась и согласилась.
– Как же ты теперь без своей помощницы! – ядовито посетовала Марианна.
– Легко. Но не уходи от темы. Если ты любишь меня, то почему считаешь, что не сможешь быть со мной?
– Потому что ты – это ты! Рядом с тобой я всегда буду чувствовать себя подчиненной. Виноватой не пойми в чем. Буду следить за каждым своим словом и понимать… что мы из разного теста. Из разных миров! Ты из мира, где все идет по плану и по расписанию. Где нет места шалости, глупости, безрассудству и спонтанности. А я живу в другом мире, я не могу измениться! И ты не можешь измениться. Люди не меняются!
– Господи, опять это странное утверждение! Конечно, люди меняются! Еще как меняются. Это закон природы. Если бы люди не менялись, они до сих пор бы жили в пещерах, жрали сырое мясо и владели рабами.
– Это совсем другое!
– Нет, не другое. Люди меняются, когда у них есть для этого мощный стимул. Внешний или внутренний. А у меня он есть. Это ты. Ради тебя… я сделаю все.
– Ну да, – иронически отозвалась Марианна. – Изменишь свою натуру? Характер? Это нереально.
– Марианна, – он помолчал, подыскивая слова, вздохнул, и когда заговорил, его голос звучал непривычно уязвимо, – возможно, мне вообще не нужно… меняться. Тот Петр, которого ты знаешь, не всегда был таким. Таким я сделал себя за десятилетия. Но в твои годы я мог быть нежным, порывистым… любил дикие выходки, мог отчебучить глупый и романтичный поступок. Мечтал о путешествиях и чудесах. Думаешь, только девчонки мечтают о волшебстве? Ничего подобного. Парни те еще фантазеры. И тот Петр все еще здесь. Он никуда не делся. Просто я запретил себе быть таким. Но пожалуйста… дай мне время. Понимаешь, когда я встретил тебя, я опять испытал то чувство… ожидание чуда. Чего-то значительного. Удивительного. Радостного. И уже давно забыл его, и вот – опять!
Марианна слушала его, открыв рот. Надо же, как он умеет говорить! И видно, что ему тяжело даются эти слова…
– Марианна, мы знакомы не так уж давно. Мы только-только начинаем притираться друг к другу. Над отношениями надо работать, ничто не дается просто так. Особенно когда партнер – такое дубовое полено, как я, – он криво усмехнулся. – Которое привыкло командовать и распоряжаться.
Марианна невольно улыбнулась, хотя вовсе не хотела этого делать. Зачем она его вообще слушает? Нужно поставить точку и уйти.
– Уж я-то знаю, что над отношениями надо работать, – веско сказала она.
– Знаешь, безусловно. Но на практике эти знания не применяешь. Чуть что – сдаешься и убегаешь. Как всегда.
– Ну вот, опять ты меня обвиняешь!
– Я не обвиняю. Я хочу помочь тебе. Я буду… твоей опорой. Твоим гидом. А ты моей опорой и гидом. Пожалуйста, просто не бойся. Дай мне шанс. Я люблю тебя. И никого так не любил как тебя.
Последние слова он выговорил с трудом и даже болезненно поморщился, но Марианна не обратила на это внимания – мужчинам непросто выдавать такие признания, она знала, а он сказал! Он сказал ей это!
Он всегда говорит правду. Он не будет лгать ради выгоды или красного словца!
Ей показалось, что качели сделали полный оборот, и голова у нее пошла кругом.
– Знаю, я не идеал. Я тебя недостоин. Тут твоя бабушка права. Но я учусь на своих ошибках. Я умею это делать, ты же знаешь!
– И ты готов принять меня такой, какая я есть? Не верится. Ты не простил мне того, что я ввела тебя в заблуждение.
– Нечего было прощать, потому что я знал это сразу. Мне было жаль тебя. Я видел, как ты переживала, но хотел, чтобы ты преодолела себя и все рассказала мне сама. Если тебе показалось иначе – это не так. Иногда ты придумываешь то, чего нет. Прости, но это правда.
– Да, я такая, – сердито подтвердила Марианна. – Мнительная. Неуверенная в себе. И ты готов принять мои недостатки и не выговаривать мне за них?
– Я люблю тебя со всеми твоими недостатками. Они делают тебя неповторимой.
– Но помнишь, когда мы были с тобой в арт-кафе – где танцевали – ты сказал, что не увлекся мной, будь я простой танцовщицей. Если бы я скакала на сцене в полуголом виде.
– Тебе стоило меня дослушать. Конечно, я не увлекся бы тобой. Потому что не смог бы узнать тебя как человека. Будь ты танцовщицей, вряд ли мы смогли бы спорить с тобой по вопросам педагогики, воспитания и обо всем на свете. Конечно, я обратил бы внимание на тебя, на твою внешность… но обстоятельства не свели бы нас близко. Вот что я имел в виду.
Марианна посмотрела на него внимательнее. На его виске отчаянно билась жилка, бледные щеки стали еще бледнее, а глаза горели прямо-таки нестерпимым блеском. От Петра шла такая мощная волна силы, желания убедить, присвоить, что Марианны в животе все сжалось, не то от восторга, не то от ужаса.
Но в то же время она сильно разозлилась. Он верит в то, что говорит. Но слова – это лишь слова.
– Докажи, – бросила она яростно. – Сделай что-нибудь, чтобы я поверила. Во все, что ты сказал.
– Что сделать? – растерялся Петр.
– Не знаю. Что-нибудь. Чтобы я поняла, что ты готов не только брать, но и отдавать. Что ты готов выглядеть идиотом, чтобы только порадовать меня. Что ты готов выйти за свои рамки. Что ты не полено бесчувственное, которое живет по строгим правилам.
– А… чего бы тебе хотелось?
Марианна подумала, ничего не придумала и сказала наобум:
– Ну, не знаю… какой-нибудь романтический поступок. Красивый, но неправильный с твоей точки зрения.
– Я забыл, как быть романтиком. Черт, я к тебе даже без цветов пришел… Хочешь цветы?
– Не знаю… – растерялась Марианна. – Постой, что ты делаешь?
Какие цветы, где он их возьмет? Что за ерунда? Побежит искать цветочный киоск, а она будет тут сидеть на качелях и ждать? Куда вообще зашел их разговор?
Но Петра было уже не остановить. Он деловито огляделся и направился прямо к палисаднику, где сосед бабы Сони по подъезду, вредный пенсионер Адольфыч, выращивал тюльпаны и ирисы. Адольфыч берег свой цветник и огородил его от хулиганов двумя рядами колючей проволоки.
Петр перепрыгнул препятствие и принялся рвать цветы.
К несчастью, в этот момент Адольфыч возвращался из продуктового и как раз вошел во двор.
– Ты чего творишь, паразит! – заорал Адольфыч лихо подбегая к грабителю и замахиваясь кошелкой. – Ах ты фашист недоделанный! Для тебя, что ли, сажено было! Сколько труда, сколько денег в луковицы вбухано! Ишь, сволочь, а еще в галстуке! Щас в полицию позвоню, пусть тебя по этапу отправят, гаденыша!
Марианна схватилась за голову.
Адольфыч умел и любил затевать скандалы и всегда выходил из них победителем, особенно если дело касалось его имущества. И не важно, что сам он не тратил на луковицы ни копейки – он выкапывал их по ночам из городских клумб, потому что твердо верил в примету, что ворованные растения лучше приживаются.
Петр выпрямился, сжимая в руке букет тюльпанов, и посмотрел на Адольфыча взглядом укротителя тигров.
– Простите, – сказал он размеренно и весомо. – Я понимаю, что нарушаю закон, но у меня есть важная причина так поступить. Готов компенсировать ваши потери. Вот, возьмите… – он полез во внутренний карман пиджака, вытащил бумажник и выругался: – Черт, налички, нет… вот, возьмите карту. Пин-код один-четыре-два-ноль. Там я держу деньги на повседневные расходы, но, думаю, должно хватить. Или вот, лучше возьмите часы. Это Ролекс.
Петр начал расстегивать браслет, Адольфыч мигом выхватил и карту, и часы и деловито посоветовал:
– Парень, там у стены еще примулы и незабудки. Хорошие, крепкие. Может, тебе герань из дома принести? В горшке.
Пацаны возле турника оживились. Поставили на землю бутылки с пивом, поднялись с корточек, достали телефоны и начали снимать, матерно и весело комментируя.
Завтра Петр Аркадьевич проснется звездой ютуба.
Ролики в топе, миллионы просмотров!
“Беспредел в наших дворах!”
“Известный бизнесмен украл у пенсионера тюльпаны!”
Марианна не выдержала. Теряя тапочки, она сорвалась с места, подбежала к Адольфычу, отобрала у него часы и карту и сунула Петру в карман.
– Валерий Адольфыч, извините, пожалуйста! Я вам потом занесу деньги за цветы. Или привезу рассаду из дома, и сама посажу. Вы идите, идите себе, пожалуйста!
Она зверски оскалилась в лицо Адольфычу, изображая улыбку, и Адольфыч, глянув через ее плечо на грозного Петра, вдруг оробел, попятился, и нырнул в подъезд.
– Молодой человек, вы с ума сошли? Что это за хулиганская выходка? – раздался сверху бабушкин голос. Марианна подняла голову и застонала. На балконе бабы-Сониной квартиры было сто