севозможным кабакам в городе Молли Малоун и кормить его фантастическими моллюсками, лучшим в мире мясом в форме стейков или рагу, индийскими соусами, океанской рыбой, говядиной, тушеной в «Гиннесе» и поить элем, ирландским виски и непременно «Блэк энд Тэн» – смесью пива пары сортов.
В приличный ресторан я пошел лишь однажды с менеджментом банка – и попал в идиотскую ситуацию, после которой я ненавижу приличные рестораны.
Ресторан был из этих – с белыми скатертями, тремя бокалами на человека и огромными тарелками, на которых как остров Святой Елены в Атлантике лежали медицинские дозы разнообразной еды. Вести себя надо было на уровне, я боялся что-то не так сделать. Меню, которое нам подали, было написано английскими буквами, но на каком-то совершенно неизвестном мне языке, английский напоминающем лишь слегка (только много позже я узнаю, что в пафосных ресторанах принято писать меню на исковерканном французском). В общем, надо было что-то заказать, непонятно было ничего: стейков, рагу и пива в меню не было. Ткнув в первую попавшуюся строчку, я спросил: «Что это?». Официант коротко ответил: «A bird». Мне, выросшему в Измайлово, были знакомы целых четыре съедобных птицы: курица и утка, гусь и индюк. Я спросил: «Что, целая?» «Половина», – ответил официант. Я решил, что полкурицы хватит мне за глаза, тем более полгуся, и заказал. Это оказалась половина куропатки, величиной с половину жирного воробья. Заказать что-то еще я уже не решился, зато вернувшись в отель, злой и уставший, я пошел в местный ресторан и одиноко съел целый стейк рибай.
К чему это я? К тому, что после ирландского опыта я года через два попал в Лондон на недельку в ожидании такого же гастрономического восторга. В первый же вечер, добравшись до отеля на кэбе, я решил возместить себе аскетизм перелета British Airways (подававших в самолете немножко вареной морковки и горошка с микроскопическим кусочком безвкусной рыбы) и поесть «как в Ирландии». Я быстро понял, что в паб мне не зайти (везде стояли толпы на улице). Потом уже я узнаю, что вряд ли я был бы поражен, зайдя в паб, в те времена меню этих заведений Лондона включало в себя fish and chips, sheperd’s pie, крылышки и чесночные гренки. Я двинулся в поисках еды где-то по Пикадилли и за Циркусом набрел на большой ресторан с надписью ANGUS ABERDEEN. Ресторан называл себя steak house, но по факту подавал фастфуд с уклоном в жесткие кус-ки мяса с French fries. Зубы у меня были крепкие, спать я лег сытым, но разочарованным и в надежде на гастрономические удовольствия на завтраке. Однако на завтрак в отеле были твердые булочки, оплывшее масло и овсяная каша, в которую официант предложил мне добавить виски и коричневого сахара.
Правда ли, что англичане еще недавно питались скудно и неразнообразно, и общепит Лондона отражал этот факт? Я не знаю, но могу предположить, что это так. Моя дочь спустя десять лет после моей первой командировки в Лондон прожила месяц в английской семье на летнем курсе обучения языку. По ее словам, в семье кормили вареными овощами и вареным мясом, а «итальянский вечер» в языковой школе заключался в раздаче кусочков пиццы.
Правда ли, что лондонцы и сегодня питаются так же? Категорически нет. Я не отследил, когда совершился этот переворот (подчеркиваю – возможно он произошел только в моем сознании), но уже лет 5–7 назад Лондон сверкал своими кулинарными изысками. Огромную роль в этом конечно сыграли иммигранты: обычный лондонский high street сейчас состоит из букета, который может включать в себя традиционный бар со стенками, покрытыми крашеной в зеленый цвет фанерой в классическом английском стиле (меню изрядно выросло и в качестве, и в разнообразии), пару итальянских кафе, французское кафе mum and pup (в смысле работают в нем владельцы, столиков три-четыре, в меню больше вин, чем всего остального, сыры и колбасы продаются на вынос), иранского ресторана, просто восточного (часто их называют «ливанскими» и ошибаются) ресторана, суши-бара, китайской лапшичной, индийского ресторана, рыбного ресторана без национальности и чего-нибудь особенного (будь то тайское кафе, балканский ресторан или текс-мекс).
Пирамида общепита в Лондоне огромна. В самом низу расположены прицепчики вендоров, продающих хот-доги и стрит-бургеры. Как правило они расположены бок о бок с такими же уличными точками продажи сувениров: кепок, маек и толстовок «Лондон» или «Оксфорд», кружек с флагом Британии, статуэток королевы с непропорционально большой головой, пластиковых касок полицейских и странных мягких шляп-цилиндров в цветах Union Jack, которые больше всего подошли бы Шляпнику из Алисы в Стране Чудес. В большинстве случаев это (в отличие от Нью-Йорка) не vending machine ростом продавцу до пояса, а полноценный трейлер, стоящий практически стационарно, или даже киоск, но все остальные свойства настоящей хот-дог-точки сохранены, включая жуткого вида пластиковые сосуды для кетчупа и горчицы, жидкости из которых выдавливаются с наводящим на туалетные ассоциации звуком (да и вид имеют соответствующий). Продавцы хот-догов – почти все молодые парни, покрытые татуировками, с пирсингом, бородами и копнами волос. Не удивлюсь, если викинги Рагнара Лодброка, осев в Британии, нашли себе это занятие по вкусу и, приговоренные к вечной жизни за жестокость, продают сосиски лондонцам и будут продавать вечно. Викинги эти, надо сказать, очень улыбчивы и разговорчивы, и пока греется сосиска, успевают спросить тебя о жизни и рассказать тебе о жизни больше, чем узнаешь о ней из часового разговора с приятелем в дорогом кафе. Правда слушать надо внимательно, их алфавит лишен нескольких букв, а слова – иногда окончаний а иногда середин. Но как только вы научаетесь понимать, что айс э-эр это не ледяной воздух, а замечательная прическа[10] (типичное лондонское приветствие моему сыну, у которого волосы окрашены всеми цветами радуги), вы сможете узнать о жизни продавцов сосисок с прогорклым луком и маринованными огурцами, залитых густой двухкомпонентной жижей, много интересного буквально за пять минут.
Там, где существует зло пережаренных сосисок и канцерогенных соусов, не могло не возникнуть хотя бы немного добра, и оно возникло. В Центральном Лондоне, особенно вокруг Оксфорд-стрит в противовес вендорам с сосисками расположились прилавки продавцов соков. Размером с автобусную остановку, эти прилавки завалены фруктами и овощами сотни сортов, из которых «белые вендоры» – веселые молодые парни, явно довольные жизнью, прямо при заказчике давят на пяти разных устройствах всевозможные single malt или blended соки – по выбору заказчика или в рамках рекомендованного на стенке прилавка меню. От них не услышишь разговоров за жизнь, зато обязательно унесешь какую-нибудь шутку, комплимент или ободрительный комментарий. В общем «вендоры тьмы и света», все как полагается.
Есть в Лондоне и промежуточное звено, по большей части являющееся видимо французским влиянием. Изредка на улицах, часто около ресторанов французской кухни, можно встретить «блинные» лотки. На больших круглых чугунных конфорках молодые люди, похожие на «вендоров света», жарят тонкие блинчики и продают их с разнообразной начинкой: от нутеллы до ветчины и сыра. Блюдо это по полезности приближается к хот-догам, но по изяществу конечно далеко их превосходит. Блинчики обозначаются в меню словом crepes, что туристы незамедлительно произносят как (крэпс), вызывая смущенную английскую улыбку у продавцов: crap по-английски значит «дерьмо».
Где-то по дороге от вендоров к нормальному общепиту располагается фастфуд. Это и стандартные для всего мира грязные «Макдоналдсы» и «Бургер-Кинги», «Нандос» и «КФС», и не объединенные в сети шаурмичные (которые в Лондоне кучкуются в арабских районах и представляют собой, скорее, восточные ресторанчики, просто очень низкого уровня), и чисто английские сети стейк-хаусов типа «Ангус-Абердин», похожие на московский «Старлайт» своими кожаными диванами и длинными столами, но с меню хуже и беднее. Есть в фастфуде не хочется (мне, моему сыну, наоборот, хочется), и поскольку пишу это я, а не мой сын, больше места фастфуду здесь уделено не будет.
Следующий этаж иерархии разительно отличается от предыдущего – сомнительного качества и в целом не слишком большого количества. Над дверями этого огромного, блистающего всеми вариантами красок и стилей, то удобно-эффективного, то по-домашнему уютного, то изысканно декоративного этажа красуется огромная надпись «Coffee to go». Кофе продается везде, ларьки с кофе, безликие кофейни на три стола, сетевые типа Pret или Starbucks, итальянские кофейни, французские кофейни, арабские кофейни, английские чайно-кофейные кафе – выбор огромен. Лондон – это вообще о кофе утром и днем, о пиве вечером. В любой непонятной ситуации пройди три шага, возьми кофе в бумажном стаканчике: эспрессо (ну, это мало кто берет), капучино или латте (с цельным молоком, с обезжиренным молоком, с безлактозным молоком, с миндальным молоком, с овсяным молоком, с рисовым молоком, с соевым молоком, с сиропом или без сиропа), фраппе, три-четыре варианта размеров, начинающиеся со среднего (следующий – уже огромный). Надо поговорить? Пойдем возьмем кофе. Надо подумать? Пойду возьму кофе. Случайно встретились на улице? «Кофе хочешь?» Вышли погулять с ребенком, надо зайти за кофе. Опаздываю на поезд, а надо же еще успеть купить кофе. К кофе продается множество всего (вернее, кофе продается во множестве разных мест с разным ассортиментом), но подавляющее большинство лондонцев пьет кофе так же, как русские водку – не закусывая. Разумеется, если лондонец решил поесть и берет круассан во французской лавке, треугольный сэндвич в пакетике из Pret или коробочку китайской лапши, то он непременно возьмет и кофе-суп (так, презрительно поглядывая на пол-литровые стаканчики с капучино в руках лондонцев, говорят знающие толк в настоящем кофе, понимающие что кофе, как лекарство, надо принимать в микродозах, итальянцы). Но наоборот – захотел кофе, купил поесть – это не работает.