ет, как дела, и даже сообщает как дела у него, пакеты ставит аккуратно, все целое.
Наконец, в Лондоне есть рынки моего детства. Это не современные московские рынки, где перекупщики контролируют все пространство, устанавливая единые цены и продают товары, полученные из тех же каналов, что получают супермаркеты. Это – настоящие фермерские рынки, с настоящими английскими фермерами за дощатыми прилавками, с настоящей продукцией местных хозяйств. Большинство рынков не стационарные, они возникают на определенном месте в определенный день недели и к вечеру исчезают на неделю. Мы ездим на рынок в Кенсал-Грин, организуемый по субботам во дворе большой школы. Программа наших покупок меняется вместе с сезоном. Я пишу это в середине августа и перед моими глазами наши летние покупки.
Черешня и черешневый сок – у пожилого джентльмена с огромными усами, который сопровождает каж-дое свое действие короткой речью. «Лучшая черешня в Кенте! Вообще кентская черешня – самая лучшая в Англии. Еще со Средних веков. Вообще тут два сорта, но никто не разбирается, берите любой. Я вам поставлю корзинку в пакет. А еще вам надо заплатить, у вас карта? Сейчас дам терминал. Я не понимаю, как он работает, и никто не понимает, но деньги оказываются у меня в банке. Вот, прикладывайте. Спасибо. Вот, уже у меня в банке. Я не проверяю, я ему доверяю».
Омары – у супружеской пары, видимо рыбаки из Корнуолла. Она выдает товар (камбала, треска, сельдь, гребешки, мидии, креветки, омары), он – чис-тит, режет, открывает, принимает платежи. Приоритет – пожирателям устриц, если не съешь хотя бы одной устрицы, можешь стоять долго. Лучше взять три крупных треугольных уэльсских, чтобы сразу открыли, и как раз заказать рыбу и омаров («порежьте вдоль пожалуйста»). Почистит и порежет, пока ты будешь не спеша поливать серо-белую слизь в перламутровой ракушке из половинки лимона и заглатывать ее, одновременно изучая покупателей у соседних прилавков.
Сыр, масло – у краснолицего высокого рыжего фермера откуда-то из-под Сент-Олбанз. У него двадцать видов сыра, из них пятнадцать – мягкие, десять – козьи. «Вам хорошего дня! Как поживаете? Что вы берете сегодня? Ага! Это лучший выбор из возможных. Эй, леди, вот смотрите, вы будете спрашивать меня, что взять, как обычно: вот видите, что берет этот джентльмен? Это и есть лучший выбор!»
Можно взять на рынке отличное мясо, но у нас в butchery не хуже, и мы не часто покупаем его на рынке. Можно – и мы часто это делаем – купить букет полевых цветов и трав. Стоит он дороже большого букета эквадорских экзотических цветов, зато долго стоит, пахнет всеми лугами Англии, и продает его дочка фермера, выглядящая ровно как дочка фермера из лучших средневековых эротических фантазий. Можно, конечно, купить яблочный или грушевый сок, повидло, овощи, фрукты, хлеб – море разного домашнего хлеба, и даже неожиданно vatrushkas, в которых поверх творога либо черника, либо персики (семья польских фермеров живет под самым Лондоном и продает больше наименований хлебобулочных изделий, чем московский хлебокомбинат, и сами они все румяные, упитанные, родители и три дочки, видимо питаются тем, что производят).
Можно еще пойти в дальний угол и взять поесть прямо с чадящей жаровни какое-то варево с индийским названием (собственно варев штук пять и все названия индийские) – это уже индийская семья кормит покупателей. Я так и не рискнул попробовать, но очередь к ним стоит всегда. А в другом углу стоит толстый мужик с всклокоченными волосами – на прилавке у него шеренга бутылочек с пипетками и мутной жидкостью. Он продает экстракты из грибов, дорого; влияние викингов на современную английскую жизнь трудно переоценить.
Но кажется, я уже пишу не о еде, а о людях. А о людях в Лондоне будет следующая глава.
Глава 19Жители Лондона
Подавляющее большинство жителей Лондона объединяет европейский стиль поведения – улыбчивая приветливость первичного взаимодействия. Случайный или короткий контакт проще и открытее, чем в России. На улицах, встречаясь глазами, люди не отводят взгляд, а улыбаются. Если «застрять» взглядом на секунду, тут же получаешь «Good weather, eh!» или просто широкую улыбку, улыбаешься в ответ и идешь дальше – солнца стало чуть больше. Впрочем, легко сказать, но как же трудно привыкшему к российскому отведению взгляда сохранить eye contact!
В Лондоне принято извиняться и благодарить. Половина диалогов с местными жителями состоит на 100 % из извинений и благодарностей. Хочешь ли ты пройти куда-то, узнать дорогу, заплатить за товар на кассе, забрать свой велосипед от столба, у которого встал местный житель – и еще в тысяче ситуаций, ты делаешь характерное движение (разное в зависимости от ситуации – шаг вперед, шаг назад, протягиваешь товар и так далее) и ведешь такой диалог:
«I’m sorry…»
«Oh, please, I’m sorry!»
«Oh, thank you so much, thank you, I’m so sorry!»
«No problem, thank you, sorry, thank you!»
И так далее несколько раз.
Завершает диалог обязательное:
«Good bye! Have a nice [day, evening, weekend, trip – нужное подчеркнуть]».
«Same to you, thank you, I am sorry!»
«Thank you! I’m sorry!»
«Good bye than, thank you!»
«Good bye!»
Академическое «excuse me» в ходу в значительно меньшей степени. В каждой транзакции сказать «I’m sorry» и «thank you» следует минимум три раза каждой из сторон – иначе это невежливо. Лондонцы делают это естественно, они так привыкли. Русскоязычные эмигранты поначалу выпучивают глаза и вместо своей партии произносят: «М-м», но почти все быстро обучаются и становятся неотличимы в этом смысле от тех, кто давно живет в Лондоне. Разве что совершенно французская манера целоваться двукратно при встрече с абсолютно незнакомыми людьми их выдает.
В Лондоне царит культура поощрения. Моему сыну с крашеными волосами каждый второй прохожий бросает: «Nice hair, eh!». Школьники играют в футбол, один бьет и с трех метров промахивается по пустым воротам. Партнеры кричат: «Nice try!», «Good shot». У нас бы кричали: «Мазила!», «Кержаков!» а то и матом покрыли… Незнакомые люди поддерживают друг друга в мелочах – у прилавка можно легко услышать в свой адрес: «Good choice!» даже не от продавца, а от другого покупателя. Стоит потерять уверенно веселое выражение лица или проявить нерешительность, обязательно кто-нибудь спросит: «Need help, eh?». Короткий разговор между незнакомыми людьми – обычное явление: обсуждается любая деталь текущей ситуации: много машин; мало машин; погода – вне зависимости от погоды, качество круассанов в кафе, в котором вы стоите за «кофе с собой», последние политические новости – политики всегда очень плохи, в этом все согласны.
Мой друг бразилец так рассказывает о своем самом ярком впечатлении от поездки в Москву: «Я привык в Лондоне проходя в двери вестибюля метро придерживать дверь, пока следующий пассажир не подхватит ее и не придержит для следующего за ним. В Москве я привычно придержал дверь, но шедший за мной пассажир спрятал голову в плечи и просто прошел в нее, обойдя меня. Так же сделали еще два пассажира, пока я стоял в оцепенении, держа дверь, и пытался понять, что мне делать».
Люди в Лондоне очень аккуратны с претензиями. Я как-то перепутал и встал в самое начало очереди в пекарню GAIL’s (о да, здесь по утрам бывают очереди за круассанами и кофе!). Я понял свою ошибку через несколько минут. За это время никто даже не подумал возразить или указать мне на конец очереди. Я уверен, что если бы я не сообразил и купил-таки кофе без очереди, никто не сказал бы ни слова. «Очень нужно» – это ключ к пониманию лондонцем нарушения его прав или покоя другим лондонцем. Обогнал на дороге – значит ему было очень нужно; взял без очереди – значит торопится; перегородил въезд в твой гараж – значит негде было поставить машину, сейчас придет и уберет.
То же самое происходит на дорогах: если ты разворачиваешься в узком месте полчаса, все будут ждать; если ты остановился прямо на дороге поговорить с водителем, подъехавшим по встречной полосе – все будут ждать. На днях я наблюдал, как девушка в кремовом хиджабе с золотой нитью по краю на «Тесле» встала на оживленной улице посреди единственной полосы «туда», даже не пытаясь сдвинуться к бордюру, и ждала, пока ее родственники сядут в машину. Родственники сновали туда-сюда, машины, подъезжавшие сзади, вынуждены были объезжать «Теслу» по встречке, что создавало пробку с двух сторон. Девушка периодически высовывала ручку из окна и лениво помахивала ей с грацией Ринаты Литвиновой: «Проезжайте, проезжайте». Никто не сигналил; никто не скандалил.
Если что-то происходит «нет так», житель Лондона спокойно ждет, пока ситуация исправится – это касается и местной бюрократии, и очередей в NHS, и дорожных пробок. Мы, выросшие в СССР в состоянии постоянного стояния в очереди, реагируем на очередь психопатически – мы не можем ее терпеть, мы желаем ВИП-прохода, немедленного обслуживания, мы ищем «кому заплатить», мы возмущены российской внешней и внутренней политикой. Житель Лондона на нашу жалобу пожмет плечами, скажет: «Oh, yeah, they’re always so slow», в смысле «ничего необычного», и забудет о вопросе.
Житель Лондона попадает в очереди очень часто (иногда даже на входе в супермаркет бывает очередь), и никогда не переживает по этому поводу. Хуже того, жители Лондона создают очереди даже там, где их создание выглядит совершенно бессмысленным. По воскресеньям мы ездим на рынок. Он открывается (совсем не как рынки в советское время) только в 10 утра. Примерно с 9:30 перед широкими воротами рынка выстраивается очередь англичан – узкая и длинная, к 10 утра на два блока, цепочка людей, которые пришли в реальности на территорию, где установлена сотня разных прилавков и единая очередь не имеет никакого смысла. В 10 утра ворота шириной метров восемь открываются, но люди заходят в них строго по одному, уже на территории рассасываясь по лавкам торговцев, где, кстати, тоже немедленно образуют микроочереди. Последнему немало способствует удивительная неторопливость продавцов, вызванная, впрочем, двумя совершенно разными причинами: англосаксонского вида фермерские дочки и их папаши с пышными усами любят поболтать с покупателями; смуглые потомки выходцев из Африки болтать не любят, но зато все действия их исполнены медленного достоинства и неторопливой грации, как в сильно замедленном воспроизведении видео и похожи на тип сна, в котором движения выморочны и требуют больших усилий.