Сумма Х была сама по себе немного безумной. Я встал и сказал: «Ну ладно, тогда мы уходим». Дочь, которая уже свыклась с новыми серьгами, широко раскрыла свои и без того огромные глаза и показала две небольших слезинки, но не проронила ни звука. Мы сделали несколько шагов к выходу, когда юный продавец вдруг догнал нас и, встав между нами и дверью, сложил руки лодочкой и возгласил: «Подождите! Сюда идет хозяин! Он хочет что-то вам сказать!»
Но хозяин хотел поговорить не с нами. Крупный турок в широких штанах и рубашке в полоску, с четками в руке навис над нашим продавцом и стал кричать почему-то по-английски: «Ты позоришь нас! Как ты мог предложить этому господину уже забронированную вещь?!! Что скажет он в Москве своим влиятельным друзьям о нас? Что мне теперь делать? Теперь я должен продать этому господину эту вещь с большим убытком для нас, чтобы сохранить наше доброе имя!» Повернувшись ко мне, хозяин расплылся в улыбке и, положив свою широкую волосатую руку мне на плечо, мягко произнес (по-английски, но я помню, что удивился, что не по-русски): «Мой друг! Мое хорошее имя стоит дороже денег! Забирай украшения за Х + 5000! Возможно, моя жена меня не пустит домой сегодня, но я возьму на себя 5000 убытка!»
«Мой друг, – сказал я ему, – мне жаль твою жену. Поэтому я не буду покупать эти украшения».
Я сделал еще шаг к выходу.
Мы переговорили в дверях: о семье хозяина, его честном имени, его уважении ко мне, к русским и к Путину. Мы переговорили в коридоре: о международном положении, ценах на нефть, нелюбви к шейхам. Нам предложили еще кофе и гору рахат-лукума, хозяин пошел звонить шейху. Шейх оказался любезен и согласился долго ждать кольца. Я же не оказался любезен и не был готов платить за украшения сумму Х. Мы ушли снова; хозяин снова догнал нас в коридоре; мы снова ушли еще на пять шагов. В конечном итоге мы вышли из ангара с портиком, унося с собой купленные драгоценности и оставив хозяину одну четвертую от запрошенной суммы Х.
Моя дочь так и не закрыла свои огромные глаза в процессе всего диалога, а когда мы ударили по рукам на сумме в четыре раза и на 10 000 долларов меньше запрошенной, у нее как открылся рот, так и не закрывался всю обратную дорогу. Вечером у меня был долгий разговор с моей доброй и справедливой дочкой. Я объяснял ей, что ее папа не злой волшебник, раздевший до нитки бедных продавцов золота путем гипноза, а просто разумный человек, знающий, что на востоке всегда запрашивают цену в четыре раза больше, чем хотят получить, а штучки типа «уже продано шейху» или «это семейная реликвия» постоянно в обиходе.
«Меня не устраивает такой вариант, – сказал я. – Наверняка можно обойтись без польской пошлины!»
Вариант (сюрприз!) нашелся в течение нескольких часов. «Есть альтернатива: мы можем отправить ваш груз в отдельной машине, опломбированной, до Англии – тогда пошлину поляки не возьмут; но возьмут англичане, у них 5 %. И отдельная машина будет стоить (называется цифра больше, чем раньше, на примерно ту же сумму). И у нас нет своего брокера в Англии, я могу вам только дать координаты местных брокеров».
Нет, такой хоккей нам не нужен. «Простите, но вы называли мне цену доставки груза из Москвы в Лондон. В ней не было таможенных пошлин, и я не просил вас везти груз через польскую границу. Давайте придумаем что-то, что сохранит цену».
Как я и ожидал, Рубен оказался изобретательным молодым человеком. На изобретение у него ушло еще около суток. «Мы можем отвезти ваш груз в небольшой машине. Тогда она доедет до Англии без польской таможни за те же деньги, что мы обсуждали. Только надо заплатить пошлину 5 % за растаможку в Англии».
Игра в деньги – моя стихия. Контрольный вопрос: «Спасибо! А 5 % мы платим кому?» «Вы не беспокойтесь, переведете нам, а мы заплатим брокеру». Ну, все понятно, не так ли? Лезу в Интернет. 15 минут – ответ: Британская корона не облагает пошлиной ввоз личных вещей при переезде на постоянное место жительства.
«Рубен, Англия не берет пошлины за ввоз, достаточно подать заявление, что переезжаешь к ним, и они присылают подтверждение для таможни!» (Надо сказать, что госорганы в Великобритании работают в этом смысле идеально, но об этом в следующих главах.) «Да? Надо же как здорово! Ну тогда, значит, вам не надо платить! Пришлите мне подтверждение».
Отбив попытку взять с нас пошлины, мы перешли к упаковке и загрузке. Надо было забрать кое-что из офиса и дома; договорились, что транспорт едет с утра в офис, а потом к нам домой. Машина опоздала в офис на час с лишним, но это же Москва, здесь иначе никак. Примерно сразу после ее приезда Рубен любезно стал звонить мне: «Э-э, вы знаете, тут долгий процесс упаковки, и нам кажется, упаковки не хватит на ваши домашние вещи, придется ездить. Давайте мы сегодня офис, а завтра дом»? Я достал из кармана свой опыт восточного бизнеса: «А это влияет на цену?» – «Да, конечно, это два дня погрузки вместо одного, вы же понимаете…» – «Нет, извините, Рубен, я не понимаю. Давайте успеем все сегодня». О великий восточный бизнес – компания успела все погрузить за один день! Надо сказать, что команда приехала опытная, веселая и уверенная в себе. Нам было сказано: «Не боись, у нас все доезжает целым!»
Целым доехало почти все – об этом чуть впереди.
Вещи упаковывались так, будто главной целью упаковщиков было сделать их неузнаваемыми и не доставаемыми никогда и ни за что. Упаковочный материал расходовался так, будто у него, как у евро, отрицательная стоимость. Объем вещей рос в разы (для безопасности и сохранности? Я не Киселев, я скажу «возможно»).
На следующий день Рубен через помощницу прислал мне договор с проставленной стоимостью перевозки. Я читаю договора, есть дурная привычка.
«Рубен, простите, в договоре какая-то ошибка: вы проставили цену в десять раз больше, чем мы с вами договаривались!»
«Ну да, но у вас же оказалось значительно больше вещей, чем мы думали! Вы же сказали, что у вас пианино, мебель и личные вещи, а оказалось, что у вас девять кубов!»
«Так, hold on! Пианино – это полтора куба как минимум. Мебель вы вряд ли ожидали меньше еще двух-трех кубов по объему. Плюс, скажем, еще куб личных вещей – это 5–5,5 кубов. Допустим, что вы действительно запаковали девять (так вот зачем столько упаковки!). Машина та же, разгрузка не ваша, но даже если вы пошлете две машины, то это в два раза больше, но не в десять же!»
«Это не я считаю (о, это наш, русский, прием – я только выполняю приказ, поэтому ничего поделать нельзя)».
«А я могу поговорить с теми, кто считает?»
«Давайте я с ними поговорю, мы попробуем что-нибудь придумать».
Вы помните, что Рубен оказался очень изобретательным? Это был уже не первый раз, когда он вызывался придумать, как мне помочь справиться с созданной им самим проблемой.
И снова у него ушли сутки. «Есть вариант: мы грузим ваши вещи в машину разрешенной грузоподъемности меньше, чем весят ваши вещи. Но у нас машины усиленные, вы не волнуйтесь. А в декларации мы напишем меньше вес. И цена будет сильно ниже». Цена, на удивление, действительно оказалась всего в два раза выше изначально заявленной, но тут уж меня за язык не тянули, пришлось соглашаться.
Ах да, вместе с договором мне принесли опись за 70 евро. Опись оказалась таблицей «номер; наименование; количество»; в графе «наименование» чаще всего встречалось словосочетание «личные вещи», количество везде было «1». Тоже мне «граница на замке». В этот момент все мои представления об ужасной российской таможне рассыпались в прах. Я понял, почему такая опись стоит целых 70 евро – компания берет их за смелость представить на таможне филькину грамоту и позволить мне в реальности положить в вещи вообще что угодно. Разрывал шаблон только один факт: во время погрузки грузчики аккуратно вытащили мой финский нож с резиновой рукояткой, который я всегда вожу на сноркелинг в чемодане без всякой опаски, со словами: «Это могут не пропустить».
И все же некоторые вопросы требовали дискуссии (я же параноик!)
«Рубен, а откуда у меня взялся wheelchair?»
«Я не знаю, мы описали все как есть. Офисное кресло на колесиках же есть? Ну вот!»
«Понятно. А почему вместо “чехол со спиннингами, 5 шт.” у вас написано “спиннинг 1 шт.”»?
«А вы как хотите, чтобы мы написали? Давайте так и напишем».
«Отлично. А вот вы паковали картины по три штуки, а в описи везде “картина 1 шт. ” – это тоже пройдет?»
«Ну хотите, и это исправим».
«А как вообще по этой описи понять, что у вас на складе половина вещей из рубрики “личные вещи” не пропадет?»
«А у нас так никогда не бывает – вы что, нам не доверяете?»
Забегая вперед, мы по факту знаем, что вещей доехало много. Приехало даже на одну картину больше, чем я думал: забыл вписать даже себе в список (не то, что опись) и никто не обратил внимания. Часть вещей не приехала, но утверждать наверняка, что они не остались дома, я не могу. Пусть это считается моей безалаберностью.
Вещи в Лондоне надо было разгружать, и Рубен любезно посоветовал грузчиков. Надо сказать, что совет его был удачен технически, парни – поляки – оказались быстрыми, умелыми, высокими красавцами, прямо такими, какими бывают грузчики в порнофильмах. Я очень опасался, что наше пианино не удастся занести на второй этаж – слишком тяжелое. Занести его действительно не удалось, но не по этой причине: вчетвером грузчики подняли его как перышко. Подвела лестница – слишком узкая (о лестницах Лондона я напишу отдельно, как и вообще о кошмаре местной недвижимости); в итоге пианино стоит на первом этаже.
Но с ценой повторилась стандартная история: названная Рубеном сумма была заоблачной. «Это много», – сказал я. «А сколько вы хотите?» – спросил Рубен. Я назвал 40 % от запрошенной цены. На том и согласились.
В день прибытия в Англию (здесь все быстро, таможня проходится за 70 фунтов и пятнадцать минут, от Дувра до Лондона два часа) мне неожиданно позвонил Рубен. «У нас проблема: машина стоит на таможне и не может ее пройти».