), их немедленно направили на строительство новых стадионов.
Фактически запустив футбольный бизнес, Макгрегор не выдвинул тезис «обогащайтесь кто как может», а, как ни странно, предложил равномерно распределять прибыль от посещения стадионов и был категорически против трансферов. И запретил себе богатеть за счет футбола.
Подведем итоги: после непродолжительного романтического периода в футбол сначала пришли, а потом и закрутились в нем вихрем враждебным — деньги. Все как и в Древней Греции, где после бескорыстного аристократического периода в олимпийских состязаниях появились призы и обильные вознаграждения.
Невозможно поставить железный занавес и не пускать материальный стимул. Как и спрятаться в бункер от дурного влияния мира тоже невозможно. Деньги и дурное влияние все равно найдут прореху и проникнут. В щели пролезут.
С другой стороны — ничего ужасного в призах и вознаграждениях победителям в принципе нет. Просто материальный стимул может стать наводнением, способным смыть изначальный смысл.
Глава V. Что там — в кармане первопроходцев?
Бродяги из Блэкберна
Какие же деньги крутились в футболе на первом этапе легального профессионализма?
Первым в качестве профессионального клуба зарегистрировался «Блэкберн Роверс».
Команда эта непростая — одна из трех, наряду с «Астон Виллой» и «Эвертоном», участвовавших в создании как Футбольной Лиги в 1888 году, так и Премьер-Лиги в 1992-м. Бродяги из Блэкберна — единственная команда, выигравшая Кубок Футбольной Ассоциации три раза подряд — в 1884, 1885 и 1886 годах — и получившая за это специально сделанный серебряный щит, а их левый крайний Уильям (он же Билли) Таунли — первый футболист, сделавший хет-трик в финале Кубка. Затем Таунли отправился в Германию, где за 20 лет поставил игру в футбол в десяти клубах (один из них на деле оказался швейцарским, но там ведь все рядом), два из них доведя до чемпионства. Один клуб вы наверняка знаете — это «Карлсруэ», а у второго, баварского, видимо, самое непроизносимое название в Европе — «Гройтер Фюрт» («SpVgg Greuther Fürth»). Кроме того, Билли успел потренировать еще одну команду из Баварии — собственно, мюнхенскую «Баварию».
Именно команды из Блэкберна (а кроме «бродяг», существовала еще и команда «Блэкберн Олимпик», правда — недолго, всего десять лет) бросили вызов, и причем успешно, столичным клубам и в 1883 году покончили с их доминированием.
Итак, в первом сезоне профессионального футбола (1885–1886) «Блэкберн Роверс» потратил на заработные платы 615 фунтов. Лучшие игроки — Джеймс Форест, который вместе с «бродягами» выиграл пять Кубков и стал первым профессиональным футболистом, вызванным в сборную Англии, и Джозеф Лофтхауз, которому за свою жизнь пришлось умирать два раза, из них первый раз — в средствах массовой информации: в мае 1893 года газеты поторопились сообщить о смерти знаменитого футболиста, а он просто лежал с воспалением легких — свалился, но выкарабкался, — так вот, эти парни получали один фунт в неделю. А средняя зарплата в команде составляла десять шиллингов (0,5 фунта) в неделю. Ни бонусов, ни премиальных ребятам не доставалось.
Сколько стоили деньги?
Понятно, что эти цифры нам сегодня ровным счетом ничего не говорят. Давайте разберемся с покупательной способностью английских денег, для этого переведем деньги (зарплаты) в товар, а именно в хлеб, который, как известно, всему голова. Тут главное — не запутаться, поскольку у англичан фунт — это не только денежная единица (в одном фунте в XIX веке было 20 шиллингов, а в одном шиллинге — 12 пенсов), но и мера веса (чуть более 450 грамм).
Сейчас забудем о фунте как денежной единице, — речь пойдет о фунте как о 450 граммах. Так вот, давайте считать, что 1 фунт хлеба — это одна буханка. Нам так будет проще, вот увидите.
Итак, в 1912 году, за два года до начала зверской мировой войны, мойщик экипажей (а по-нашему, работник автомойки, он же автомойщик) зарабатывал в день в пересчете на хлеб — 26 буханок. Курьер, управлявший товарным экипажем и использовавший в качестве двигателя одну лошадиную силу в виде самой лошади (его вполне можно приравнять к современным развозчикам пиццы на автомобилях), зарабатывал 34 буханки хлеба в день.
Удивительно, но в 1450 году, когда Иоганн Гуттенберг изготовил печатный пресс, разработав систему набора при помощи подвижных металлических литер, а французы разбили в Нормандии английский экспедиционный корпус, поставив практически последнюю точку в Столетней войне, — плотник и каменщик в Англии зарабатывали ровно столько же: 34 фунта (буханки) хлеба в день. Впрочем, Англия — страна традиции и стабильности. Даже зарплатной.
А что же у нас с вами на данный момент? Допустим, наша средняя зарплата — полторы тысячи рублей в день, то есть, 45 000 рублей в месяц чистыми. Не ругайтесь, если это для кого-то слишком много или кому-то слишком мало — это всего лишь допущение. Далее, возьмем для расчетов нынешнюю буханку хлеба за 45 рублей. Тогда, и тут у вас есть шанс удивиться: нынешний гражданин Российской Федерации зарабатывает те же самые 33 буханки хлеба в день. Ничего не изменилось. Как было в Англии в середине XV века, а потом в конце XIX века, так и осталось — у нас в России на год 100-летия Октябрьской революции.
Так что каждый россиянин, получающий нынче в районе 50 тысяч рублей в месяц, легко может почувствовать себя английским каменщиком середины XV века или мойщиком экипажей времен Шерлока Холмса — имеет на это полное право.
До ограничения
Но вернемся в Англию конца XIX века. Зарплатная гонка, о которой так долго мечтали Темные силы, и прежде всего — ситхи, воплотившиеся позднее в футбольных агентов, началась.
Заработная плата футболистов стабильно росла — от одного фунта (внимание: речь уже идет о денежной единице) в неделю в 1885 году до десяти фунтов в месяц в 1889-м, — а именно столько получал самый высокооплачиваемый футболист Британии начала 90-х годов XIX века, капитан «Престона» шотландец Ник Росс — тот самый Демон, с выцветшими зубами, сквозь которые он мерзко шипел и присвистывал во время матча, у него еще братан был младший, забивной, вместе с ним игравший. Однако уже через четыре года ведущие клубы — «Астон Вилла», «Сандерленд» и «Ньюкасл» (странно смотрится линейка ведущих клубов Англии, не правда ли? — ни «Челси» вам (нам), ни «Манчестеров», ни «Арсенала» с «Ливерпулем»…) — платили своим лучшим игрокам по пять фунтов в неделю.
В связи с резким увеличением заработков в ведущих клубах в 1893 году (на восьмом году легализованного профессионализма) впервые поступило предложение об ограничении заработных плат футболистов: представители «Дерби Каунти» предложили ввести зарплатную планку в четыре фунта в неделю.
Надо сказать, что в эти годы большинство английских футболистов все-таки оставались «совместителями» — они не бросали своей прежней работы, с футболом не связанной. Игроки опасались за свое будущее, еще не верили (или верили, но не до конца) в то, что футбол — это стабильно и надолго. Футбольные «совместители» получали менее четырех фунтов в неделю, и возможное введение четырехфунтовой планки их не волновало. Но для небольшой группы футболистов, ставших 100-процентными профессионалами и получавших до десяти фунтов в неделю, подобные предложения таили в себе реальный удар по карману. Человек ведь быстро привыкает к определенной ступени благосостояния, губу раскатывает, соответствующие планы строит и знакомства заводит, а тут вдруг ему говорят: «Сойдите вниз, товарищ, на пару ступенек в сторону дискомфорта и упрощения жизни, — это теперь ваше…»
Далее, в сезоне 1895–96 знаменитый вратарь Уильям Толстяк Фулк из «Шеффилда Юнайтед» смог первым «выбить» из своих работодателей отпускные — правда, за летние месяцы футболисты получали в полтора раза меньше обычного, но до этого им вообще ни пенса не платили с июня по сентябрь, — а у многих ведь жены, которые хотят на море, а ребята, отыграв сезон, приходят домой 31 мая с тремя шиллингами в кармане… Вы безусловно помните, что голкипер Фулк хрупким и скромным юношей не был, весил полтора центнера, ростом был под 190 сантиметров и в своей штрафной вел себя неделикатно, вплоть до рукоприкладства, — так что в этом плане «выбивать» что-либо у кого-либо ему было сподручно. Средняя заработная плата Толстяка, с учетом летних отпускных, выросла до 3 фунтов в неделю.
И отпускные оказались не единственным ноу-хау «Шеффилда». Игроки именно этой команды впервые в истории футбола стали получать бонусы:
— десять шиллингов каждому за победу в гостях;
— пять шиллингов за ничью в гостях или домашнюю победу;
— за победу в ключевых матчах — до пяти фунтов. Каждому.
Цена победы росла не по дням, а по часам.
При этом средняя заработная плата в Англии равнялась в те годы одному фунту в неделю, а квалифицированный специалист получал до двух с половиной фунтов в неделю. Таким образом, за один матч, отнесенный к разряду ключевых, футболист мог получить двухнедельную зарплату квалифицированного специалиста, скажем — опытного шахтера.
Футбол становился материально привлекательным. То ли еще будет.
В первые годы футбольного профессионализма, когда футболисты еще сомневались в стабильном будущем футбольной экономики, игрокам частенько предоставлялась высокооплачиваемая работа на предприятиях, управляемых руководителями клубов. Эту практику начал Уильям Саделл, а продолжили все, у кого имелись такие опции. Представьте: если бы сегодня в клубе, купленном нефтяными шейхами, футболисты, кроме тренировок и игр, скажем — Неймар и Агуэро — летали бы на два-три дня в неделю в Персидский залив подработать на нефтяных промыслах, что называется, вахтовым методом…
Еще одним соблазном для футболистов стал входной гонорар. То есть новичку стали выплачивать премию за присоединение к клубу. Этим сейчас никого не удивишь, а тогда подобное было в новинку. Как школьнику должен запомниться первый школьный день, первое сентября, так и футболисту — как он вошел в клуб. Переступил порог — ощутил пару сотен фунтов в кармане. Незабываемо.
Самые хитрые футболисты — аристократами они точно не были — стали намеренно часто менять свои клубы, каждый раз торжественно переступая порог, получая входной гонорар, что, конечно же, клубы никак не устраивало.
Зарплаты росли как на дрожжах. В сезоне 1900–1901 чемпионом Англии становится «Ливерпуль» — первым из нынешних грандов. Его игроки получают уже семь фунтов в неделю, а с бонусами и премиальными — все десять.
Тем не менее созданный профсоюз футболистов до последнего момента, а он вот-вот наступит, умудрялся удерживать Футбольную Ассоциацию и руководство Футбольной Лиги от радикальных действий по ограничению роста доходов.
Ограничили
Наконец в середине 1900 года состоялось очередное эпохальное заседание Футбольной Ассоциации, закончившееся принятием закона о первой в истории зарплатной планке:
отныне клубам запрещалось выплачивать игрокам более четырех фунтов в неделю.
На этом же заседании руководство Ассоциации запретило бонусные выплаты. Вместо этого рекомендовалось выплачивать футболистам, отработавшим в клубе пять лет (одну пятилетку), одноразовую поощрительную премию. Своего рода плату за лояльность. Соответственно раз в пять лет. Постановление вступило в силу в сезоне 1901–1902.
Со своей стороны, руководители клубов настаивали на том, чтобы игроки, получавшие более двух с половиной фунтов в неделю, отказались от другой работы и стали профессиональными футболистами. Ну как сегодня — если пенсионер работает, то пенсию его индексировать не надо — куда ему столько денег?
Чего же хотели добиться чиновники английской Футбольной Ассоциации, принимая закон о зарплатной планке? Идея была вполне здравой — выровнять возможности клубов, сделать их более конкурентными, не допустить постоянного доминирования богатых команд над бедными. Собственно, этого начал добиваться еще апостол Макгрегор, предлагая систему равномерного распределения доходов от сборов на стадионах.
Кстати о разнице в доходах: четыре фунта в неделю (максимальная зарплата английского футболиста начала XX века) — это вдвое больше, чем получал в то время опытный ремесленник. Например, водитель трамвая зарабатывал в неделю два фунта и три шиллинга, а джентльмены, вкалывавшие на стройке — два фунта и восемь шиллингов. Запомним: вдвое больше.
А теперь вернемся в наше время и посмотрим — что у нас сегодня с разницей в зарплатах между высокооплачиваемыми футболистами и простым народом (простой народ — это те, кто не играет в футбол за деньги и не связан с управлением государства). Давайте примем среднюю ежемесячную заработную плату нынешнего хорошего ремесленника за сто тысяч рублей. Если конечно он не пилот самолета и не задействован в сырьевом бизнесе — у тех работа вредная и получают они больше. Но сейчас не про них. С окладом в сто тысяч у нас работают хитрые юристы и опытные бухгалтеры, шустрые автомойщики и смелые электрики. В день эти добрые люди получают соответственно где-то три — три с половиной тысячи рублей (не будем забывать про подоходный налог).
В качестве жертвы со стороны профессиональных футболистов возьмем Александра Кокорина и сразу же авансом принесем ему извинения за то, что заглядываем в его карман, но мы здесь именно этим и занимаемся, а он, так уж вышло, у всех на виду. Есть мнение, что Александр получает в год около 250 миллионов рублей. Страшно подумать, но допустим, что это так, тем более что сам Александр в этом нисколько не виноват. Поделив эту нечеловеческую сумму на 365 дней, получаем зарплату — примерно семьсот тысяч рублей в день.
Таким образом, Александр Кокорин зарабатывает в 200 (двести) раз больше, чем обозначенные добрые люди с месячным окладом в 100 тысяч рублей. Или, по-другому: только 200 опытных бухгалтеров (или шустрых автомойщиков) смогут сообща заработать столько же, сколько получает старательный российский форвард.
Забудем теперь о конкретных людях — спасибо, Александр. Сделаем лучше вывод:
если в конце XIX и начале XX века высокооплачиваемые футболисты получали в 2 (два) раза больше квалифицированных ремесленников, то в первые десятилетия XXI века — уже в 200 (двести) раз!
Между нами снега и снега
Разница, так называемый gap, за 120 лет увеличилась в 100 раз. Не будем забывать, что этот самый gap — вещь крайне опасная. Основа всех восстаний и революций — увеличение разрыва, пропасти между группами людей. Например, между богатыми и бедными. Или между образованными и не очень. Между сливками общества и самим обществом, элитой и народом, патрициями и плебеями.
Кстати, насчет Рима: то, что Римская империя продержалась так долго, возможно, является следствием уменьшения пропасти между патрициями и плебеями. Как вы помните, в 494 году до нашей эры плебеи стали выбирать народного трибуна, который защищал их интересы среди патрициев и имел достаточно широкие полномочия. Личность народного трибуна считалась неприкосновенной — за это трибуны были обязаны круглосуточно держать двери своего дома открытыми для граждан, нуждающихся в защите, и не могли покидать Рим более чем на сутки.
И знаменитый трибун Тиберий Гракх добивался примерно того же, что и английская Футбольная Ассоциация — ограничения, правда не заработной платы, а земельных наделов, но земля тогда ценилась дороже денег. Патриции невзлюбили Гракха: как вы знаете, в день вторичных выборов Тиберий Гракх и его сторонники были убиты сенаторами на Капитолийском холме.
Ну и напоследок — о Древней Греции. При Перикле — а это, как вы помните, V век до нашей эры — учитель получал около двух драхм в день. Если учесть, что на восемь драхм можно было купить сорок литров вина, то зарплата древнегреческого преподавателя составляла десять литров вина в день, что — если речь идет о достаточно качественном вине — раза в полтора больше, чем доход сегодняшнего опытного бухгалтера или шустрого автомойщика.
Как-то захотелось назад, к Периклу. Ах да, тогда же не было футбола…