(что могло бы вознаградить миссис Фэрбанк и доктора за появление у его постели). He lay half awake, half asleep (он лежал в полузабытьи: «наполовину бодрствующий, наполовину спящий»), with an odd wondering kind of look in his face (со странным недоумевающим выражением на лице; odd – нечетный; странный, необычный; kind – вид, тип, род). My mistress at parting warned me to be particularly watchful of him toward two in the morning (моя госпожа на прощание предупредила меня, чтобы я особенно внимательно следил за ним /ближе/ к двум часам утра; parting – расставание; прощание; to part – разделяться; разлучаться, расставаться; watchful – внимательный, наблюдательный). The doctor (in case anything happened) left me a large hand bell to ring (доктор – на случай, если что-то произойдет – оставил мне большой колокольчик /чтобы я в него звонил/; bell – колокол, колокольчик; звонок), which could easily be heard at the house (который мог быть легко услышан в доме).
After the second visit I was left free. It was then close on midnight. Up to that time there was nothing in the behavior of the mad Englishman to reward Mrs. Fairbank and the doctor for presenting themselves at his bedside. He lay half awake, half asleep, with an odd wondering kind of look in his face. My mistress at parting warned me to be particularly watchful of him toward two in the morning. The doctor (in case anything happened) left me a large hand bell to ring, which could easily be heard at the house.
Restored to the society of my fair friend, I spread the supper table (вернувшись в общество своей прекрасной подруги, я собрал на стол; to restore – возвращать на прежнее место или в прежнее состояние; to spread – распространять /по поверхности/; расстилать; раскладывать; накрывать /на стол/). A pate, a sausage (паштет, колбаса; sausage – колбаса; сосиска), and a few bottles of generous Moselle wine, composed our simple meal (и несколько бутылок выдержанного мозельского вина составили нашу простую пищу; generous – великодушный, благородный; выдержанный /о вине/). When persons adore each other (когда люди обожают друг друга), the intoxicating illusion of Love transforms the simplest meal into a banquet (пьянящее действие любви превращает самый простой ужин в пир; intoxicate – опьянять, одурманивать; illusion – иллюзия, обман чувств; to transform – видоизменять/ся/; превращать/ся/; banquet – пир, пиршество; банкет). With immeasurable capacities for enjoyment, we sat down to table (с неутолимым желанием наслаждаться мы сели за стол; immeasurable – неизмеримый; громадный; to measure – измерять; capacity – емкость; способность; enjoyment – удовольствие, радость, наслаждение). At the very moment when I placed my fascinating companion in a chair (в тот самый миг, когда я усадил мою обворожительную собеседницу на стул; to fascinate – очаровывать, приводить в восторг; companion – товарищ; спутник; попутчик; собеседник), the infamous Englishman in the next room took that occasion, of all others (этот дрянной англичанин в соседней комнате выбрал именно эту минуту из всех других; infamous – имеющий дурную репутацию; бесчестный; /разг./ мерзкий, скверный), to become restless and noisy once more (чтобы стать беспокойным и шумным = снова начать беспокоиться и шуметь). He struck with his stick on the floor (он ударил палкой об пол); he cried out, in a delirious access of terror, “Rigobert! Rigobert (и закричал в безумном приступе страха: «Ригобер»; access – доступ; приступ, припадок /гнева, болезни и т. д./)!”
Restored to the society of my fair friend, I spread the supper table. A pate, a sausage, and a few bottles of generous Moselle wine, composed our simple meal. When persons adore each other, the intoxicating illusion of Love transforms the simplest meal into a banquet. With immeasurable capacities for enjoyment, we sat down to table. At the very moment when I placed my fascinating companion in a chair, the infamous Englishman in the next room took that occasion, of all others, to become restless and noisy once more. He struck with his stick on the floor; he cried out, in a delirious access of terror, “Rigobert! Rigobert!”
The sound of that lamentable voice, suddenly assailing our ears (звук этого жалобного голоса, внезапно достигший наших ушей; lamentable – прискорбный, печальный; жалкий; lament – рыдания, стенания; to assail – нападать; настигать; набрасываться), terrified my fair friend (очень напугал мою прекрасную подругу; to terrify – ужасать; вселять страх, ужас). She lost all her charming color in an instant (она утратила весь очаровательный румянец = вся очаровательная краска сошла с ее лица в один миг; color – цвет; цвет лица, румянец). “Good heavens!” she exclaimed (боже мой! – воскликнула она; heavens – небеса). “Who is that in the next room (кто там в соседней комнате)?”
“A mad Englishman (сумасшедший англичанин).”
“An Englishman?”
“Compose yourself, my angel (успокойся, мой ангел; to compose – cоставлять; успокаивать). I will quiet him (я его успокою).” The lamentable voice called out on me again (жалобный голос снова криком позвал меня), “Rigobert! Rigobert!”
My fair friend caught me by the arm (моя прекрасная подруга схватила меня за руку). “Who is he?” she cried (кто он? – воскликнула она). “What is his name (как его зовут)?”
The sound of that lamentable voice, suddenly assailing our ears, terrified my fair friend. She lost all her charming color in an instant. “Good heavens!” she exclaimed. “Who is that in the next room?”
“A mad Englishman.”
“An Englishman?”
“Compose yourself, my angel. I will quiet him.” The lamentable voice called out on me again, “Rigobert! Rigobert!”
My fair friend caught me by the arm. “Who is he?” she cried. “What is his name?”
Something in her face struck me as she put that question (что-то в ее лице поразило меня, когда она задала этот вопрос). A spasm of jealousy shook me to the soul (приступ ревности потряс меня до /глубины/ души; spasm – судорога; спазм; приступ, припадок; to shake – трясти; сотрясать/ся/; потрясать). “You know him (ты его знаешь)?” I said.
“His name!” she vehemently repeated (его имя! – неистово повторила она; vehement – сильный; страстный, горячий; неистовый); “his name!”
“Francis,” I answered (Фрэнсис, – ответил я).
“Francis – what (Фрэнсис – какой = а фамилия)?”
I shrugged my shoulders (я пожал плечами). I could neither remember nor pronounce the barbarous English surname (я не мог ни вспомнить, ни произнести эту варварскую английскую фамилию). I could only tell her it began with an “R” (я только сказал ей, что она начинается на «р»).
Something in her face struck me as she put that question. A spasm of jealousy shook me to the soul. “You know him?” I said.
“His name!” she vehemently repeated; “his name!”
“Francis,” I answered.
“Francis – what?”
I shrugged my shoulders. I could neither remember nor pronounce the barbarous English surname. I could only tell her it began with an “R.”
She dropped back into the chair (она опустилась обратно на стул). Was she going to faint (уж не собирается ли она упасть в обморок)? No: she recovered, and more than recovered, she recovered her lost color (нет, она пришла в себя, и более того, к ней вернулся утраченный цвет лица; to recover – возвращать; вновь обретать; оправляться, приходить в себя от /болезни, испуга и т. д./). Her eyes flashed superbly (ее глаза великолепно сверкали). What did it mean (что это значило)? Profoundly as I understand women in general, I was puzzled by this woman (хотя я хорошо понимаю женщин вообще, я был озадачен этой женщиной; profoundly – глубоко, основательно, серьезно; to puzzle – озадачивать, ставить в тупик; puzzle – головоломка, загадка; вопрос, ставящий в тупик)!
“You know him?” I repeated (ты его знаешь? – повторил я).
She laughed at me (она посмеялась надо мной). “What nonsense (какая чушь)! How should I know him (как я могу знать его)? Go and quiet the wretch (пойди успокой беднягу).”
My looking-glass was near (мое зеркало было рядом). One glance at it satisfied me that no woman in her senses could prefer the Englishman to me (один быстрый взгляд в него убедил меня, что ни одна женщина в здравом уме не предпочтет мне англичанина). I recovered my self-respect (я вновь обрел самоуважение). I hastened to the Englishman’s bedside (я поспешил к постели англичанина).
She dropped back into the chair. Was she going to faint? No: she recovered, and more than recovered, she recovered her lost color. Her eyes flashed superbly. What did it mean? Profoundly as I understand women in general, I was puzzled by this woman!
“You know him?” I repeated.
She laughed at me. “What nonsense! How should I know him? Go and quiet the wretch.”
My looking-glass was near. One glance at it satisfied me that no woman in her senses could prefer the Englishman to me. I recovered my self-respect. I hastened to the Englishman’s bedside.
The moment I appeared he pointed eagerly toward my room (в то мгновение, как я появился, он стал возбужденно показывать на мою комнату; eagerly – горячо, пылко; нетерпеливо