И вот теперь самое главное. Большинство англичан считают, что срывание грибов в лесу – это вандализм и варварство, наносящие непоправимый урон природе. В чём признаётся даже автор одной из английских грибных энциклопедий. И пытается разъяснить читателям, что вреда в грибосборе нет никакого. Ведь, это, говорит, примерно то же самое, что срывать с дерева яблоки. Сколько их не срывай, яблоня останется на месте и будет продолжать плодоносить. Тем не менее, у входа во многие лесопарки висят объявления, запрещающие собирать грибы. В Семёновом лесу, на наше счастье, полного запрета не было. Плакаты на автомобильной парковке, живописующие прелести семёновой флоры, всего лишь содержали рекомендации не вытаптывать траву под деревьями и ходить исключительно по проложенным тропинкам.
Вот и гуляют по тропинкам многочисленные англичане. И им явно неприятен вид иностранцев с полными пакетами в руках. Только особая английская черта ни при каких обстоятельствах не вступать в диалог с незнакомцами спасала нас от активного словесного остракизма местных жителей. Но почти всякий раз при встрече с ними в лесу мы чувствовали себя некомфортно, ловя на себе их неприязненные взгляды. И порой слыша их презрительные голоса за спиной: «Русские пришли, сейчас от грибов в лесу ничего не останется». Мы комкали пакеты, делая вид, что в них ничего нет, и поднимали глаза от земли, притворяясь, что мы на ней ничего не ищем. Именно по причине необходимости вуалировать свои непопулярные у местного населения грибные цели мы с Солнцевым никогда не ходили в лес с грибными корзинами. Иначе это выглядело бы уж слишком вызывающе.
Англичане же чаще всего приходят в лес не для того, чтобы гулять самим. Природа им нужна прежде всего для того, чтобы выгуливать своих собак. По вечерам и выходным дням парковка Семёнова леса забивалась автомобилями страстных собаководов. Из багажников машин, специально оборудованных для комфортной перевозки животных, выпрыгивали лохматые питомцы и устремлялись в лес на поводках или без, чтобы побыстрее справить нужду. И если на городских тротуарах и газонах владельцы собак считают себя обязанными убирать отходы за своими питомцами, то в лесу такой необходимости никто из них не ощущает. Природа природе не навредит! Окружающая парковку каштановая роща стала идеальным отхожим местом для английских псов. И ничего, что идти по этой части Семёнова леса приходится с осторожностью, как по минному полю. Всё равно нет-нет да вляпаешься в один из пахучих снарядов. Вдохновляло только то, что вражеские мины в основном были рассыпаны вокруг тропинок. Мы с профессором проходили каштановую рощу напролом. Вытаптывая траву под деревьями и тем самым навлекая на себя ещё большую неприязнь английских любителей природы.
Любовь казахской Тани к русским знатокам английских грибов
Всё в жизни закономерно, особенно в природе. Обильное количество грибов в английских лесах как раз и объясняется полным или частичным запретом на их сбор. И тем, что грибная охота не в чести у местного населения.
В последние два года нашей жизни в Англии Семёнов лес перестал нас радовать грибным изобилием. Возможно, просто не случалось сочетания влаги и тепла, необходимого для роста хороших грибов. Но были и другие причины.
С одной стороны, у нас совершенно определённо появились конкуренты. Даже в самых отдалённых уголках леса мы всё чаще находили остатки срезанных грибов. Наши пути-дорожки, очевидно, открылись ещё каким-нибудь русским. А однажды в лесу нам встретился неожиданно разговорчивый англичанин, оказавшийся настоящим заправским грибником. Он со знанием дела рассмотрел наш грибной урожай, продемонстроровал нам свой и посетовал на то, что в лесу появилось много поляков.
С другой стороны, хозяева леса стали проводить в лесу массовые вырубки рододендроновых деревьев. Безусловно, это было необходимо. Дикорастущий рододендрон известен своей агрессивностью, активно разрастаясь и вытесняя все другие деревья вокруг. Заросли этого хищника, когда-то завезённого в Британию из Азии, угрожали превратить Семёнов лес в непроходимые джунгли. Дровосеки методично повырубали рододендроны, складывая стволы и сучья с тёмнозелёной жесткой листвой в разлапистые груды на освободившихся пространствах. Когда всё это наконец вывезли, Семёнов лес местами изрядно поредел и стал просторней. А грибы почему-то перестали расти.
Но у нас появилась подруга Таня, открывшая для нас новые грибные горизонты в соседнем графстве Гемпшир.
Таня была моей подчинённой на одной из английских работ. С русско-украинскими корнями, она родилась и выросла в маленьком степном городке на севере Казахстана у самой границы с Россией. Рослая блондинка с эффектной внешностью, в восемнадцать лет Таня влюбилась в казаха и родила от него симпатичного узкоглазого мальчика Максима. Казах был из богатой и националистически настроенной семьи, запретившей ему жениться на Тане и признавать отцовство ребёнка. Таня осталась одна с малолетним сыном на руках в загибающемся от нищеты степном городке. С развалом Советского Союза город захватили бандиты и казахи, вытесняя бесправное русское население из всех сфер жизни. Таня встретила состоятельного англичанина Стива, вышла за него замуж и вместе с семилетним Максимом покинула Казахстан, уехав в Англию на постоянное место жительства.
На момент нашего знакомства Таня уже лет десять как проживала в Великобритании. Она давно стала британской подданной, навсегда лишившись казахского паспорта. Потому что в Казахстане запрещено двойное гражданство. На родине у неё осталась престарелая мать, и раз в в год Таня ездила её навещать. Как британская гражданка, она каждый раз должна была с трудом и муками добывать себе казахскую визу для поездки на Родину.
С мужем Стивом Таня поселилась жить в роскошном многокомнатном особняке в престижном районе города Флит в графстве Гемпшир. На приличном по размерам участке земли при доме они развели клумбы, теплицы с помидорами и нескольких кур-несушек. Яйцами от этих кур Таня приторговывала на работе. Чему никто не удивлялся. Главный инженер нашей компании, хоть и имел астрономическую зарплату, тоже разводил дома кур и не гнушался продажей яиц своим сослуживцам по два фунта за десяток.
В присутствии других на работе мы с Таней общались друг с другом на английском языке, следуя правилу хорошего тона не разговаривать при окружающих на непонятном им языке. Но у меня как у крупной проектной начальницы был свой кабинет. Таня в него заходила, закрывая за собой стеклянную дверь, и мы заговорщицки окунались в родную речь. С собой Таня приносила пару сваренных вкрутую свежеснесённых яиц. Это было круто. В самом сердце Англии мы с моей подчинённой с важным видом сидели в моём кабинете, делая вид, что обсуждаем насущные рабочие дела. Мы завтракали варёными яйцами и тихо хихикали, обсуждая непонятные русской душе местные нравы и обычаи.
Таня невероятно воодушевилась, узнав, что мы с мужем завзятые грибники. «Понимаешь, у нас в Гемпшире кругом грибы растут. Мне ходить в лес не с кем, а одна я грибы собирать боюсь, потому что абсолютно в них не разбираюсь. Я же выросла в казахской степи, где ни лесов, ни грибов отродясь не водилось».
«Таня, – сказала я своей новой подруге. – Запомни главное правило грибника: не уверена в грибе, не трогай его. Мы с Солнцевым тебе покажем несколько видов, которые ты всегда сможешь отличить от других, несъедобных грибов. Остальные тысячи видов грибов игнорируй без сожаления».
Так началась наша грибная дружба. Таня провела нас с Солнцевым по всем лесным участкам вокруг города Флит, тем более что близкие к дому окрестные леса Таня знала назубок, выгуливая в них свою любимую собаку. Под нашим руководством Таня без тени сомнения научилась распознавать четыре вида грибов: подберёзовики, подосиновики, польские и белые. Пятым видом были зонтики, из года в год в небывалом количестве растущие на опушке одного из лесков неподалёку от Таниного дома. Бежевые чешуйчатые шляпки зонтиков были чудовищных размеров, каждый с большую обеденную тарелку. Но, как известно, грибов много за один раз не съешь, и их избытки подлежат замораживанию или сушке. Хрупкие зонтики мало годились для консервации и были слишком необычны на вкус, поэтому хитом программы стать не сумели.
По ходу дела пришлось нашу компаньоншу обучать приготовлению и консервации лесной продукции. После вылазок в лес мы заруливали в Танин дом и проводили долгие совместные часы, обрабатывая грибы и потом славно ими закусывая под русскую водку. Танин муж Стив поначалу относился к нашим экзотическим занятиям с большим подозрением. Горы темнеющих и синеющих фунгусов, разложенных на кухонных поверхностях, вызывали у Стива откровенный ужас. Более того, отношения мужа с Таней были непростые, и он серьёзно боялся, что жена преднамеренно отравит его грибами. Но, глядя на то, с каким аппетитом мы уплетаем грибные супы, солянки и соусы, Стив всё-таки отважился к нам присоединиться. Вердикт храбреца англичанина был однозначен: ничего вкуснее в жизни он не ел, а английские магазинные грибы это безвкусная жвачка по сравнению с гемпширскими лесными болетусами.
Таня расстроилась, когда узнала, что мы с Солнцевым собираемся возвращаться в Россию. «С кем же я теперь буду ходить по грибы?»
Но мы уезжали на Родину со спокойным сердцем. Мы были уверены, что наша английская подруга, русская Таня из Казахстана, неплохо усвоила грибную науку.
После нашего отъезда из Англии она продолжает собирать грибы в гемпширских лесах. Ходит одна или в лучшем случае со своей собакой. Хотя у нашей Тани в Англии есть немало друзей-соотечественников, все они, как она сама, родом из казахских степей. В грибах ничего не смыслят и приобщаться к загадочному миру фунгусов желанием не горят. Иногда Таня бывает по-прежнему не уверена в съедобности найденного гриба. Тогда она присылает нам фотографию подозрительного субъекта по электронной почте. И мы ей неизменно отвечаем: «Таня, не уверена в грибе, не трогай его!»