— Приветствую, мистер Поттер, как ваше здоровье? — поинтересовалась стратегической информацией Боунс.
— Приветствую, мисс Боунс, лучше, чем могло быть, — нихрена не ответил я, — кстати, мисс Боунс, вы не находите что утренний дождь был несколько продолжительнее чем вечерний?
— Безусловно так, мистер Поттер, какие у вас претензии к Скримджеру? — на одном дыхании выдала Боунс, нафиг сломав приличный, «погодный» разговор.
— Мисс Боунс, я общался с мистером Скримджером всего два раза, — ответил я, — оба раза, это было связано с тем, что он так или иначе не справлялся с определенными обязанностями. Мисс Боунс, — прервал я начинающую что–то нести тетку, — я прекрасно понимаю, что такое форс–мажор, у меня претензии не к этому. Дело в том, что мистер Скримджер каждый раз привычно грубо, с нарушением закона, начинал действовать в адрес очевидно непричастных людей. Как по мне — показным беззаконием демонстрировал свое рвение, равно как и смещал внимание с происшествия. За счет непричастных, оберегать которых его обязанность, — озвучил я.
— С этой точки зрения… — протянула Боунс, — то есть, мистер Поттер, вы предполагаете, что в случае конфликта, мистер Скримджер будет идеологически вреден, отталкивать от министерства магов?
— И это тоже, — подтвердил я, — а изначально, я исхожу из того, что он просто не на своем месте. Те качества, которые он проявляет, — тонко намекнул я на одного персонажа, — надо проявлять ДО, а не после происшествия.
— Я поняла вашу позицию, мистер Поттер, — нейтрально сказала Боунс, — так же я благодарна за предоставленные данные, нам уже увеличили финансирование. Однако, все же, конкретно — что вы хотите?
— Скримджер либо на бумажной работе, либо понижение в должности. Глава аврората — явно не его, — озвучил хотелку я.
— Хорошо, — задумалась тетка, — я пойду вам навстречу, однако, — стала ставить условия она, — вам надо сегодня быть в министерстве, — на что я выпучил глаза, а Боунс поморщилась и разъяснила, — награждение победителя турнира. Пресса, как наша так и иностранная, гости и прочее. Уже с сегодняшнего дня они начнут разъезжаться, а без награждения, — развела она руками, — урон принимающей стране, подозрения в плохой организации, что на фоне чемпионата… — многозначительно промолчала она.
— Хорошо, буду, — ответил я, — министру же сообщу что исключительно благодаря вашим усилиям, — на что Боунс довольно кивнула.
— Это был Риддл? — напоследок задала она довольно странный вопрос, впрочем тут же разъяснила, — с вашей точки зрения.
— С моей, неофициальной и не цитируемой точки зрения, — начал я, на что Боунс кивнула, — да, это был Риддл.
Собственно, тут же я и начал скрипеть, хрипеть и похрустывать. В смысле подниматься на ноги.
Вообще, несмотря на двузначную «ману», мой вчерашний «подвиг» дал немалую прибавку к силе магии. На десять единиц, что несколько радовало, но никак не сподвигало на желание «повторить». 83 это замечательно, но не такой ценой.
Ну и отправился я с Амелией в министерство. Похер на всех, я травмированный (на всю голову), так что попью чашечку виски, а те кому надо — подтянутся. Ну а не подтянутся — значит не надо.
С виской меня в секретариате министра хамски обломали, растрясясь лишь на чай и кофий. Впрочем, Фадж как на «подвиг Амелии, убедившей умирающего подняться», так и на «можно побыстрее, а то и впрямь нахрен помру», понимающе кивал.
Ну, в полчаса не уложились, но кофипийствовал я не больше часа. В Атриуме министерства толпился народ, Фадж превозносил «мудрое руководство, поднявшее уровень образования на невиданный доселе уровень», ну и про прочее тоже врал, вполне, стоит заметить, вдохновленно.
Колдографы щелкали, народ гомонил. Наконец, мне протянули мешок с деньгами и серебряную пивную кружку. Врали, что пивная кружка кубок, чуть ли не из лунного серебра. Точно врали, кружка как кружка.
А получив в лапы мешочек, я кивнул Скитер, которая эксклюзивным репортерским органом меня поняла и приготовилась писать:
— Я бесконечно благодарен своим преподавателям, колледжу, а главное — министерству, которые дали мне возможность обрести навыки, благодаря коим я стою перед вами, — витиевато начал я, — однако, принять вознаграждение я не могу, — продолжил я, Фадж же посмотрел на меня с любопытством, — господин министр, продолжил я, — я возвращаю призовые, — впихнул я мешочек взад, — с тем, что бы вы со свойственной вам мудростью, распределили их между вашим секретариатом, ДМП и Мунго, так как победа на турнире, по праву, принадлежит им.
— Очень благородно, мистер Поттер, — прикарманил мешок министр, — Также, от имени министерства благодарю вас за победу и дар.
При этом пырился он на кружку, которую я закономерно заиграл. Как минимум — на память, ну и кофий пить. Но Фадж пырился на нее, а у меня закрались сомнения. Ну ладно, если это его любимая кружка, которую аврально обозвали кубком. Но вдруг и вправду из охренехалка какого, ценного и полезного в хозяйстве?
Впрочем, похер, кружка моя и никому не отдам, жлобски решил я и поковылял к камину.
Ну а в Доме клана, забил на все, призвал Флоппи и полез в подвал. У меня в шкатулке ингредиент, в смысле пожиранец неопознанный, надо его опознать, подготовить ну и начинать заниматься безопасностью Дома.
Начертил ритуал обезмаживания, приготовил кровавые плети, заинструктировал Флоппи и вытряхнул ингредиента из шкатулки. Зафиксировал его плетями, пока домовушка отдирала с ингредиента артефакты и ценности.
Нацепил на мычащего заготовленные кандалы, ну и решил, собственно, полюбоваться.
Полюбовался. Нервно похихикал и полюбовался еще. С испуганной и бледной рожи ингредиента на меня с ужасом взирали голубые глаза некоего типа. «Неуловимого белобрысого хуя», согласно характеристике Сириуса. Ну, или в просторечье, Люциуса Абраксаса Малфоя.
Примечание к части
Очень, очень тяжело писалось. Дюжину часов, с минутами. Но, думаю, распишусь.
мыслительный старина Киберъ Рассвет
53. Сиятельная романтика
Посмотрел я напоследок еще разок на белобрысого ингредиента, плюнул мысленно и засел за глубокую медитацию, с разбором полетов и прочим.
Ну, во–первых, сделал правильно, потому что со дня финала, меня колбасило и неадекватило. Причин масса, но косоебило меня знатно, соответственно оценка реальности не вполне адекватна, как и реакции. Причем реакция–то на авронегра, например, вполне правильная, баги гораздо глубже.
Причем корни у них, как в благим матом пищащем, сквозь подушку окклюменции, инстинкте самосохранения, так и в принятых мной последние два года решениях, на которые я махал рукой, мол все нормально.
Вообще–то, нихера не нормально. Если бы я, осознанно, взвешивая все за и против, делал выбор с четкой уверенностью, что делаю все правильно — то не вопрос, по сути, например, я бы мог стать кровавым маньячилой, режущим младенцев сотнями, при этом будучи не сумасшедшим. А просто кровавым маньячилой режущим младенцев сотнями. Пример, конечно, крайний, но суть такова.
Однако, магический, чтоб его, мир, постоянно, причем в ключевых точках, ставил развилки выбора. Тоже, в целом, ничего страшного, все так живут, однако дело в том что каждый раз… ну ладно, слишком часто мне приходилось выбирать из того, что я изначально находил неправильным и неприемлемым. И все бы не беда, но это было постоянно. А утрамбованные под ковер оценочные критерии, личностные составляющие, благим матом орали: все неправильно, все плохо, мы творим дичь. Оказывая на психику прямо скажем, деструктивное воздействие.
Итак, на данный момент, я стал магом, не в смысле магии, а в смысле психики. Цель оправдывает средства, убийство врага хорошо, а если с этого можно поиметь что–то — так вообще замечательно. Про мелочи вроде человеческих моральных и социальных ограничений и говорить не приходится.
И сейчас я, чтоб его, опять стою перед развилкой. Либо я, ножом по–живому, окклюменцией удаляю часть своей личности, оставив лишь воспоминания и возможность «взглянуть с другого угла». Либо эти части личности сделают из меня поехавшего психа, потому как в реалиях реальности они вредны, деструктивны, ведут к физической гибели как меня и близких. Но они есть и дружно, пусть и неосознанно, на каждое «несообразное» действие и решение начинают меня корежить.
Хотя, есть третий путь. Как любому, нормальному человеку, в смысле ленивой заднице, он мне нихера не нравится. Точнее не так, он оптимален, разумен и правилен, но трудоёмок, так что те же части личности вопят что надо все покромсать прям щаз, а дальше разберемся. Но хер им, принципиально решил я. Выбираем третий путь.
А именно, каждое, серьезное и принципиальное решение продумывать в глубокой медитации, рассматривая со всех сторон, принимая решение тогда, когда появляется внутренняя убежденность, что оно правильно, это раз. Ну и каждый вечер перед сном разбор дня. Каждый. Плохо мне, устал, заебался — непринципиально.
Причем вот установку на эти действия, я себе окклюменцией пропишу. Мне будет, мысленно похихикал я, некомфортно и неудобно, если я не буду этого делать.
Так, а теперь переходим к моментам, из–за которых я начал суету и панику разводить. Для начала, почищу–ка я себе кровь и кроветворные органы от «заразы». А то офигительная картина была: подсознание благим матом орет о некомфортье, в истерике бьётся, а я его заткнул, чуть ли не забыл.
Далее, мой дражайший сиятельный зятёк, который ингредиент. С одной стороны, пускать его на ритуал жалко, причем стоит себе признаться — чисто по–человечески, но эту жалость в себе мы объективно и разумно разберем: чем Малфой отличается от восьми других пожиранцев? Да ничем, такой же враг как они. Ну, что–то я читал в фиках. Драко, при всей его заднеприводности и алтарности мне симпатичен, напоминает этакого классического настоящего рыцаря — ну в смысле горд, хвастлив, все что ниже его грязь. Этакий дуболом–эталон, несмотря на предпочтения и внешнюю «аристократичность». И тоже враг, к слову говоря. Враг без шуток, что старший, что младший Малфои убьют и меня и моих близких, возможно, роняя слезки, но мне на слезинки ихние похер.