Поттера, после сна. В общем, думаю, разберешься.
— Угу, — кивнул я, даже в «урезанной версии» собеседник давал царский подарок, — а карман пространственный?
— Вот ты жадина, — опять состроил до невозможности противную морду Уд, — будет тебе карман. Пару кубометров, обнуление веса. Увеличиваться не будет! Ну, если сам не научишься. И да, закину тебе туда немного фунтов, да и ключ лучше туда помещу.
— Ну, тогда вот, — подытожил я, — желания есть, исполняй или вали нахер, как и обещал, — ехидно закончил я.
— Удачи, Ярослав, — опять, до боли знакомо, сказал Уд, но продолжил ехидно, — Как пожелаете, — и хлопнул в ладоши.
И тут, без перехода и каких–то иных эффектов, я вдруг оказался в явно движущемся помещении. Реально, купе поезда, понял я через секунду и, не обращая внимание на бормотание на два голоса, проверил самочувствие. Ну, вроде бы все в норме, правда побаливает лоб и немного ноют кости.
Аккуратно приоткрыл глаза и прислушался, что стоило того: в купе с двумя диванами стояла, прижатая неким рыжим типом девица, достаточно симпатичная, правда, явно не ухаживающая за собой. И сопротивлялась, отпихивая руки рыжего, которые тот упорно продолжал тянуть ей под юбку. При этом велся такой разговор:
— Рональд, прекрати немедленно! То, что мы один раз поцеловались, никак не дает тебе право на подобное, — пыхтя бормотала девица, — мне просто было интересно. Да и Гарри может проснуться.
— Этот–то вряд ли, — не прекращая поползновения противным голосом отвечал рыжий, — Он к поезду подходил, зеленый и шатался. Опять небось в обмороке, — мерзко гыгыкнул он.
— Он наш друг, — несколько равнодушно продолжила девица, — Кроме того, как ты можешь, он спас твою сестру!
— Ну в этом, я ему, конечно, благодарен, — даже несколько отстранился приставала, — только сестричка по нему давно сохнет, так что думаю без награды «герой» не останется, — похабно продолжил он, — ну, а у нас есть время, как ты говорила «попробовать».
С этими словами он руки под юбку запустил чуть ли не по локоть. Я же призадумался. Это, очевидно, Грейнджер и Уизли. Ну, вроде бы, не такие уж и гады, как во многих читанных мной фанфиках. Хотя, на дружбу, уж от рыжего точно, слова их не похожи. Приятели, не более того. И рыжий, не сказать, что хороший. Тем временем, картина видимая через полусомкнутые веки, как бы это помягче, накалилась.
Не сказать, что уже изнасилование, но и на приставания уже не похоже. Ну, в общем, девчонка явно была против. Подумал я и решил, надо дело это прекращать, встал и похлопал рыжего по плечу.
— А, Гарри, дружище, проснулся, — бросил этот тип через плечо, — погуляй полчасика в коридоре, — бросил этот тип, не переставая лапать девчонку.
Посмотрел я на неё. Ну вот скажем прямо, если разложит он её — прямо это насилием не будет. Но и согласием тоже. Принуждение, физически–эмоциональное, как вещали некие знакомые. Даст не потому что хочет, а потому что не хочет терять «друга», скорее так. Ну, а ему на неё если не совсем пофиг, то свой хер важнее. Да и со мной себя он по–хамски повел.
Так что, рванул я Рончика за плечо и пробил двойку по челюсти. И, хорошо что двойку, тело хоть и ощущалось своим, явно на мордобой было не заточено и первый удар я смазал. Но второй попал удачно и рыжик прикорнул на диване.
Протянул я Грейнджер руку, да и повел в тамбур. Девчонка несколько заторможено руку приняла, за мной прошла. В тамбуре вцепилась в мой жилет и зарылась в него лицом. Рыдать не рыдала, но её слегка трясло.
Я её по плечам погладил, нормально. Пониже руки спустил, и даже ложбинку между ягодиц нащупал, но задрожала еще сильнее, так что руки я убрал. На фиг, не то время, место, ситуация. И не факт что с ней. Да и вообще, я это скорее из интереса сделал, мантии тут бесформенные совсем, интересно, что у неё рыжий так упорно искал.
Впрочем Гермиона через минут пять отошла. И в эмоциях, и от меня. Да и в своей дамско–хозяйственной (судя по размерам) сумке закопошилась. Вытащила пачку сигарет и судорожно защелкала зажигалкой.
Ну и мне не помешает, подумал я и сигаретину с зажигалкой стянул. Дал девице прикурить и услышал вопрос, хоть стой хоть падай:
— Гарри, ты куришь? — с удивлением и клубом дыма спросила девица.
— И не только, — ответил удерживающийся от кашля я, — Гермиона, скажи, я вообще–то не зря вмешался?
— Не знаю, Гарри, — задумчиво протянула гендерно–верная собеседница, — Я с ним целовалась, так что, наверное, все было бы и правильно. Только не так, — помотала головой она.
— А ты ему вообще что–то обещала? — закономерно поинтересовался я, а на поматывание головой, все таки закашлялся и прислонился к стене смеясь, — Ты сама хотела? — уточнил у надувшейся Грейнджер, отсмеявшийся–откашлявшийся я.
— Точно не так, — помотала головой жертва поцелуя, — Ну, вообще, хотела попробовать, читала да и девчонки такое рассказывали… — несколько покраснела она, — Но точно не так и не в купе, — наконец определилась Грейнджер.
— Ну, значит, правильно я поступил, — определился со своей правотой я.
Уд говорил тише воды, но мне что, под их потрахушки притворяться спящим надо было? А вот девица созрела, да видно круг общения канонный, я да Рон. Ну, а мой предшественник, видно тупил, рыжий же, после «попробовать поцеловать», яйца и выкатил. Впрочем, посмотрим, мне она не сказать, чтобы совсем по вкусу, да и с рыжим она, как по канону, так и сейчас: против, но «незнаю». Ладно, разберемся.
Но телефон её домашний взял. Хотя, в любом случае, надо ждать сна, про который говорил Уд, там все будет понятно. И с рыжим, и с ней, да и с собой.
Правда, сон меня нагнал несколько раньше, чем я ожидал. Дверь купе рывком открылась, послышалось «Ступефай! Урод чертов!».
Сползая по стене тамбура и отключаясь, я подумал: «Здравствуй, волшебный мир».
Примечание к части
Ну, вот как то так. Да, тут джен, но будут постельные (или не очень) сцены и отношения всяческие. Но не сюжетообразующие. Впрочем, помотрим, что и как. Мир АУ, не только по возрасту, но и ряду других моментов. Попадун вообще канон только по ряду фиков знает, так что и не знает считайте вообще. Что на фоне того что мир — не канон вообще, как по мне забавный коктейльߧмbr /> МУльтиверс ли это «ОРП»? А вот черт знает. Может он, может и не он. Со временем, может быть, разберемся.
Таинственный старина Киберъ Рассвет
2. Забытый рыжий
Очнулся я в помещении, пропахшем травами, под одеялом. Шевелиться не стал — слышались два негромких голоса и послушать их мне явно стоило:
— Директор Дамблдор, все же, я настаиваю на том, что юношу надо направить в лечебницу Мунго, — говорил женский голос, — его состояние после укуса все ухудшалось, пусть и незаметно. Моя же квалификация не позволяет мне полностью оценить результат смешения компонентов в его крови. У него сейчас полностью прекращены мыслительные процессы, я вообще не понимаю как он жив, — повысив голос закончила дама.
— Поппи, не шуми, — успокаивающе произнес мужской голос, человека явно умеющего произносить речи, уж слишком плавная игра интонациями, — С головой у мальчика все в порядке, — правда легкая заминка была слышна, — Самоинициирующийся окклюментный блок, его не пробило даже заклятье. И не делай такие глаза Поппи, я имел на это не только право, но и обязанность. Территория Хогвартс–экспресса территория Хогвартса, если ты не забыла, а рассказы мистера Уизли и мисс Грейнджер противоречат друг другу.
— Вот на них и практиковались бы, директор, — послышался ядовитый ответ.
— Увы, не смог, — сожалел директорский голос, — после выхода из поезда мои права, как директора, перестают действовать. Ну не обращаться же было в аврорат, — послышалась в голосе ирония.
— Уж в ДМП, было бы можно, — проворчала женщина, — сломана ключица, трещина черепа. Ваши разлюбезные Уизли, директор, дойдут до убийства, помяните мое слово.
— Полно тебе Поппи, — разливался соловьем голос, — Мальчишки, шалости. С возрастом пройдет, да и не пострадал никто. Я пойду пока, — торопливо, явно не давая собеседнице ответить, — позови меня когда мистер Поттер очнется.
— Не «когда», а «если»… — хлопнувшая дверь прервала некую Поппи.
Впрочем, всплывающие воспоминания поправили меня. Мадам Поппи Помфри, целитель в колледже или высшей школе, как его еще называли, чародейства и волшебства Хогвартс. Причем, Гарри здесь бывал частенько, что примечательно, по своей дури.
Вообще, погрузившись в воспоминания, я узнал много достаточно любопытного. Итак, Гарри Джеймс Поттер, шестнадцати лет от роду. Дубина почище меня в его годы, причем просто от… да даже не знаю, наверное безвольности внутренней, да и чувства, что ему должны. Не великим считать, отнюдь. Решать что ему одеть, куда ему пойти, должны были окружающие, а в Хогвартсе, да и в школе до этого, он искренне обижался на отсутствие руководящих указаний.
Дурсли относились к нему не слишком хорошо, но и не плохо: помощь с садом, с готовкой и уборкой по дому. Не более трех часов в выходные, ну и только с готовкой в дни учебы.
Учитывая, что Дадли, больше похожий на сумоиста, нежели просто жирдяя, регулярно помогал Вернону в гараже, назвать жизнь у Дурслей каторгой никак не выходит.
И выбросы. Да, выбросы это нечто: летящие в домашних ножи, переворачивающаяся мебель. На Поттера перестали повышать голос лет с пяти. А чулан стал не местом жительства, а наказанием. Я бы, наверное, сам бы такого родственничка, который может воткнуть дюжину ножей, в паре сантиметров от моего носа, выкинул на мороз. Но Дурсли терпели, определили в недорогую, но не самую худшую школу–пансион.
Но обижен мой предшественник был и на них, за то что Дадли «любили», а его «ненавидели». Безусловно, вина на них есть, но Поттера никто не заставлял сидеть часами в чулане и копить обиды. В библиотеку бы сходил, да у самих Дурслей была неплохая подборка книг, часть из которых спокойно выделяли Поттеру для школьных работ.