многостаночный старина Киберъ Рассвет
15. Затишье цвета крови
На следующий день, мы с Джинни на завтрак пришли в Большой зал, получить «Пророк» и, возможно, послушать новости. Однако, новостей, как и слухов, не появилось. Тетушка затихла, новых нападений не было.
Ну и славно, может вообще свалит или помрет (верится с трудом, но Надя — девушка живучая).
А у меня сегодня трансфигурация и зельеварение. А вот после обеда, долгожданная рунология и любопытный дуэльный клуб.
Трансфигурация прошла фоном, Макги, отработка заклинаний, новое, «Оппуньо». Причем это уж точно заклинание, хотя довольно странно действующее: призванных Авис птичек оно натравливает на указанного мага, они вполне агрессивно атакуют. А если средством воздействия на цель указать не птичек, а предметы (предпочтительно мелкие) они летят в цель, со скоростью пропорциональной вложенной магии.
В общем, не самое нужное для птичек, но довольно любопытное боевое заклинание.
А в подземельях занятия проходили со Слизерином, полученные же неким Поттером два балла, в процессе опроса некоего Поттера, очевидно нанесли дорогим друзьям с конкурирующего факультета моральные и прочие страдания.
Впрочем, шестой и пухлик вернули справедливость в царство зелий, вогнав полученные баллы Гриффиндора в минус.
Обед же порадовал тем, что Джинни на ухо рассказала о слухах, что мол Беллатрикс родственница Поттера, значит он в её деяниях виноват. Понятно что бред–бредом, но слухи ходили, да и ряд недоброжелательных взглядов я в свой адрес подметил.
Надо напрячь некоторых товарищей, которые мне вовсе не товарищи, побороться с этой бредовой тенденцией. Так что пожрав по быстрому, встал я у выхода в большой зал, да и отловил Малфоя (признаться, с некоторым опасением, но всё равно ситуацию надо разрешать).
— Малфой, доброго дня, — нейтрально кивнул я, — у меня к тебе есть конфиденциальный разговор.
— Поттер, — кивнул белобрысый, жестом отослал телохранителей и последовал за мной.
— Во–первых, Малфой, хочу сразу тебя предупредить, если я не ошибаюсь, ты выказывал некоторые намерения в мой адрес, — Дракусик прищурился и кивнул, — понял я это не сразу, — художественно врал я, — однако чувств и стремлений не разделяю, так что прошу принять их бесперспективность как факт.
— Поттер… — покраснела бледная моль, изобразила душевное страдание, но махнула лапкой, — допускаю, ты не отличаешься наблюдательностью и сообразительностью, — с надменным и страдающим видом выдал этот голубок, — но я принимаю твой ответ. Хотел что–то еще?
— Да, до меня дошли слухи, которые упорно распространяют некие лица, на тему троюродной тетки и ответственности за её деяния на мне, в силу родства, — начал излагать суть я, — при этом, я думаю, ты понимаешь, что степень родства тебя например, гораздо ближе, — Малфой кивнул, — то есть, некто портит репутацию именно родственникам Блэков. Смотри сам, однако лично твое положение видится мне несколько более, — помахал я рукой, — уязвимым. Так что, возможно, это не столько дискредитация меня… — многозначительно не договорил я.
— Ясно, — задумался блондинчик, — Благодарю за известия и то, что поделился размышлениями, — сухой кивок, — Это все? — на что кивнул уже я, — тогда счастливо оставаться, — срулил вдаль непонятый нетудаприводной.
Ну, вот и славно, как бы маги не относились, мне Малфои в моей койке на… в смысле не нужны. А главное, пускай Малфоеныш напрягается и борется со слухами: у меня ни опыта, ни желания этим заниматься нет.
Подошел я, по окончании всех этих непотребств, к кабинету рунологии. Три рейвенкловца, слизеринец и я, с неизменной (кроме одного предмета) Грейнджер. Похоже маховик времени или еще какая–то дичь у нее есть, потому как большая часть сокурсников сейчас рулит либо на магзоологию, либо на маггловедение. И, подозреваю, на каждом занятии будет по Грейнджер.
Впрочем, меня это не касается, да и не слишком волнует: от маховика я бы не отказался, однако, подозреваю, все не так просто. Одного того, что приходится учиться по двенадцать–шестнадцать часов, в большинстве своем не самым нужным, а зачастую бессмысленным предметам, уже хватает чтобы его не желать.
В любом случае, сначала надо изучить массу вопросов, и только потом тянуть к лапки к гипотетической возможности заигрывать со временем.
Ну, а в аудитории рунологии мы увидели всю ту же «серую мышку», Батшеду Бабблинг. Тихим и робким голосом девица (на дамочку она, как по мне, не тянула, не выглядя по возрасту даже на выпускницу) начала вступительную речь:
— Студенты, вы выбрали для изучения одну из сложнейших, но и важнейших направлений магии: рунологию, — пропищала тихим голосом Бабблинг, — кто–нибудь из вас сможет сказать, что такое руна?
— Руна — это составная часть рунного конструкта, основа для артефакторики, — ответил ворон, получив разрешающий кивок училки.
— Частично верно, балл Рейвенкло, — пропищала Батшеда, — кто нибудь знает, почему «частично»? — насладившись с полминуты тишиной, профессор продолжила, — Руна есть приказ реальности выполнить некое действие, заложенное в саму руну, — начала лекцию профессор, — в отличие от чар, которые просят сделать так или так, каждая руна требует. Реальность сопротивляется этому, ища обходные пути не выполнить приказ. Например, возможна артефакторика вообще без рун. Или, например, начертательная рунология для единоразовых воздействий. Однако, — голос преподавателя потяжелел, перестав пищать, — малейшая ошибка, возможность двучтения, вероятность что что–то пойдет не так, — профессор выдержала паузу, — и все действительно пойдет не так. Возьмем руну «Альгиз», — изобразила на доске Бабблинг некое подобие трезубца, — эта руна обозначает: дерево зимой, тис и лось. Причем, некоторые из новейших теоретиков приписывают ей свойство «жизнь». Что в корне неверно! — повысила голос Бабблинг, — например, использование Альгиз по отношению к траве вызовет одеревенение. А к магу, не отрастит рога, — вызвав смешки, пояснила Бабблинг, — но может начать в организме несвойственные мутации. Искусство рунолога, — продолжала профессор, — понимать что значит руна, как её можно интерпретировать, как получить желаемый эффект от одной или нескольких рун, нивелировав чарами или другими рунами возможные нежелательные действия.
Пока Бабблинг описывала Альгиз, я строчил в тетради и параллельно думал. Я, признаться, считал что руны это этакий «язык программирования» (что забавно, потому как что такое язык программирования я толком не знал). В общем, некая инструкция написанная рунами, которая выполняется при подаче в надпись колдуйства. А выясняется что тут каждая руна, не столько буква, сколько команда сама по себе, да еще выходящая из под контроля при малейшей возможности. В общем учиться и еще раз учиться, как говорил старик, чтоб ему.
При всем осмысленном становятся понятны узоры на артефактах: есть несколько рун, оказывающих воздействие на реальность в «приказном» порядке. И, соответственно, куча чар «узоров», которые «просят» эти воздействия оказываться как надо, а побочкам не действовать вообще.
Ну и досидели до конца занятия, так и разбирая руну–трезубец. Единственное чего я не понимал, с чего Бабблинг такая зашуганная? Вот вроде бы все нормально, ведет интересно, невзирая на пищание и прочее. Вот ну никак непонятно, при том что приглядевшись, стало понятно, что внешность свою мышка «обезличивает» намеренно, а так если и не красавица, то вполне симпатичная девушка. Странно, впрочем мне, по принятой здесь традиции, похер. Её проблемы — это её проблемы.
А по окончании занятия поперся я к Флитвику, в его дуэльный клуб. Причем, гадкий пигмей начал тренировку–лекцию словами: «мистер Поттер, поднимитесь на арену».
И стал противный коротышка, при всем честном народе мной протирать пол, сопровождая лекцией, что мол скорость тела, безусловно, хорошо («а у вас, мистер Поттер, она изумительная» несколько поднял мою уходящую вниз самооценку Флитвик), однако, скорость разума важнее. Ну и гадски лупил невербальными заклинаниями, жалящими и прочей гадостью.
— А главное, даже не скорость, — закончив вытирать мной пол продолжил мелкий, — главное — понимание картины боя. Например, возьмем «стиль» мистера Поттера. На самом деле, он достаточно распространен, не в обиду вам будет сказано, — кивнул мне профессор, — так сражаются, как ни удивительно, оборотни. Скоростные, выходящие за рамки возможностей мага атаки, основанные в основном на чистой физической силе. Как мы будем бороться с оборотнем, — спросил Флитвик у меня, игнорируя руки других учеников.
— Площадные заклинания и ограничивающие возможности перемещения барьеры, — хмуро ответил я, — но я же прекрасно могу пользоваться магией!
— И не пользуетесь, — припечатал Флитвик, — используй вы простейший волшебный хлыст, так как понятно, что невербальные заклинания вам не по опыту, вы, тем не менее, могли бы загнать меня в оборону, а при доле удачи и победить. Вообще, мистер Поттер, — уже вполголоса обратился Флитвик, — вам прекрасно подойдут боевые заклинания магии крови.
— А разве они не запрещены? — несколько удивился я.
— С чего бы? — удивился Флитвик, — смежные направления, причем не все, а конкретные практики вроде малефицизма на крови, причем не боевого а долговременного — да, запрещены, та же «кровавая марионетка» вообще карается смертью. В остальном, вполне используемая дисциплина, а вам, с явно работающим метаморфизмом, — последнее Флитвик вообще прошептал, — сам Мерлин велел использовать магию крови.
— Я рассчитывал на невербальную магию, — несколько растерянно сказал я.
— Одно другому не противоречит, — веско ответил Флитвик, — например, вам не составит труда напитать копье крови, отобразить на нем руну, разрушающую барьер. Я вообще, — провел коротышка рукой вдоль тела, — не смогу использовать это заклятье. Высокий человек — сможет единоразово, второй раз ему банально не хватит крови. Ну а вы, если не остановитесь в развитии, сможете использовать десятки подобных заклинаний, без вреда для себя. При этом, заметьте, ваши каналы и ядро не будут подвергаться нагрузке, то есть вы сможете вести бой обычными заклинаниями.