CHAPTER XXVIII (Глава двадцать восьмая)
MEANTIME Miles was growing sufficiently tired (тем временем Майлс становился достаточно уставшим; to grow — расти, становиться) of confinement and inaction (от заключения и бездействия). But now his trial came on (но теперь его процесс был рассмотрен в суде; to come on — рассматриваться в суде: «прийти на»), to his great gratification (к его великому удовольствию), and he thought he could welcome any sentence (и он подумал, что мог бы приветствовать любой приговор; to think — думать) provided (при условии, что) a further imprisonment (дальнейшее заключение) should not be a part of it (не было бы частью его). But he was mistaken (но он ошибался: «был заблуждающимся») about that (на этот счет). He was in a fine fury (он был в чистом гневе) when he found himself described as (когда он обнаружил себя описанным как; to find —найти) a 'sturdy vagabond’ (здоровым проходимцем; sturdy — крепкий)' and sentenced to sit two hours in the pillory (и приговорен просидеть два часа у позорного столба) for bearing that character (за ношение этого образа = притворство) and for assaulting the master of Hendon Hall (и за нападение на хозяина Хендон-холла). His pretensions as to brothership with his prosecutor (его притязание на братство с истцом; as to — что до), and rightful heirship to (и законного наследования) the Hendon honors and estates (почестей и владений Хендона), were left contemptuously unnoticed (были оставлены презрительно незамеченными; to leave — оставлять, покидать), as being not even worth examination (как являющиеся даже не заслуживающими рассмотрения).
He raged and threatened (он бушевал и угрожал) on his way to punishment (по пути к наказанию), but it did no good (но это не сделало ничего хорошего = ни к чему не привело); he was snatched roughly along by the officers (он был схвачен грубо офицерами), and got an occasional cuff (и получал иногда удар; to get — получать; occasional — случающийся время от времени), besides (кроме того), for his unreverent conduct (за свое непочтительное поведение).
The king could not pierce through the rabble hat (он не мог пробраться через слой толпы; to pierce — пронзать; hat — верхний слой) swarmed behind (кишащей сзади); so he was obliged (так он был вынужден) to follow in the rear (следовать позади), remote from his good friend and servant (вдали от своего доброго друга и слуги). The king had been nearly condemned to the stocks himself (король был почти приговорен к колодкам сам), for being in such bad company (за то, что был в такой плохой компании), but had been let off (но был отпущен; to let — позволять, пускать) with a lecture and a warning (с нотацией и предупреждением), in consideration of his youth (с учетом его юности; consideration — учет). When the crowd at last halted (когда толпа наконец остановилась), he flitted feverishly (он носился лихорадочно) from point to point (от точки к точке) around its outer rim (вокруг ее внешней границы), hunting a place to get through (выискивая место, чтобы пролезть; to get through — пролезть: «пробраться через»); and at last (и наконец), after a deal of difficulty and delay (после кучи сложностей и задержек), succeeded (преуспел). There sat his poor henchman (вон сидел его бедный оруженосец; to sit — сидеть) in the degrading stocks (в унизительных колодках), the sport and butt of a dirty mob (забава и посмешище грязной толпы) — he, the body servant of the king of England (он, камердинер: «телесный слуга» короля Англии)! Edward had heard the sentence pronounced (Эдуард слышал приговор произнесенным; to hear — слышать), but he had not realized (но он не понимал) the half that it meant (половину того, что он означал; to mean — иметь в виду). His anger began to rise (его гнев начал подниматься; to begin — начинать) as the sense of this new indignity (пока чувство этого нового унижения) which had been put upon him (которое было возложено на него; to put — класть, ставить) sank home (опускалось на него: «домой»); it jumped to summer heat (оно допрыгнуло до летнего зноя = накалилось) the next moment (в следующую секунду), when he saw an egg sail through the air (когда он увидел, как яйцо летит через воздух) and crush itself (и разбивается) against Hendon's cheek (о щеку Хендона), and heard the crowd roar (и услышал, как толпа хохочет; to hear — слышать) its enjoyment of the episode (свое наслаждение = в своем наслаждении этим эпизодом). He sprang across the open circle (он прыгнул через открытый круг = людей; to spring — прыгать) and confronted the officer in charge (и столкнулся с дежурным офицером; charge — ответственность), crying (крича):
'For shame (позор)! This is my servant (это мой слуга) — set him free (отпустите его: «установите его свободным»)! I am the (я —) —'
'Oh, peace (о, тише)!' exclaimed Hendon (воскликнул Хендон), in a panic (в панике), 'thou'lt destroy thyself (ты погубишь себя). Mind him not, officer (не обращайте на него внимания, офицер), he is mad (он сумасшедший).'
'Give thyself no trouble (не давай себе забот = не заботься) as to the matter of minding him (до дела заботы о нем), good man (добрый человек), I have small mind to mind him (у меня маленькие мысли = я не собираюсь обращать на него внимание); but as to (но что касается того, чтобы) teaching him somewhat (проучить его немного), to that I am well inclined (к этому я очень склонен).' He turned to a subordinate (он повернулся к подчиненному) and said (и сказал), 'Give the little fool (дайте этому маленькому дурачку) a taste or two (вкус или два = отведать) of the lash (порки), to mend his manners (чтобы исправить его манеры).'
'Half a dozen (полдюжины) will better serve his turn (лучше окажут ему услугу; turn — услуга),' suggested Sir Hugh (предложил сэр Хью), who had ridden up (который подъехал; to ride up — подъезжать) a moment before (секундой раньше) to take a passing glance (чтобы взять = бросить мимолетный взгляд) at the proceedings (на заседание суда).
heirship [`eəSıp], youth [ju:θ], incline [ın`klaın]
MEANTIME Miles was growing sufficiently tired of confinement and inaction. But now his trial came on, to his great gratification, and he thought he could welcome any sentence provided a further imprisonment should not be a part of it. But he was mistaken about that. He was in a fine fury when he found himself described as a 'sturdy vagabond' and sentenced to sit two hours in the pillory for bearing that character and for assaulting the master of Hendon Hall. His pretensions as to brothership with his prosecutor, and rightful heirship to the Hendon honors and estates, were left contemptuously unnoticed, as being not even worth examination.
He raged and threatened on his way to punishment, but it did no good; he was snatched roughly along by the officers, and got an occasional cuff, besides, for his unreverent conduct.
The king could not pierce through the rabble that swarmed behind; so he was obliged to follow in the rear, remote from his good friend and servant. The king had been nearly condemned to the stocks himself, for being in such bad company, but had been let off with a lecture and a warning, in consideration of his youth. When the crowd at last halted, he flitted feverishly from point to point around its outer rim, hunting a place to get through; and at last, after a deal of difficulty and delay, succeeded. There sat his poor henchman in the degrading stocks, the sport and butt of a dirty mob — he, the body servant of the king of England! Edward had heard the sentence pronounced, but he had not realized the half that it meant. His anger began to rise as the sense of this new indignity which had been put upon him sank home; it jumped to summer heat the next moment, when he saw an egg sail through the air and crush itself against Hendon's cheek, and heard the crowd roar its enjoyment of the episode. He sprang across the open circle and confronted the officer in charge, crying:
'For shame! This is my servant — set him free! I am the —'
'Oh, peace!' exclaimed Hendon, in a panic, 'thou'lt destroy thyself. Mind him not, officer, he is mad.'
'Give thyself no trouble as to the matter of minding him, good man, I have small mind to mind him; but as to teaching him somewhat, to that I am well inclined.' He turned to a subordinate and said, 'Give the little fool a taste or two of the lash, to mend his manners.'
'Half a dozen will better serve his turn,' suggested Sir Hugh, who had ridden up a moment before to take a passing glance at the proceedings.
The king was seized (король был схвачен). He did not even struggle (он даже не боролся), so paralyzed was he with the mere thought (так парализован он был простой мыслью) of the monstrous outrage (о чудовищном оскорблении) that was proposed (которое предлагалось) to be inflicted upon his sacred person (быть учиненным над его священной персоной). History was already defiled (история была уже запятнана) with the record of the scourging of an English king (записью избиения английского короля) with whips (хлыстами) — it was an intolerable reflection (это была невыносимая мысль: «размышление») that he must furnish a duplicate of that shameful page (что он должен обеспечить дубликат этой позорной страницы). He was in the toils (он был в ловушке), there was no help for him (не было никакой помощи для него); he must either take this punishment (он должен либо принять это наказание) or beg for its remission (либо молить о его отмене). Hard conditions (тяжкие условия); he would take the stripes (он примет порку) — a king might do that (король мог бы сделать это), but a king could not beg (но король не мог умолять).
But meantime (но тем временем), Miles Hendon was resolving the difficulty (Майлс Хендон разрешал эту сложность). 'Let the child go (дайте ребенку уйти),' said he (сказал он); 'ye heartless dogs (вы, бессердечные псы), do ye not see (не видите ли вы) how young and frail he is (как юн и хрупок он)? Let him go (дайте ему уйти) — I will take his lashes (я приму его плети).'