Тому, что Янгхазбенд упоминает как «очень древнюю традицию», было, скорее всего, не более тридцати-сорока лет. Тем не менее через несколько лет, в 1924 году, опубликовав еще одну книгу о Тауэре, «Краткую историю Лондонского Тауэра» (A Short History of the Tower of London), он подробно остановился на теме ветхости традиции, связанной с воронами Тауэра:
«Вы можете увидеть трех, четырех, а иногда и пять воронов, которые прогуливаются по Тауэр-Грин или сидят на ступенях Белой башни. Это вороны Тауэра, и они такая же его неотъемлемая часть, как и йомены. Причина их появления здесь теряется в тумане истории, но, возможно, восходит к тем временам, когда Тауэр еще не стоял посередине города, а высился скалоподобной громадой среди окружавших его полей и лесов, и вороны строили гнезда в его высоких башнях. Историк упоминает, что они наблюдали за казнью королевы Анны Болейн. После того как Тауэр обрел свое беспокойное окружение и вороны прекратили здесь гнездиться, они стали частью местного зверинца, служившего причудливым развлечением для английских королей. Каково бы ни было их происхождение, теперь о них заботятся силами тауэрского гарнизона, каждый из них призывается на службу в установленном порядке, имеет аттестационную карточку, как и любой другой солдат, и ежедневно получает свою порцию сырого мяса и прочих деликатесов, выдаваемую йоменом, в чьем ведении находятся вороны. […] Историям о воронах Тауэра, их приключениям, эскападам и развлечениям можно было бы посвятить целую главу. Их с готовностью поведает посетителю любой из встреченных здесь йоменов, однако в этой книге для них, к сожалению, больше нет места».
У нас в армии есть присказка: «Тащи свой мешок с песком, и я расскажу тебе историю»[80]. Я предлагаю вам сделать то же самое: тащите свой мешок с песком, и добрый йомен предложит вам собственный взгляд на историю воронов в Тауэре.
Лично у меня нет никаких сомнений в том, что вороны живут здесь очень давно. На протяжении многих веков Белая башня оставалась одним из самых высоких зданий в Лондоне, к тому же совсем рядом расположен Смитфилдский рынок, с огромным количеством мусора и разлагающейся плоти, плывущим вниз по Темзе. В таких условиях Тауэр идеально подходил для сбора и гнездования воронов. В письме, написанном сэром Уолтером Рейли Роберту Сесилу, 1-му виконту Крэнборну, зимой 1604/05 года во время заточения Рейли в Кровавой башне, он умоляет друга «спасти бренные останки от воронов, питающихся всем сущим». У бедного сэра Уолтера явно был плохой день, когда он писал это письмо. Впрочем, есть и хорошие новости: он благополучно пережил заключение в Тауэре, был помилован королем в 1617 году и получил от него разрешение отправиться на поиски Эльдорадо – хотя, как известно многим, в результате был обезглавлен на Старом дворе у Вестминстерского дворца в 1618 году![81] Так или иначе, его просьба к Роберту Сесилу спасти его изможденное тело от воронов наводит на мысль, что вороны в то время действительно жили в Тауэре и вокруг него.
Что мы знаем наверняка – вороны стали заметной достопримечательностью Тауэра где-то в конце 1800-х годов. Вероятно, так произошло потому, что в остальной части страны популяция воронов из-за их преследования резко сократилась и немногие сохранившиеся в Тауэре птицы стали диковинкой, достойной комментариев. Однако я думаю, что дело не только в этом. Могу рассказать вам, что, по-моему, в действительности произошло. Это недоказанная и непроверенная теория Скайфа об истоках легенды о тауэрских воронах, созданная в результате многолетних исследований и опыта работы в Тауэре. Вы также можете называть ее «теорией йомена». Теория йомена основана на понимании не только природы и поведения воронов, но и природы и поведения людей. Теория йомена состоит в том, что сами йомены приложили руку к созданию легенды о тауэрских воронах и сделали это ради собственной выгоды.
Представьте себе такую картинку.
1800-е годы. Тауэр открыт для посетителей, для огромного количества немытых, но способных оплатить свой визит гостей, желающих лично увидеть самую печально известную тюрьму и крепость в стране, прославившуюся своей ужасной историей убийств, казней и пыток. И вот вы среди них – умытый или грязный, без разницы, какой угодно – ждете, когда перед вами распахнутся древние деревянные ворота Тауэра и навстречу выйдет ваш проводник-бифитер. Ворота открываются медленно, со скрипом и стоном, оправданным почти тысячелетней историей их использования. Появляется старик, опирающийся на кривую деревянную трость, одетый в замызганный темно-синий камзол, украшенный алой тесьмой, с одной-двумя странными медалями, приколотыми к груди. На голове у него смешная шляпа, развязно сдвинутая набок. От него сильно пахнет джином и табаком.
«Дай мне шиллинг, и можешь войти, – рычит он. – И я открою тебе наши мрачные, темные тайны». Вы отдаете ему монету, он сует ее в карман, потом разворачивается и ковыляет обратно в Тауэр. «За мной! – кричит он. – И не отставай!»
Вы следуете за ним, а он начинает рассказывать свои ужасные байки об истории Тауэра.
Когда вы подходите к Вратам изменников, он оборачивается: «Осмелишься ли ты идти дальше?»
Вы киваете, испуганно и возбужденно, а он потирает пальцы. «В таком случае… Мне понадобится еще пара монет».
Так происходит и дальше: чем глубже вы проникаете внутрь Тауэра, тем основательней наполняются его карманы вашими с трудом заработанными деньгами. До тех пор, пока вы наконец не оказываетесь возле эшафота на Тауэр-Грин и старый йомен не заявляет вам, что лично видел призрак Анны Болейн! И слышал жалобные стоны двух юных принцев, убитых во чреве Кровавой башни! И у него по спине пробегала дрожь, когда он ощущал, как острый край холодного металла падал на изящные шеи коленопреклоненных английских королев, когда им отрубали головы! «А это, – торжествующе указывает он в самом конце, – вороны, напоминания о нашем мрачном прошлом, души усопших, души всех тех, кого казнили на эшафоте на Тауэр-Грин! Взгляните на них! Они здесь с начала времен! Они здесь с тех пор, как казнили Анну Болейн!»
Отличный способ улучшить историю! Живые, яркие представления о жизни Тауэра. И все, что для этого потребовалось – просто подрезать перья нескольким воронам и кормить их случайными объедками. Еще один пенни, сэр!
Но хватит моих дурацких теорий. Вернемся в настоящее. Мне нужно сделать уборку. Везде, где есть люди или животные, уборку приходится делать постоянно.
21. Кровь, залившая земли и окрасившая моря
Если вы посетите любую военную базу в любой точке мира накануне инспекции, то непременно увидите солдат, которые лихорадочно чистят, чинят и красят вещи. Нам в свое время приходилось красить всё в полковые цвета – желтый и темно-синий. Кошмар. Камни, стволы деревьев, вообще всё. Любой двигающийся и, тем более, неподвижный объект мы чистили или красили, а порой делали и то и другое одновременно. Командование хочет, чтобы его подразделение выглядело опрятно – ботинки блестели, форма была отглажена, а снаряжение находилось в отличном состоянии. Но еще важнее дисциплина, которая может спасти вас на поле боя. Убедившись, что все работает, все чисто и готово и все знают, как это работает, они заставляют тебя повторять это снова и снова до тех пор, пока ты не подумаешь, что дальше уже просто невозможно. Но ты все равно повторяешь это снова и снова, и так до бесконечности, пока у тебя в итоге не сформируются привычки на уровне инстинктов. В число таких привычек входят старая добрая полировка при помощи плевка и базовые навыки чистки и уборки, которые также прививают вам искусство повышенного внимания к мелочам. Хороший солдат всегда заметит, если что-то в его окружении изменилось, стоит не на своем месте или идет не так. В какой-то момент эти навыки могут спасти тебе жизнь.
Поэтому неудивительно, что одной из первых вещей, которым я научился у прежнего Смотрителя воронов Деррика Койла, стало понимание того, насколько важна чистка клеток. Деррик был человеком старой закалки: когда дело касалось заботы о воронах, все должно было быть идеально. Я изо всех сил стараюсь поддерживать его высокие стандарты. Примерно раз в месяц я устраиваю в постройке генеральную уборку: дезинфицирую все вокруг, поливаю из шланга и сгребаю гравий, ищу каждый кусочек припрятанной еды, проверяю проволочное ограждение и деревянные детали на предмет повреждений, смазываю все движущиеся части, оцениваю состояние насестов и ночных ящиков. Вдобавок я ежедневно делаю простую уборку, наводя чистоту и порядок. Все ли на месте? Все ли там, где должно быть? Все ли в порядке? Одна и та же рутина, 365 дней в году. Могу сказать, что быть Смотрителем воронов в большинстве случаев означает быть упорным и пунктуальным перфекционистом.
Впрочем, при всей монотонности тауэрского существования случаются дни, которые выделяются, – это особые события и церемонии, которые отличаются неординарностью и которые трудно забыть.
Для меня одним из таких дней стало 16 августа 2014 года.
Вы наверняка слышали историю появления в Тауэре керамических маков. «Исторические королевские дворцы» поручили Полу Камминзу и Тому Пайперу создать произведение искусства в ознаменование столетия начала Первой мировой войны. Художникам пришла в голову мысль сотворить впечатляющее море из керамических красных маков, число которых (888 246) точно соответствовало бы количеству погибших британских солдат. Ров Тауэра наполнялся маками на протяжении 117 дней, начиная с 17 июля, дня вступления Великобритании в военные действия, и до 11 ноября. В создании арт-объекта участвовали тысячи добровольцев со всего мира, в том числе моя дочь, и каждый установленный ими цветок символизировал солдата, убитого в бою. Это была самая крупная инсталляция в истории Великобритании, и называлась она «Кровь, залившая земли и окрасившая моря». Если вы никогда ее не видели, советую поискать изображения[82]. Это просто удивительно. Задача размещения маков сама по себе была невероятно масштабной и требовала тщательно продуманной координации со стороны команды проекта, которой руководили Джон Браун, тогдашний заместитель коменданта Тауэра, и йомен Джим Дункан, позднее ставш