е «примет статьи или догматы, которые не содержатся в Священном Писании, а утверждены лишь течением времени и старой тридицией». Действительно ли в этом случае Кромвель высказывал мнение Генриха VIII или говорил от себя, точно неизвестно. Однако в любом случае неортодоксальность его позиции заключалась в идее, что Священное Писание находится в противоречии с традиционным католическим учением. Суть Реформации в Англии времен Генриха так же, как в Европе, состояла в расхождениях между церковью и Библией, которые реформаторы считали основанием для наступления на католичество[404].
Таким образом, пользуясь доверием Генриха VIII, Кромвель манипулировал епископами. В «Наставлении доброму христианину» (прозванном «Епископской книгой», потому что было издано по распоряжению епископов, а не короля) толковались христианское вероучение, семь церковных таинств, Десять заповедей и Молитва Господня. В нем допускалось, что четыре спорных таинства правомерны, но уступают крещению, покаянию и причастию, поскольку только эти три таинства Христос установил как «необходимые для спасения». Предварительный вариант текста посылали Верховному главе церкви на утверждение, но, поскольку Генрих был поглощен приближающимся рождением принца Эдуарда, король сказал Кранмеру, что у него нет «удобного времени», чтобы его читать. Он согласился, что «Наставление» можно напечатать как труд епископов, но санкционировал только временное использование. Уже вскоре король начал вносить изменения и спорить по поводу своих поправок с Кранмером, который, в свою очередь, доложил об этом Кромвелю[405].
Роль Кранмера в английской Реформации, безусловно, весьма существенна. Как один из составителей «Достаточно обширной антологии», он входил в группу сторонников реформ, ответственных за идеологию королевской супрематии. Как и Кромвель, во время правления Генриха VIII он тоже был «реформатором», но не полноценным «протестантом». (Лишь при Эдуарде Кранмер претерпел «обращение» и разделил более или менее цвинглианское понимание причастия, составляя «Вторую книгу общих молитв» и корректируя церковные догматы.) Однако в узком кругу он признавался, что сомневается в догмате пресуществления, а Генрих VIII давал ему исключительную свободу. Когда впоследствии враги Кранмера свидетельствовали о его якобы ереси, король осудил их со словами: «Я хотел бы, чтобы вы хорошо понимали, что я считаю милорда Кентерберийского человеком, который предан мне, как никакой другой прелат нашего королевства, и которому я многим обязан». Генрих ссужал Кранмеру солидные суммы денег и поразительно терпимо отнесся к его женитьбе на племяннице лютеранского реформатора Андреаса Осиандера. (Брак Мартина Лютера с Катариной фон Бора превратил церковный целибат в пережиток прошлого.) Да, Генрих не знал, что Кранмер состоит в браке, когда назначал его архиепископом Кентерберийским, но к 1543 году тот во всем признался. В 1539 году он в целях безопасности отправил жену к ее семье в Германию, но через четыре года она вернулась с молчаливого согласия короля[406].
Более важно, что приоритеты Кранмера отличались от кромвелевских. По своей природе он был непубличным человеком, а не государственным деятелем. Его взяли на королевскую службу только после случайной встречи с Эдвардом Фоксом и Стивеном Гардинером в 1529 году. До того Кранмер был ученым-богословом в Кембридже – в отличие от Гардинера он не стремился к продвижению по службе ни в университете, ни при дворе. После принятия Акта о супрематии он подчинялся указаниям Кромвеля, а также даровал диспенсации и возводил в сан епископов, как было санкционировано парламентом. Однако он мало участвовал в организации королевской пропаганды и в роспуске монастырей. Вопреки голословным утверждениям католиков, что он возглавлял кампанию иконоборчества, его разрушительный порыв ограничивался в основном уничтожением гробницы Бекета в Кентербери. Когда Мор и Фишер предложили приносить клятву основной части Первого акта о престолонаследии, а не преамбуле этого закона, он безуспешно призывал пойти на компромисс. Другими словами, Кранмер имел характер, свойственный ученым; в круг его интересов входили только пасторское попечение своей епархии и распространение истинного знания Библии; именно его скромное поведение, как и убеждение, что Священное Писание подтверждает королевскую супрематию, обеспечили особые отношения Кранмера с Генрихом VIII[407].
Таким образом, движущей силой Реформации в 1530-е годы был Томас Кромвель. Он использовал свое влияние при назначении епископов, чтобы обеспечить предпочтение реформаторам; он сделал Лондон центром крупной проповеднической кампании во время борьбы с религиозными изображениями; он вмешивался в выборы мэра Лондона в 1535–1537 годах, поддерживая кандидатов с протестантскими взглядами. И самое главное, именно он организовал массовое распространение Библии на английском языке. Генрих VIII в принципе одобрил этот шаг, но консервативные епископы выступали против, поскольку считали, что возможность читать Писание самостоятельно будет способствовать появлению ересей. Когда Кранмер попытался представить официальный перевод через епископов, то фактически натолкнулся на категорический отказ. Новый Завет в переводе Тиндейла по-прежнему был запрещен. Тогда приверженец Кромвеля Майлз Ковердейл сделал перевод по Вульгате и немецкому варианту Лютера (1535), а Джон Роджерс, впоследствии, при Марии Тюдор, принявший мученическую смерть, отредактировал переводы Тиндейла. Издание тиражом 1500 экземпляров, согласно титульному листу, было работой некоего «Томаса Мэтью» (1537). Однако количество книг в продаже не могло удовлетворить спрос, порожденный предписанием Кромвеля 1538 года иметь Библию в каждой приходской церкви[408].
Соответственно, Кромвель превратился в посредника по печати; он предоставил £400 из собственных средств, а также оказал серьезное давление, чтобы напечатать новое издание, которое, по сути, представляло собой переработку Ковердейлом переводов Тиндейла. Работу начали в Париже, где технологии печати опережали лондонские, но завершали в Англии вследствие вмешательства Великого инквизитора Франции. В ноябре 1539 года из печати вышло около 3000 экземпляров Библии. К тому времени Кромвель получил от короля жалованную грамоту, которая дала ему исключительное право лицензировать новые переводы библейских текстов и позволила предоставить печатникам его Большой Библии монополию на рынке в течение пяти лет. Затем он снизил предполагаемую розничную цену с 13 шиллингов 4 пенсов до 10 шиллингов. И наконец, в марте – апреле 1540 года Кромвель напечатал еще 3000 экземпляров Библии в Лондоне и договорился с инквизитором в Париже о возвращении 2500 книг. Таким образом, ко времени его казни он обеспечил соответствие предложения потенциальному спросу, поскольку в Англии было 8445 церковных приходов. Действительно, к 1540 году немногие сельские приходы купили Библию, но большинство получили ее в течение ближайших пяти лет. Несмотря на то что план Томаса Кромвеля создать общество, знающее Священное Писание, был утопией, он сделал больше любого другого англичанина, дабы вложить Библию в руки обыкновенных людей[409].
Однако «Благодатное паломничество» выявило возможные угрозы Реформации Кромвеля. При дворе копилось напряжение, поскольку его враги утверждали, что он провоцирует общественное возмущение. Однако дело было не только в этом. Несмотря на то что Генриха VIII справедливо называют «консервативным», столь же верно и то, что он заигрывал с протестантством. Религиозный плюрализм короля со всей очевидностью проявлялся в его дипломатической практике. В 1529 году он сказал Шапюи, что Мартин Лютер совершенно прав в некоторых вопросах, и продолжил, согласившись с точкой зрения Лолларда, что, если священник может иметь два прихода, тогда и мирянин имеет право на две жены. В 1540 году два английских посланника проинформировали протестантский сейм города Шмалькальден, что на личной встрече Генрих выразил желание иметь религиозное и политическое соглашение со Шмалькальденским союзом. В 1546 году король намекал французскому послу, что Франции и Англии следует отказаться от мессы и заменить ее протестантским богослужением. И наконец, Генрих имел необычных друзей: его доверенные приближенные сэр Фрэнсис Брайан, сэр Энтони Дэнни и Уильям Баттс придерживались реформатских взглядов. Таким образом, существует вероятность (не более того), что Генрих мог обратиться в протестантство, но притом, как Джон Гонт, когда его попросил Уиклиф, не желал подвергать опасности покой своего королевства[410].
Возможно, ключевым событием для размышлений Генриха стало французское дело о листовках. В октябре 1534 года в Париже и нескольких провинциальных городах страны появились листовки, которые свидетельствовали о существовании во Франции организованной сети сакраментарианцев (протестантов, отрицавших пресуществление Бога во время евхаристии). Листовки вызвали ужасные последствия; по всей Франции началась истерия, поскольку понеслись слухи, что протестанты готовятся разграбить Лувр, жечь церкви и убивать католиков. Франциск I немедленно изменил свою религиозную политику и подверг гонениям религиозных диссидентов: в последующем десятилетии любой реформатор рисковал закончить жизнь на костре. Также в 1534 году начался эксперимент мюнстерских анабаптистов: они отменили частную собственность, сожгли все книги, кроме Библии, разрешили полигамию и убивали «неверующих». Казалось, что протестантство и социальная анархия суть одно и то же[411].
Когда сближение между Францией и Испанией привело к заключению перемирия в Ницце (июнь 1538 года), европейская политика развернулась против Реформации Кромвеля