В 1550-е годы события развивались стремительно. В марте новый «Ординал» Кранмера занял место старого католического «Понтификала» и упразднил малые чины субдьякона, пономаря и т. п. Кранмер ориентировался на труд Буцера «О законном рукоположении служителей Церкви»: священнослужители посвящались в сан, чтобы «проповедовать Слово Божье и освящать Святые Дары» – протестантский ракурс[527]. Затем Николас Ридли, преемник Боннера в качестве епископа Лондонского, приказал убрать из церквей своей епархии алтари и поставить на их место престолы. Причиной он обозначил, что «стол будет сдвигать представления простых людей от суеверий папистской мессы на верный ритуал Тайной вечери» (то есть евхаристия не есть жертвоприношение римлян, но память о Страстях Христовых)[528]. К концу года эту перемену осуществили по всей епархии Ридли и в других местах. Когда 23 ноября Совет объявил епископам, что большинство алтарей уже убрано, а оставшиеся следует удалить во избежание «неудобств», члены Совета явно преувеличивали[529]. Католики начали отправляться в ссылку за границу; те же, кто остался на родине, занимались составлением списков радикальных реформаторов, разрушавших алтари и хоры, уцелевшие при удалении икон и статуй, – расправы над ними последовали через церковные суды во время правления Марии[530]. В Восточной Англии и Ланкашире часть духовенства и мировых судей испугались сделанного: католицизм подвергался гонениям, тогда как почти ничего не предпринималось, чтобы заменить старую веру новой. Буцер проницательно заметил, что английская Реформация была слишком отрицающей; ее насаждали «посредством предписаний, которым большинство населения подчинялось весьма неохотно, и разрушением инструментов древних суеверий»[531]. Католическое сопротивление преувеличивается: историки чрезмерно полагаются на документы церковных судов и мало внимания придают записям церковных старейшин и завещаниям[532]. Тем не менее точка зрения Буцера остается в силе. Декатолизация и разграбление не были действенной заменой миссионерской работе. Антипапизм стал нормой, и католическое отношение к святым было отброшено; секуляризация торжествовала в ликвидации монастырей и поминальных часовен; древние обряды очернялись. Однако в сельской местности и в небольших городках люди мало сталкивались с проповедями реформистов: за пределами Лондона, юго-востока и университетов было совсем немного «обращенных». Несмотря на предписания Кромвеля и Сомерсета учить детей основам Священного Писания, протестантизм не мог распространяться только средствами образования, так как доступ к литературе и школьному обучению в провинциях был ограничен. И наконец, уважение к духовенству убавилось, поскольку «чудо» евхаристии отменили, а священников лишили многих земель.
Общественное мнение, судя по всему, проявляло наиболее решительный настрой там, где дело касалось приходских церквей. Поскольку английское благочестие было материалистичным, церковное имущество составляло последний источник дохода, как отметил Тайный совет в 1547 году, потребовав произвести инвентаризацию в епархиях. В 1549 году шерифам и мировым судьям приказали получить свежие описи и подвергнуть уголовному преследованию лиц, присвоивших имущество. В конце концов Совет постановил (3 марта 1551 года) конфисковать церковную утварь, «поскольку Его Королевское Величество на данный момент нуждается в деньгах»[533]. Ничего не предпринималось до апреля 1552 года, когда снова назначили уполномоченных проверить инвентарные списки, а в январе 1553-го новым уполномоченным приказали изъять все, кроме белья, сосудов для причащения и колоколов. Серебряную и золотую посуду, наличные деньги и украшения отправили в Лондон, а облачение священников и вещи из неблагородных металлов продавали на месте и присылали вырученные деньги. Несмотря на жесткость уполномоченных, Эдуард умер до завершения процесса выжимки средств.
Дополнительные искусные грабежи происходили посредством слияний приходов и «обмена» епископальных земель. Сомерсет разрешил объединение приходов в графствах Йорк (1547), Линкольншир и Эссекс (1548–1549). Нортумберленд ликвидировал недавно созданную епархию Вестминстера, поделив ее земли между короной и епархией Лондона (март 1550 года). Он также добился законодательного акта на разделение вакантной епархии Дарема (март 1553 года)[534].
Однако главным достижением Нортумберленда явился Второй акт о единообразии. Новые дебаты о евхаристии предшествовали отрешению от должностей Боннера и Гардинера, а диспут Буцера в Кембридже был связан с королевским двором через группу «афинян» – партию Чика и сэра Томаса Смита, члены которой отвергали искаженное произношение древнегреческого языка, существовавшее в XVI веке, в пользу произношения классической Античности[535]. Сесил принадлежал к «афинянам» и возглавил организацию лондонских дебатов по евхаристии в октябре и ноябре 1551 года у себя и в доме Ричарда Морисона. Ведущие придворные слушали, как Чик, Сесил, Эдмунд Гриндал, Роберт Хорн и Дэвид Уайтхед опровергали пресуществление, а другие участники дебатов отстаивали превращение в таинстве евхаристии существа хлеба и вина в тело и кровь Христа[536]. Значение лондонских дебатов удваивалось тем, что они подготовили почву для появления второй «Книги общих молитв» (1552), хотя ее представили в 1559 году Елизавета и Сесил. Также в 1559 году Гриндала назначили епископом Лондона, Хорн стал епископом Винчестера, а про Уайтхеда говорили, что он первый раз отказался от Кентербери. Все были обязаны своим положением покровительству Сесила. Таким образом, основания для решения Елизаветы были заложены в доме Сесила еще в правление Нортумберленда: то, что было представлено в 1559 году, – и это можно утверждать совершенно точно, – также было именно тем, что ругали в 1551–1552 годах.
Парламент заседал с 23 января по 15 апреля 1552 года. Принятые законы урегулировали религиозные праздники и постные дни, узаконили детей женатого духовенства и установили их право наследовать собственность. Новый Акт об измене вернул то, что было отменено Сомерсетом. Однако ключевым статутом явился Второй акт о единообразии[537]. Он требовал, чтобы «каждый человек», живущий в Англии, Уэльсе и Кале, по воскресеньям посещал церковь; заменил первую «Книгу общих молитв» второй и указал судьям выездных судебных сессий и мировым судьям обеспечивать ее использование под угрозой пожизненного тюремного заключения для нарушивших закон третий раз. В палате лордов против нового молитвенника выступили только два епископа и три светских пэра, так как традиционалисты, вроде лорда Морли, вежливо отказались идти в лобовую атаку на Совет[538]. Однако закон был радикален. Обряды и доктрину привели в терминологическое соответствие друг другу: заутреню и вечерню переименовали в «утреннюю молитву» и «вечернюю молитву»; евхаристию назвали «вечерей Господней или святым причастием»; а фразу из книги 1549 года «обычно именуемая мессой» удалили. Термина «приношение даров» избегали, а «стол» и «престол» использовались теперь вместо «алтарь». Тогда как литургия 1549 года имела большое сходство с Сарумским обрядом[539] католической мессы на английском языке, богослужение 1552 года уже не имело к нему никакого отношения. В частности, произносимые «слова» служили напоминанием: присутствие Христа осознавалось верующими, но пресуществление отвергалось. Различные облачения священства упразднили, оставили только стихарь; церковное пение не одобрялось, за исключением фрагментов в «Апостоле», чтении из Евангелия и Глории. И наконец, правило о преклонении колен (названное «черной рубрикой», потому что по распоряжению Нокса его напечатали поверх текста, когда страницы уже были отпечатаны) отрицало, что коленопреклонение в конце общей службы несет в себе благоговение[540].
Последние шаги к Реформации Эдуард предпринял, когда Кранмер составил статьи нового Символа веры, когда поступил доклад комиссии по каноническому праву, которую возглавляли Кранмер, епископ Гудрич, Петр Мартир и доктор Ричард Кокс. Проект Символа веры из 45 статей Кранмер передал Чику и Сесилу, а они представили его на рассмотрение в Тайный совет. 20 ноября 1552 года Совет изложил свои поправки, которые были учтены[541]. Кранмер сократил число статей до 42 и попросил одобрить их для ознакомления духовенства. Поскольку разрешение не было получено до смертельной болезни Эдуарда, время для их введения ушло, однако они легли в основу «39 статей» Елизаветы. Разработанная реформа канонического права, напротив, не прошла в палате лордов в 1553 году. Она провалилась, поскольку пэры, с трудом мирившиеся с реформой обрядов и доктрины, не могли также принять реформирования церковной дисциплины. Предложение комиссии оставалось в рукописи до 1571 года, когда уже его напечатали под названием Reformatio legum ecclesiasticarum, но снова отложили в долгий ящик[542].
Здоровье Эдуарда резко ухудшилось весной 1553 года: туберкулез легких был неизлечим – ему дали самое большое девять месяцев жизни. Однако если Нортумберленду ничего не оставалось, как узурпировать власть, то сам Эдуард желал исключить восшествие на престол своей сестры принцессы Марии. Настроенные против нее советники принялись выполнять волю короля. Было разработано несколько вариантов «Порядка престолонаследия», чтобы обойти условия Третьего акта о престолонаследии Генриха VIII. Сэр Джон Гейтс передал их Эдуарду при дворе, и юноша записал все проекты собственноручно. Сначала король замыслил передать трон протестанту мужского пола по линии Саффолков (то есть потомков младшей сестры Генриха VIII Марии), но Фрэнсис, герцогиня Саффолк, не имела сыновей. В итоге он назначил своей преемницей старшую дочь герцогини Саффолк Джейн Грей, которая в мае 1553 года