74.
В результате в 1868 году было основано Королевское колониальное общество (ныне Королевское имперское общество), а в 1884 году — Лига федеративной империи как своего рода дочерняя организация. Многие члены юнионистского блока Сесила, такие как Брасси и Гошен, состояли в этих организациях. В 1875 году Ф.П. Лабильер, активист обоих обществ, прочитал перед членами старшей из них доклад «The Permanent Unity of The Empire» («Непреходящее единство империи») и предложил решить вопрос путем создания высшего законодательного органа и центральной исполнительной власти для всей империи, включая Соединенное Королевство. Семь лет спустя в труде «The Political Organization of The Empire» («Политическая организация империи») он разделил власть между этой новой федеральной властью и доминионами, поделив сферу деятельности правительства на общеимперские проблемы, локальные задачи и вопросы, касающиеся обоих уровней. Затем он перечислил задачи, которые должны были быть переданы каждому органу. За подобные действия позднее выступал и Кертис.
Другой оратор, Джордж Бурино, в 1880 году говорил о «естественном развитии Канады» ровно то же, что и Кертис75.
Эти проекты Милнер считал главной целью в жизни, пока, подобно Кертису, не осознал их непрактичность76. Идеи Милнера можно найти в его речах и документах, особенно в двух письмах от 1901 года к Брасси и Паркину. Брасси начал кампанию за федерализацию империи с передачей полномочий (то есть предоставлением местным органам власти права решения локальных вопросов даже в пределах Соединенного Королевства) и созданием имперского парламента, в который вошли бы представители колоний. Этот имперский парламент должен был бы заниматься общеимперскими задачами, в то время как местные парламенты — локальными вопросами. В декабре 1900 года Брасси опубликовал брошюру под названием «А Policy on Which All Liberals May Unite» («Политика, ради которой все либералы могут объединиться») и отправил Милнеру приглашение присоединиться к нему. Милнер согласился в феврале 1901 года, сказав: «Вероятно, не существует двух людей, более полно сходящихся во взглядах на имперскую политику [чем мы]... Мне ясно, что нам нужны отделы ные органы для бизнеса местного уровня и общеимперского. Попытка проводить и то и другое через один так называемый имперский
парламент терпит крах... Допустив, что мы должны иметь отдельные парламенты для имперских и местных задач, я пришел, хотя и по иному пути и по несколько другим причинам, к выводу, к которому приближаетесь и Вы, а именно, что было бы лучше не создавать новый орган над так называемым имперским парламентом... а создать новые органы или орган при нем для местного бизнеса Великобритании и Ирландии, предоставив парламенту возможность заниматься более значимыми вопросами внешней политики, обороны и взаимоотношений отдельных частей империи. В этом случае, конечно, колонии должны были бы быть представлены в имперском парламенте, который, таким образом, стал бы действительно имперским. Но большая трудность, без сомнения, состоит в том, что, если бы этот орган стал действительно эффективным инструментом имперской политики, он потребовал бы сокращения численности... Проблема сокращения числа британских членов, несомненно, могла бы быть смягчена созданием местных законодательных органов... Настало время начать все сначала... Хотелось бы мне, чтобы Розбери, который мог бы проводить подобную политику, был менее пессимистичен».
Идея передачи полномочий имперского парламента местным законодательным органам Шотландии, Англии, Уэльса и Ирландии была выдвинута в книгах лорда Эшера «After The War» («После войны») и Эдварда Вуда (будущего лорда Галифакса) «The Great Opportunity» («Великая возможность»). В основе этих трудов лежало не что иное, как повторение данного аспекта проекта федеративной империи. 4 июня 1919 года Вуд внес в Палату общин предложение о том, что «настало время для создания в Соединенном Королевстве нижестоящих законодательных органов», которое было поддержано 187 голосами против 34. Из этого предложения ничего не вышло, как, впрочем, и из планов федерализации.
Свои идеи по последнему вопросу Милнер вновь изложил в письме к Паркину от 18 сентября 1901 года: «Существующие парламенты, будь то британские или колониальные, слишком малы,
как и государственные деятели, которых они производят (за исключением отдельных случаев, таких как Чемберлен), для столь серьезных вопросов. Пока у нас не будет настоящего имперского совета, не просто консультативного, а прежде всего конституционного, а затем уже исполнительного, контролирующего все наши дела по всему миру, мы ничего не добьемся. Посмотрите, как были упущены великолепные возможности развития общегосударственной обороны, которые дала эта война. Я верю, что это произойдет, но в настоящее время не вижу человека, который мог бы это сделать. И вы, и я могли бы оказать ему огромную помощь, потому что у меня и, несомненно, у вас есть множество примеров и аргументов по этому вопросу, почерпнутых из практического опыта, которые логически разбили бы доводы оппозиции. Наша проблема в прежние времена заключалась в том, что мы пропагандировали грандиозную, но, как видно, неосуществимую идею. Сегодня я бы отстаивал то же самое как насущную практическую необходимость»77.
Провал проекта федерализации империи в период 1910-1917 гг. вынудил Паркина и Милнера возвратиться к общей идеологии, достигнутой благодаря стипендиям Родса, подобно тому, как это же событие вынудило Кертиса и других вернуться к одной цели, которая была выработана с помощью Королевского института международных отношений. Все партии делали это с неохотой. Как писал Дав Бранду в 1923 году, «последний [Королевский институт международных отношений] подходит — он может помочь нам достичь того единства во внешней политике, которое мы ищем, если станет пристанищем гостей из доминионов; но любовь Лайонела еще нужно завоевать, и если, как это часто бывает, достижения снизят аппетит, и он снова обратится к своей более ранней и великой работе, мы все будем в выигрыше»78.
В связи со смещением фокуса с институциональных на идеологические взаимоотношения в деле объединения империи необходимо получить четкое представление о точке зрения «Круглого стола» и всей группы Милнера. Она хорошо описана в работе из третьего выпуска журнала, написанной неизвестным автором. Эта статья, озаглавленная «The Ethics of Empire» («Этика Империи»), заслуживает пристального внимания. В ней подчеркивается, что аргументы в пользу империи и узы, которые ее связывают, должны быть моральными и не основываться на соображениях материальной выгоды или даже обороны. Этот акцент на нравственных соображениях, а не на экономических или стратегических, характерен для группы в целом и встречается у Милнера и даже у Родса. Профессиональные политики, бюрократы, прагматики и материалистические социальные реформаторы подвергаются в статье критике за то, что «не смогли убедительно призывать к идеалу морального благополучия, дабы возбудить пыл и воображение демократического народа». Их также критикуют за то, что они не разглядели,
что это основа, на которой выросла империя: «Становление Британской империи учит тому, как моральные убеждения и преданность долгу вдохновляли на строительство этой структуры. Противники империализма имеют обыкновение утверждать, что эта история не выдержит проверки, что она в значительной степени свидетельствует о самовозвеличивании и жадности. Такое обвинение выдает незнание истории... Люди, которые наиболее упорно трудились над созданием империи, не стремились к приобретению богатств и хищению ценностей. Именно благодаря их силе характера и нравственной целеустремленности британское правление в Индии и Египте стало воплощением порядка и справедливости... Долг — это абстрактный термин, но факты, которые за ним стоят, отражаются на нашем опыте реально и конкретно. Главное — понять его значение как движущей силы в жизни людей. [Это, вероятно, мысли Керра, но, возможно, так говорил Тойнби или Милнер. Писатель продолжает:] Конечная цель государства — люди, и его сила измеряется не оборонительными вооружениями или экономическим процветанием, а моральными качествами граждан... Функция государства позитивна и этична — обеспечить своим гражданам не просто существование, а хорошую жизнь. Социальные реформаторы зачастую слишком сильно акцентируют внимание на идеале, связанном с материальным комфортом народа... Удовлетворенность жизнью зависит не от более высокой заработной платы или низких цен, не от времени для отдыха, а от работы, при которой задействуются высшие качества человеческой натуры... Народ должен волноваться не о заработках, удобствах или даже свободе, а о возможностях для предпринимательства и ответственности. Политика более тесного сближения в империи становится невероятно значимой в связи с подобными требованиями... Существует лишь одна перспектива. Она заключается в том, чтобы народы империи осознали свое национальное единство и черпали из этого идеала вдохновение для совместных усилий по реализации моральных
обязательств, которые влечет за собой их членство в империи. Признание общих имперских интересов неизбежно расширит как основу их политической деятельности, так и взгляд на жизнь в целом. Общественную жизнь можно облагородить великими причинами и ничем иным... Политическая коррупция, карьеризм и партийные интриги естественным образом укореняются в небольших сообществах, где внимание сосредоточено на местных интересах. Великие общественные дела высвобождают интеллектуальный и нравственный потенциал людей... Фразы ״национальный характер“, ״нация доброй воли“ и ״национальная идентичность“ — не пустые слова. Каждый знает, что чувство солидарности — это не фикция, а реальность; что дух, воодушевляющий колледж или полк, — это нечто такое, что нельзя измерить в терминах личного вклада отдельных членов... Граждане столкнулись лицом к лицу с уникальной и исторической возможностью! Их миссия — основывать политику великой империи на принципах свободы и законности... Им остается