увенчать эту структуру учреждением политического союза, который создаст ощущение сплоченности в империи. Долг, логика и факты направляют их к этой цели».
В этой статье прослеживаются все основные идеи группы Милнера: недоверие к партийной политике; акцент на моральных качествах и общем мировоззрении в деле объединения людей; убежденность в том, что служение Британской империи является высшим моральным достижением человека, к которому следует стремиться; представление о том, что высшими нравственными целями являются развитие личности, преданность долгу и служение в условиях свободы и законности; пренебрежение, даже презрение к экономическим соображениям; ощущение острой необходимости убедить других принять их точку зрения, чтобы империя смогла развиваться согласно предназначению, к которому они стремятся.
Группа Милнера занималась постоянным опровержением марксистско-ленинских интерпретаций истории и империализма.
Ее члены руководствовались материалистическими мотивами лишь изредка, а их стремление к империализму вовсе не мотивировалось желанием сохранить или расширить капитализм. Напротив, их экономическая идеология по своей ориентации была более социалистической, чем манчестерская, по крайней мере на ранних этапах. Конечно, это был недемократический вид социализма, готовый пойти на многие жертвы ради благополучия народных масс, но не желавший делиться с ними политической властью, которая могла бы позволить им претендовать на свое собственное благополучие. Эта склонность к социализму была заметнее в более ранний (баллиоль- ский) период, чем в последующий (Нового колледжа), и практически исчезла, когда во главе группы встали Лотиан и Бранд вместо Эшера, Грея и Милнера. Эшер считал неизбежным уничтожение среднего класса и полагал, что будущее принадлежит рабочим и административному государству. Он посвятил свою книгу «After The War» («После войны», 1919) Роберту Смилли, президенту Федерации шахтеров, и написал ему 5 мая 1919 года длинное письмо. 12 сентября того же года он писал своему сыну, ныне виконту Эшеру: «Есть вещи, которых нельзя отнять у Смилли и Сидни Уэбба. Это, как мне кажется, и есть истинные цели». Арнольд Тойнби еще раньше стал в некоторой степени социалистом и весьма критически относился к нынешней идеологии либерального капитализма, провозглашенной корифеями манчестерской школы. Милнер прочитал шесть лекций о социализме в Уайтчепеле в 1882 году (опубликованных в 1931 году в журнале The National Review). И Тойнби, и Милнер периодически работали в социальной службе умеренно социалистического типа, что привело к созданию в 1884 году благотворительного поселения «Дом Тойнби». Будучи председателем налогового управления (1892-1897), Милнер составил бюджет для сэра Уильяма Харкорта, в котором был введен налог на наследство. В Южной Африке он никогда не руководствовался капиталистическими мотивами, устанавливая высокий налог на прибыль с рудников Рэнд для
финансирования социальных улучшений и рассматривая с объективным спокойствием вопрос о национализации железных дорог или даже рудников. И Тойнби, и Милнер с самого начала с сомнением относились к преимуществам свободной торговли — не потому, однако, что пошлины могли обеспечить высокие прибыли для промышленных концернов, а потому, что государственные преференции могли более тесно связать империю в экономически единое целое.
В более поздние годы Милнер становился все более радикальным, что не слишком хорошо вписывалось в консервативные представления о финансах Бранда и даже Хиченса. Как демонстрирует его книга «Questions of The Hour» («Насущные вопросы», 1923), Милнер представлял собой комбинацию технократа и гильдейского социалиста и энергично возражал против ортодоксальной финансовой политики дефляции, сбалансированного бюджета, золотого стандарта и свободного международного обмена, пропагандировавшейся группой после 1918 года. Эта политика, сторонником которой был Бранд, была принята «Круглым столом» после 1918 года и рассматривалась Милнером как поощрение депрессии, безработицы и растраты материальных и моральных ресурсов Британии. Нет никаких сомнений, что в этом Милнер был прав. Не будучи квалифицированным экономистом, он, тем не менее, видел, что реальные проблемы носят технический и материальный характер и что способность Британии производить товары должна ограничиваться только реальным предложением знаний, рабочей силы, энергии и материалов, а не искусственными рамками преднамеренно лимитированного денежно-кредитного предложения. Эта точка зрения Милнера была принята группой только после 1931 года, и даже тогда не в полной мере. Группа, по крайней мере в период 1918-1931 гг., разделяла представления международных банкиров, с которыми Бранд, Хиченс и другие были очень тесно связаны. Они полагали, что довоенное финансовое превосходство Великобритании можно вернуть только путем
восстановления финансовой системы того времени с паритетом фунта стерлингов на том же уровне, но не учли изменившиеся условия, которые делали напрасными все усилия по возвращению старой системы. Точка зрения группы полностью раскрывается в статьях «Круглого стола» того периода. В декабрьском номере 1918 года Бранд отстаивал финансовую политику, которой британское правительство следовало в течение следующих тринадцати лет с катастрофическими результатами. Он писал: «Эта страна быстро восстановится после войны, если справится с обесцениванием валюты, сократит производство и кредитование, снизит уровень цен и восстановит свободный ввоз и вывоз золота... При столь богатом багаже финансовых знаний и опыта нам должно быть легко выбрать правильный путь — хотя он не всегда будет приятным — среди опасностей будущего. Все соображения приводят к мнению, что возвращение золотого стандарта, независимо от того, удастся ли достичь этого быстро, должно стать нашей целью. Только в этом случае мы гарантируем, что уровень цен будет таким же низким, как и в других странах, или даже ниже, а от этого зависит восстановление нашей экспортной торговли и предотвращение чрезмерного импорта. Лишь таким образом мы сможем подготовиться и предотвратить обесценивание нашей валюты, которое, хотя [существующий] запрет на торговлю золотом мешает нам измерить его, почти наверняка происходит, и защитить себя от выдачи чрезмерных кредитов».
Затем он изложил детальную программу сокращения кредита и государственных расходов, повышения налогов, урезания импорта, увеличения экспорта и т. д79. Хиченс, являясь скорее промышленником, чем банкиром, не был столь консервативен в финансовых вопросах, как Бранд, и предложил покрыть огромный государствен-
ный долг 1919 года за счет налога на капитал. Но, когда правительство приняло политику Бранда, Хиченс согласился с ними и начал искать выход для своего собственного бизнеса, сократив издержки путем «рационализации производства».
Эти расхождения внутри группы во мнениях по экономическим вопросам не разрушили ее, потому что она была основана на политических, а не экономических идеях, корни которых вое- ходили к древним Афинам, а не были заложены в современном Манчестере. Поколение Баллиола времен Джоуитта и Неттлшипа, а также Нового колледжа времен Циммерна получили идеалистическое представление о классической Греции, зародившее у них ностальгию по эллинизму пятого века и заставившее стремиться восстановить братство интеллекта и патриотизма из древности в современной Британии. Надгробная речь Перикла стала их политическим призванием, долг перед государством и верность своим согражданам — главными жизненными ценностями. Но, понимая, что все достоинства эллинизма сводятся к нулю его неспособностью организовать какую-либо политическую единицу крупнее, чем один город, группа Милнера признавала важность политической организации для сохранения свободы и высших этических ценностей и надеялась сделать это, сплотив весь мир вокруг Британской империи.
Кертис очень хорошо выразил это в произведении «The Сот- monwealth of Nations» («Содружество наций», 1916), где сказал: «Государство, будь то автократия или содружество, в конечном счете основывается на долге, а не на личных интересах или силе... Основной принцип государства — это чувство преданности, признание глубоко в сознании его подданных того, что интересы общества превыше их собственных. Узы, которые объединяют их в единый коллектив, выражаясь словами Линкольна, — преданность по природе. Его легитимность, как и законность брачных уз, в основе своей не договорная, а сакраментальная. Его основой является
не меркантильный интерес, а скорее некое чувство долга, каким бы оно ни было, достаточно сильное, чтобы превзойти корыстную заинтере сованность »80.
История представлялась этой группе, и особенно Кертису, вековой борьбой принципов самодержавия и содружества, сил тьмы и света, азиатской теократии и европейской свободы. Этот взгляд на историю, основанный на работах Циммерна, Э. А. Фримена, лорда Брайса и А. В. Дайси, предполагал, что разграничительная черта между двумя противоположностями может быть проведена в их взглядах на закон: силы света считали его созданным человеком и изменяемым, но все же стоящим превыше всех людей, в то время как силы тьмы рассматривали закон как божественный и вечный, но подчиненный королю. Первое допускало многообразие, развитие и свободу, в то время как второе порождало однообразие, оболванивание и рабство. Борьба между ними продолжалась тысячи лет, породив такие детища, как персидские войны, Пунические войны и борьба Британии с войсками Филиппа II, Людовика XIV, Наполеона и Вильгельма II. Таким образом, для этой группы Британия была защитницей всего прекрасного и цивилизованного в современном мире, точно так же
как Афины отстаивали эти ценности в древнем мире81. Миссия Британской империи, согласно этой интерпретации, состояла в том, чтобы нести свободу и свет (то есть принципы содружества), сражаясь против сил теократии и тьмы (то есть автократии) в Азии и даже в Центральной Европе. Ибо группа рассматривала неспособность Франции или Германии использовать английскую идею «верховенства закона», описанную Дайси в книге «The Law of The Constitution» («Закон конституции», 1885), как доказательство того, что эти страны все еще были погружены, по крайней мере частично, во тьму теократического права. Медленное распространение английских политических институтов в Европе и Азии в период перед Первой мировой войной рассматривалось группой как доказательство их превосходства и возможности прогресса. Цивилизаторскую миссию Англия должна была осуществлять при необходимости насильно, по крайней мере в Азии и Африке, ибо «функция силы состоит в том, чтобы дать моральным идеям время укорениться». Таким образом, Азию нужно было заставить принять цивилизацию. Группа оправдывала это тем, что азиаты, очевидно, лучше живут под европейским правлением, чем под властью других азиатов, и, если бы с ними посоветовались, они