Акт об управлении Индией 1919 года предусматривал, что рассмотрение действия закона будет проводиться после того, как он проработает в течение десяти лет. Растущие волнения сред индийцев и их неспособность использовать возможности акта 1919 года убедили многих англичан (включая большую часть группы Милнера) в том, что Статутная комиссия должна начать свою работу раньше, чем предполагалось, и должна направить свои усилия скорее на поиск основы для новой конституционной системы, чем на изучение очевидного провала той, что была организована в 1919 году.
Первый официальный намек на то, что дата создания Статутной комиссии будет перенесена, был дан Биркенхедом 30 марта 1927 года в сочетании с некоторыми довольно «высокомерными и покровительственными» замечаниями об индийской политике. Газета «Таймс», критикуя Биркенхеда за его утверждения, приняла предложение относительно комиссии и, в свою очередь, предположила, что «идеальный орган будет состоять из рассудительно мыслящих людей, способных прийти к согласию». Естественно, именно это и было сделано. В официальной биографии виконта Галифакса, откуда были взяты эти цитаты, добавляется: «Интересно предпо- дожить, насколько Джеффри Доусон, редактор, выражал мысли Ирвина, и было ли это преднамеренным пробным шагом в сторону сэра Джона Саймона».
Комиссия Саймона представляла собой именно то, чего хотела «Таймс»,— орган «рассудительно мыслящих людей, способных прийти к согласию». Его председателем был самый дорогой адвокат в Англии, являвшийся членом блока Сесила с тех пор, как был избран во «Все души» в 1897 году, и вдобавок состоявший в двух уже упоминавшихся примечательных клубах «Гриллионс» и «Клуб». Хотя формально он был либералом, его связи и наклонности были скорее консервативными, и неудивительно, что в 1931 году он стал национал-либералом и занял один из самых важных постов в Кабинете министров — в Министерстве иностранных дел. С этого времени он проводил политику группы Милнера и, учитывая его личную связь с лидерами группы, состоявшими во «Всех душах», вполне может считаться ее членом. Как председатель Статутной комиссии, он использовал свои юридические таланты в полной мере, чтобы составить отчет, с которым могли бы согласиться все члены комиссии, и ярким примером его способностей является то, что он смог получить единодушное согласие по программе, которая в общих чертах, если не во всех деталях, представляла собой именно то, чего хотела группа Милнера.
Из шести других членов комиссии двое были лейбористами (Клемент Эттли и Вернон Хартсхорн). Остальные являлись юнионистами или консерваторами. Виконт Бернхем из Итона и Баллиола (1884) был сторонником юнионистского блока Сесила в палате общин с 1885 по 1906 гг., а его отец стал баронетом и бароном благодаря лорду Солсбери. Ему же самому титул виконта был присвоен Ллойдом Джорджем в 1919 году.
Пятый член комиссии, Дональд Палмер Говард, барон Страткона и Маунт-Ройал из Итона и Тринити-колледжа Кембриджа, ничем особо не известен, за исключением того, что был членом парламента от юнионистов в 1922-1926 гг.
Шестой член, Эдвард Сесил Кадоган из Итона и Баллиола (1904), был шестым сыном графа Кадогана и, следовательно, старшим братом сэра Александра Кадогана, британского делегата в Организации Объединенных Наций. Их отец, граф Кадоган, внучатый племянник первого герцога Веллингтона, был лордом- хранителем печати во втором правительстве лорда Солсбери и лордом-лейтенантом Ирландии в третьем правительстве Солсбери. Эдвард, который был посвящен в рыцари в 1939 году, ничем особо не примечателен, за исключением того, что являлся членом парламента от юнионистов (1922-1935) и председателем Палаты общин при национальном правительстве 1931-1935 гг.
Седьмой член, Джордж Р. Лейн-Фокс (барон Бингли с 1933) из Итона и Нью-колледжа, был членом парламента от юнионистов с 1906 по 1931 гг. и министром по делам шахт с 1922 по 1928 гг. Он стал шурином и другом лорда Галифакса, женившись в 1903 году на достопочтенной Мэри Вуд.
Самым необычным фактом в отношении Комиссии Саймона является отсутствие квалификации у ее членов. За исключением несомненных преимуществ образования в Итоне и Оксфорде, у них не было явных заслуг, открывающих путь к членству в каком-либо комитете, рассматривающем индийские проблемы. В самом деле,
ни один из восьми членов совета ранее не работал в этом направлении. Тем не менее комиссия подготовила огромный двухтомный доклад, представляющий собой монументальный источник для изучения проблем Индии в этот период. Когда к недостатку квалификации ее членов мы прибавляем тот факт, что комиссия бойкотировалась индийцами, а основной контакт с местными жителями заключался в прослушивании монотонных песнопений «Саймон, уходи», кажется чудом, что в результате их исследований мог появиться такой ценный отчет. Объяснение этому можно найти в том, что со стороны сотрудников правительства Индии, включая членов группы Милнера, им оказывалось всестороннее содействие.
Очевидно, что к концу 1928 года группа Милнера решила отказаться от комиссии в пользу метода «круглого стола» из-за индийской оппозиционной деятельности, внутренней борьбы внутри этой комиссии между Саймоном и Бернхемом (вызванной отказом последнего пойти так далеко, как того желал первый, в отношении уступок индийцам) и неспособности добиться сотрудничества со стороны министра (что продемонстрировала постоянная критика Биркенхеда в «Таймс»). Нет ничего удивительного в том, что группы «Круглого стола» предпочли бы метод «круглого стола» даже в отношении индийских проблем, хотя многие из участников имели бы относительно небольшой опыт применения типично британской процедуры согласования посредством конференций. Для группы Милнера метод «круглого стола» был не только предпочтительным сам по себе, но и абсолютно необходимым из-за широко распространенной в Индии критики Комиссии Саймона за ее исключительно британский состав. Это ограничение было первоначально принято на том основании, что лишь чисто британская и чисто парламентская комиссия могла хоть как-то обязать парламент принять ее рекомендации. По крайней мере, это основание в защиту ограниченного членства было объявлено индийцам вице-королем 8 ноября 1927 года. Вместо этого аргумента группа Милнера приняла
на вооружение несколько более типичную для нее идею, а именно, что только равноправное участие Индии может обязать индийцев придерживаться каких-либо планов по поводу будущего Индии. Руководствуясь своими привычными принципами, они решили, что ответственность, возлагаемая на индийцев при их участии в разработке планов, будет умерять экстремизм их требований и обязывать принимать участие в реализации этих планов после того, как они будут утверждены в виде закона. Основная идея — если вы верите в людей, они окажутся достойными этой веры, или, выражаясь несколько более конкретно, если вы добровольно дадите недовольным людям больше, чем они ждут, и, главное, прежде, чем они действительно ожидают получить это, они не будут злоупотреблять даром, но будут отрезвлены одновременно тяжестью ответственности и сладостью благодарности — лежит в основе деятельности группы Милнера с 1901 года по настоящее время. Ее обоснованность подтверждалась (когда требовались доказательства) историческим примером, то есть противопоставлением отсутствия великодушия в обращении Британии с американскими колониями в 1774 году и ее отзывчивости в отношении канадских колоний в 1839 году. Контраст между «неприемлемыми актами» и Даремским докладом возник в результате влияния одной из основных идей, залегающих в глубине сознания всех членов группы Милнера. Однако во многих из этих умов это предположение вовсе не основывалось на политической истории, а имело более глубокую и в значительной степени бессознательную основу, коренящуюся в учении Христа и Нагорной проповеди. Особенно это касалось Лайонела Кертиса, Джона Дава, лорда Лотиана и лорда Галифакса. Если не уловить эту идею, невозможно будет распознать единство действий группы по отношению к бурам в 1901-1910 гг., к Индии в 1919 и 1935 гг. и к Гитлеру в 1934-1939 гг.
Эти мысли, служащие оправданием уступок Индии, можно найти в дискуссиях группы Милнера по индийской проблеме во все
периоды, особенно непосредственно перед появлением акта 1919 года. Десять лет спустя они все еще оказывали свое влияние. Они прослеживаются, например, в статьях «Круглого стола» по Индии в сентябре 1930 и марте 1931 года. В первой защищается использование метода «круглого стола», но оговаривается, что он должен основываться на полном равенстве индийских членов: «Индийцы должны в равной степени разделить с Великобританией ответственность за достижение или неспособность достичь соглашения о том, каким должен быть следующий шаг в конституционном развитии Индии. Речь уже не идет о том, чтобы Великобритания выслушала индийских представителей и затем сама решила, какой должна быть следующая индийская конституция... Суть идеи ״круглого стола“ заключается в том, что представители Британии и Индии должны стремиться к достижению соглашения, понимая при этом, что, если они смогут его достичь, каждая из сторон будет придерживаться его до конца, как это было в случае с Ирландией в 1922 году». По мнению группы Милнера, задача Британии заключалась в том, чтобы «помочь индийцам взять на себя максимальную ответственность за систему управления в Индии и настаивать на этом не только потому, что это само по себе правильно, но и поскольку это самое верное противоядие от реальной опасности анархии, которая угрожает стране, если индийцы не научатся нести ответственность как можно быстрее. Двигаться очень быстро в согласии и сотрудничестве с политическими кругами Индии менее рискованно, чем продвигаться более умеренными темпами без ее согласия и сотрудничества. Действительно, на наш взгляд, наиболее успешной основой для конференции за круглым столом стала бы ситуация, в которой Великобритания попросила бы индийских делегатов представить согласованные предложения, а затем сделала бы все возможное, чтобы принять их и возложить на индийцев ответственность за