110: «Несмотря на эти трудности [британское общественное мнение, англиканская церковь и лейбористская партия], он и другие члены британского правительства полностью осознавали, что фюрер не только добился многого внутри самой Германии, но и что, уничтожив коммунизм в своей стране, он преградил ему путь в Западную Европу, и поэтому Германию по праву можно рассматривать как оплот Запада против большевизма... Четыре великие западноевропейские державы должны совместно заложить основу для прочного мира в Европе, почву к которому подготовило англо-германское соглашение. Ни при каких условиях ни одна из них не должна избегать этого сотрудничества, иначе нынешней нестабильной ситуации не будет конца... Британцы всегда были реалистами и, возможно, больше других убеждены в том, что ошибки версальского диктата должны быть исправлены. В прошлом Британия всегда оказывала свое влияние с трезвым расчетом. Он указал на роль Великобритании в связи с уходом из Рейнской области раньше установленного срока, урегулированием проблемы репараций и повторной оккупацией Рейнской
зоны... Поэтому он хотел знать отношение фюрера к Лиге Наций, а также к разоружению. Все остальные вопросы можно описать как изменения в европейском порядке, изменения, которые рано или поздно, вероятно, должны были произойти. Они были связаны с Данцигом, Австрией и Чехословакией. Англия была заинтересована только в том, чтобы все они происходили мирным путем без применения методов, которые могли бы вызвать масштабные потрясения, чего не желали ни фюрер, ни другие страны... Только одна страна, Советская Россия, выигрывала от общего конфликта. Все остальные в глубине души выступали за укрепление мира».
То, что эту точку зрения разделял не только лишь один Галифакс, но и правительство (и группа Милнера), совершенно ясно. По прибытии Галифакс заверил немцев, что цели его визита были обсуждены с министром иностранных дел (Иденом) и премьер- министром и одобрены ими. 26 ноября 1937 года, через неделю после разговора Галифакса с Гитлером, Чемберлен написал своей сестре, что надеется удовлетворить немецкие колониальные требования, предоставив им Бельгийское Конго и Анголу вместо Танганьики. Затем он добавил: «Я не понимаю, почему мы не можем сказать Германии: ״Дайте нам достаточные гарантии того, что не будете применять силу по отношению к Австрии и Чехословакии, и мы дадим вам аналогичные гарантии того, что не будем использовать силовые методы, мешая вам действовать в желаемом направлении, при условии, что вы сможете добиться перемен мирными средствами“»111.
Стоит отметить, что когда Джон У. Уилер-Беннетт из Чатем- Хауса и группы Милнера написал свою книгу «Munich: Prologue to Tragedy» («Мюнхен. Начало трагедии»), опубликованную в 1948 году,
он поместил вышеуказанную цитату в подстрочное примечание и исключил указания на Бельгийское Конго и Анголу. Это, однако, было важной частью программы умиротворения группы Чемберлена. 3 марта 1938 года британский посол в Берлине Невил Ген- дерсон, один из членов группы Чемберлена, попытался убедить Гитлера начать переговоры для осуществления этого плана, но безуспешно. Он повторил заявление лорда Галифакса о том, что перемены в Европе приемлемы для Британии, если они будут осуществлены без применения «бесконтрольной игры силами», и заявил, что лично он «часто высказывался в пользу аншлюса». Что касается колоний, он пытался заинтересовать Гитлера районом Африки между 5-й параллелью и рекой Замбези, но фюрер настаивал на том, что его интерес ограничивается возвращением африканских колоний, бывших у Германии на 1914 год.
В знаменитой беседе Гитлера с Шушнигом в феврале 1938 года фюрер сказал австрийцу, что лорд Галифакс согласен «со всем, что он [Гитлер] делает в отношении Австрии и судетских немцев». Об этом сообщалось в «срочном и строго конфиденциальном» послании американского генерального консула в Вене от 16 февраля 1938 года государственному секретарю Халлу, документе, опубликованном в американской прессе 18 декабря 1948 года. Чемберлен и его коллеги совершенно ясно дали понять, как публично, так и в частном порядке, что Великобритания не будет ничего предпринимать, чтобы предотвратить немецкую оккупацию Австрии или Чехословакии. 21 февраля 1938 года, во время австрийского кризиса, Джон Саймон заявил в палате общин: «Великобритания никогда не давала отдельных гарантий в отношении независимости Австрии». Шесть дней спустя Чемберлен сказал: «Мы не должны пытаться вводить небольшие страны в заблуждение, заставляя их думать, что лига защитит от агрессии, и действовать в соответствии с этим, поскольку знаем, что ничего подобного ожидать нельзя». Через пять дней после захвата Австрии 12 марта 1938 года
Советский Союз направил Великобритании предложение о проведении международной конференции по прекращению агрессии. Это предложение было сразу же отвергнуто, и 20 марта 1938 года Чемберлен написал своей сестре: «Поэтому я отказался от идеи предоставления гарантий Чехословакии и Франции в связи с нашими обязательствами перед этими странами».
Когда Даладье, французский премьер, приехал в Лондон в конце апреля 1938 года, чтобы попросить о поддержке Чехословакии, Чемберлен отказался и, по-видимому, если верить Фейлингу, оказал давление на французов, чтобы заставить Чехословакию заключить соглашение с Гитлером. 1 мая Чемберлен написал своей сестре по этому поводу: «К счастью, в газетах не было ни намека на то, насколько близко мы подошли к разделу Чехословакии».
В длинном докладе от 10 июля 1938 года посол Дирксен писал Риббентропу следующее: «В Англии к власти пришел кабинет Чемберлена-Галифакса, основным и самым важным курсом программы которого было и остается соглашение с тоталитарными государствами... Этот состав правительства проявляет по отношению к Германии максимальное понимание. Он обладает внутренней политической силой для выполнения этой задачи. И приблизился к пониманию наиболее существенных пунктов основных требований, выдвинутых Германией в отношении исключения Советского Союза из решения судеб Европы и из Лиги Наций, а также целесообразности двусторонних переговоров и договоров. Оно готово признать правомерность требований Германии в судетском вопросе. Мы готовы пойти на большие жертвы, чтобы удовлетворить другие справедливые требования при одном условии — Германия будет стремиться достичь этих целей мирными средствами. Если она прибегнет к военным методам, Англия, без малейшего сомнения, вступит в войну на стороне Франции».
Эта точка зрения была вполне приемлема для группы Милнера. В передовой статье за декабрь 1937 года авторы «Круглого стола»
довольно подробно рассмотрели немецкий вопрос. Что касается колониальной проблемы, то в ней противопоставлялись две точки зрения, но особое внимание уделялось «тем, кто теперь считает, что было ошибкой лишить Германию всех ее колоний в 1918 году, и что Великобритания должна внести свою долю в поиск колониальной зоны — скажем, в центральной Западной Африке, — на которую Германии можно было быть выдать мандат. Но они также ставят условием, что пересмотр колониальных владений должен стать частью окончательного всестороннего урегулирования и что колонии не должны использоваться в качестве рычага для предъявления новых требований или в качестве стратегических баз». Позже в статье говорилось: «Большинство будет рассматривать отказ Франции от восточных альянсов как цену, которую стоит заплатить за прочный мир и возвращение Германии в лигу». В ней приветствовалось перевооружение Германии, поскольку это заставило бы пересмотреть несправедливый Версальский договор. В этой связи в той же статье говорилось: «Давление в отношении перевооружения и события последних нескольких лет оказали такое влияние, что нежелание тех, кто больше всего выиграл от мирного урегулирования, рассмотреть какие-либо изменения быстро испаряется; ибо вынужденные перемены, которых они не смогли предотвратить, уже произошли, и дальнейшие изменения, безусловно, последуют, особенно в Восточной Европе, если они не будут готовы вести очень серьезную борьбу за их предотвращение». В статье отвергалась такая борьба на том основании, что ее «исход не определен» и что она «может повлечь за собой нежелательные внутренние катастрофы». При анализе баланса военных сил в этой войне в статье были показательно опущены все упоминания о Чехословакии, чьи войска в то время были значительно сильнее, чем у Германии. В ней указывалось, что французская армия составляла две трети от немецкой (что не было правдой), а британская — не более двух-трех дивизий. Точка зрения «Круглого стола» не совпадала с мнением группы
Чемберлена (которая пересекалась через общих членов со вторым кругом группы Милнера). «Круглый стол», выступая от имени внутреннего круга группы Милнера, был далеко не таким антироссий- ским, как группа Чемберлена. Поэтому он никогда не рассматривал столкновение между нацистской Германией и Советским Союзом как практическое решение проблем Европы. Он и правда принял идею пакта четырех держав, чтобы исключить Россию из Европы, но не был готов позволить Германии расширяться на восток, как та того хотела. Непонимание группой Милнера нацистской системы и самой Германии было настолько велико, что они представляли себе стабильную ситуацию, в которой в Европе доминировал пакт четырех держав, с Советской Россией с одной стороны и океаническим блоком Британского Содружества и Соединенных Штатов с другой. Группа настаивала на быстром перевооружении Британии и создании Океанического блока, потому что они были более низкого мнения о собственных силах Великобритании, чем группа Чемберлена (эта идея была заимствована у Милнера), и не были готовы позволить Германии бесконечно идти на восток в надежде, что она будет удовлетворена войной с Россией. Как мы увидим, политика групп Милнера и Чемберлена двигалась в одном направлении, с небольшим смещением акцентов, до марта 1939 года, когда группа начала распадаться.
В той же статье «Круглого стола» от декабря 1937 года заявлялось, что демократические страны должны «четко обозначить условия, при которых они готовы рискнуть вступить в войну, а не отступить... В течение последних двух лет авторы ״Круглого стола“ критиковали популярную догму ״коллективной безопасности“ по двум основным причинам: из-за того, что она означает отстаивание устаревшего урегулирования, и в связи с тем, что безопасность зависит не только от общественного мнения, но и от способности обеспечить эффективное военное превосходство в критический момент. С другой стороны, ״Круглый стол“ решительно