мнение возмутится польским Мюнхеном. О том, что подобные размышления разделяли и британские правительственные круги, свидетельствует сообщение агентства Рейтер, опубликованное в тот же день, когда Чемберлен предоставил гарантии Польше. В этом сообщении указывалось, что под прикрытием гарантии Британия будет оказывать давление на Польшу, чтобы добиться существенных уступок Гитлеру путем переговоров. По словам Хью Далтона, члена парламента от лейбористов, выступившего в палате общин 3 апреля, это сообщение появилось в результате правительственного давления и было разработано либо в Министерстве иностранных дел, либо сэром Горасом Вильсоном, Джоном Саймоном или Сэмюэлем Хором. Двое из этих троих были членами группы Милнера, четвертый — личным представителем Чемберлена. Обвинение Далтона не было опровергнуто ни одним членом правительства, а Хор удовлетворился просьбой «обосновать заявление». Другой член парламента из группы Черчилля предположил, что источником был Джеффри Доусон, но Далтон опроверг это.
Совершенно ясно, что ни группа Чемберлена, ни группа Милнера не хотели заключать союз с Советским Союзом, чтобы остановить Гитлера в 1939 году, и что переговоры не были искренними или активными. Члены группы Милнера не так активно возражали против такого соглашения, как группа Чемберлена. Обе были уверены в действенности пакта четырех держав. Члены группы Чемберлена считали, что этот пакт может легко перерасти в антироссийский союз, группа Милнера же рассматривала его просто как связующее звено между Океаническим блоком и гер- майской Миттельевропой. Обе группы ненавидели и презирали Советский Союз, но группа Милнера не боялась его в отличие от единомышленников Чемберлена. Этот страх основывался на марксистской угрозе британской экономической системе, а группа Милнера не была так тесно связана с этой системой, как
Чемберлен и близкие к нему люди. Какой бы слабой ни стала группа к 1939 году, традиции Тойнби-Милнера было достаточно для расхождения во взглядах по этому вопросу.
Усилия членов группы Чемберлена по продолжению политики умиротворения путем экономических и других уступок Германии и их стремление заставить Гитлера согласиться на пакт четырех держав являются одним из самых позорных эпизодов в истории британской дипломатии. Эти переговоры велись главным образом через сэра Гораса Вильсона и состояли в основном из предложений Германии колониальных территорий и других уступок. Нацисты либо отвергали их, либо игнорировали.
Одно из этих предложений было связано с полуофициальным экономическим соглашением, в соответствии с которым британские и немецкие промышленники должны были заключать картельные соглашения во всех областях, чтобы установить цены на свою продукцию и разделить мировой рынок. Группа Милнера, по-видимому, возражала против этого на том основании, что это было направлено или могло быть направлено против Соединенных Штатов. Тем не менее, действия в этом направлении продолжались; основное соглашение, заключенное в Дюссельдорфе между представителями британской и немецкой промышленности, было подписано в Лондоне 16 марта 1939 года. Миссия британского правительства в Берлин с целью помочь Германии эксплуатировать недавно приобретенные районы Восточной Европы была отложена в тот же день из-за сильных общественных волнений, направленных против Германии. Как только они утихли, были предприняты секретные действия по проведению переговоров с Гельмутом Вольтатом, рейхскомис- сэром по четырехлетнему плану, который находился в Лондоне с целью обсуждения международного соглашения о регулировании китобойного промысла, при посредничестве Р. С. Хадсона, секретаря Министерства внешней торговли. Хотя у него не было
никаких полномочий, он выслушал Хадсона, а затем сэра Гораса Вильсона, но отказался обсуждать этот вопрос с Чемберленом. Вильсон предложил:
1) заключение пакта о ненападении с Германией;
2) разграничение сфер влияния между великими державами;
3) колониальные концессии в Африке по ранее упомянутым направлениям;
4) экономическое соглашение.
Эти предложения, переданные в Берлин послом Дирксеном в депеше от 21 июля 1939 года, предполагали предоставление Германии свободы действий в Восточной Европе и подталкивание ее к столкновению с Россией. Одна из фраз Дирксена гласила: «Сэр Горас Вильсон определенно сказал герру Вольтату, что заключение пакта о ненападении позволит Британии отказаться от своих обязательств по отношению к Польше». В другом докладе, три дня спустя, он сообщил: «Общественное мнение настолько разгорячено, а поджигатели войны и интриганы настолько активны, что, если бы эти планы переговоров с Германией стали достоянием общественности, они были бы немедленно сорваны Черчиллем и другими разжигателями с криком ״Нет второму Мюнхену!“».
Истинность этого заявления стала очевидна, когда новости о переговорах Хадсона и Вольтата стали достоянием гласности и привели к ожесточенным спорам в палате общин, в ходе которых спикер неоднократно прерывал дебаты, чтобы защитить правительство. По словам пресс-советника Гессе, работавшего в посольстве Германии в Лондоне, утечку допустило посольство Франции, чтобы прервать переговоры. Они, однако, уже зашли в тупик из-за того, что немцы не проявили к ним большого интереса. Гитлер и Риббентроп к этому времени уже настолько презирали англичан, что вообще не обращали на них внимания, и немецкий посол в Лондоне не счел возможным связаться с Риббентропом, его официальным начальником, ни по почте, ни лично.
Однако Чемберлен, стремясь пойти на экономические уступки Германии, дал Гитлеру 6000000 фунтов стерлингов чехословацким золотом, хранившимся в Банке Англии, и начал готовить лорда Ренсимена к тому, что он станет главным экономическим переговорщиком в рамках разрабатываемого великого соглашения. 29 июля 1939 года Кордт, временный поверенный в делах Германии в Лондоне, провел долгую беседу с Чарльзом Роденом Бакстоном, братом лейбористского пэра лорда Ноэля-Бакстона, об условиях этого соглашения, которое должно было основываться на соглашении 1907 года между Великобританией и Россией. Бакстон настаивал, что его визит неофициален, но Кордт полагал, что он был связан с прощупыванием группы Чемберлена. Учитывая, что взгляды Бакстона и Чемберлена были параллельны, это кажется весьма вероятным. Это подтверждается также тем, что сэр Горас Вильсон повторил эти идеи в совершенно секретной беседе с Дирксеном, проходившей в доме Вильсона с 4 до 6 часов вечера 3 августа 1939 года. Записи Дирксена от того же дня доказывают, что цели Вильсона не изменились. Он хотел добиться заключения пакта четырех держав, свободы действий для Германии в Восточной Европе, колониального и экономического соглашений и пр. В записях, в частности, говорится: «После краткого изложения своего разговора с Вольтатом сэр Горас Вильсон подробно рассказал о большом риске, которому подвергнется Чемберлен, начав конфиденциальные переговоры с немецким правительством. Если что-нибудь о них просочится наружу, разразится грандиозный скандал, и Чемберлен, вероятно, будет вынужден уйти в отставку». Дирксен не понимал, как можно достичь какого-либо юридически обязывающего соглашения в таких условиях: «Например, о другом визите герра Вольтата в Лондон не могло быть и речи из-за неблагоразумия Хадсона». На это Вильсон предположил, что «два эмиссара могли бы ветре- титься в Швейцарии или в другом месте». Политические аспекты
этого разговора были во многом повторены в интервью, которое Дирксен дал лорду Галифаксу 9 августа 1939 года118.
Полностью скрыть эту деятельность от общественности было невозможно, и действительно, представители правительства иногда упоминали о ней при зондировании почвы. 3 мая Чемберлен предложил англо-германскую декларацию о ненападении, хотя всего за пять дней до этого Гитлер денонсировал англо-германское морское соглашение 1935 года и Договор о ненападении между Германией и Польшей 1934 года. Еще 28 августа сэр Невил Гендерсон предложил Германии альянс с Британией, если она добьется успеха в прямых переговорах с поляками119. Это заявление, однако, было личным и, вероятно, заходило дальше, чем Галифакс был готов пойти к 1939 году. Он, по-видимому, мало верил в способность Чемберлена договориться с немцами. Если бы с помощью второго Мюнхена он мог добиться германо-польского урегулирования, которое удовлетворило бы Германию и позволило бы избежать войны, он бы его принял. Именно надежда на это помешала ему заключить реальное соглашение с Россией, поскольку британское правительство, по-видимому, ожидало, что, если немцы получат Польский коридор путем переговоров, в дальнейшем они смогут напасть на Россию через страны Балтии. По этой причине на переговорах с Россией Галифакс отказался от многостороннего пакта против агрессора, от гарантий прибалтийским государствам и от каких-либо трехсторонних гарантий Польше. Вместо этого он стремился добиться односторонней российской гарантии Польше, подобной той, что дала Британия. Это было слишком опасно для
России, поскольку в результате на нее возлагались обязательства, которые могли привести к войне, но британской помощи в случае, если на Советский Союз нападут напрямую после урегулирования польского вопроса или косвенно через прибалтийские государства, обещано не было. Только после заключения германо-советского пакта о ненападении от 21 августа 1939 года Галифакс дал одностороннюю гарантию Польше и заключил более официальный пакт о взаимопомощи между Великобританией и Польшей. Это было сделано для того, чтобы предупредить Гитлера о том, что при нэпа- дении на Польшу Великобритания будет втянута в войну под давлением британского общественного мнения. Гитлер, как обычно, не обращал внимания на Британию. Даже после нападения Германии на Польшу британское правительство не желало приводить пункты этого пакта в действие и потратило почти три дня, упрашивая немцев вернуться к переговорам. А после того, как англичане были вынуждены объявить войну, они не предпринимали никаких боевых действий, довольствуясь сбросом листовок на территорию Германии. В настоящее время мы знаем, что немецкие генералы перебросили так много своих сил на восток, что были серьезно обеспокоены последствиями, которые могли последовать за нэпа- дением союзников на западную Германию или даже за воздушной бомбардировкой Рура.