Рассмотрим хорошенько: промышленность – это безжалостная эксплуатация, духовная сухость «специалиста», отказ от всестороннего образования.
Крестьянский же путь – это: погружение в тайну мира, основательная серьезность мысли, страх перед Богом, уважение к вечным законам.
Есть ли у американцев этот источник пополнения национальной мощи? У них есть крестьянство: в прериях Иллинойса, Канзаса и Огайо, в лесах Висконсина и Миннесоты. Но это крестьянство в основном немецкое. И то движение, которое охватило эту часть американского населения, в частности, в связи со спором на архипелаг Самоа, доказывает, что с этой стороны нельзя ожидать продвижения и углубления политики так называемого империализма.
Война против маленьких несчастных граждан Филиппин учит нас, что значит военная мощь Америки. Вся опасность, угрожающая нашей Европе со стороны Америки, заключается в нервозности европейских государственных деятелей, что, конечно, следует воспринимать как очень серьезный факт.
С экономической точки зрения «молодой великан», которого пока еще можно считать совсем юным, около 13 лет, будет представлять меньшую угрозу для Европы, если в его поведении будет больше радости от отсутствия принуждения.
Однако для этого необходимо, чтобы вся Европа осознала одну вещь: полную безнадежность сохранения американского рынка для европейской промышленности. До тех пор, пока последняя будет цепляться за надежду развеять плохое настроение «молодого гиганта» вежливой покорностью, чтобы заключить несколько сделок, пусть даже небольших, все надежды на улучшение будут тщетны.
Только когда мы поймем, что должны вместе применять общие тарифы против любезных навязываний этого «молодого гиганта», он, со своей стороны, будет спокойно относиться к белоснежной вежливости Европы.
Но американское развитие преподносит нам и другой, гораздо более серьезный урок. Как, с одной стороны, испанская война, филиппинская война, бесцеремонность Манилы и Самоа привнесли в мировую политику тот новый тон, который заставил мистера Джоса Чемберлена и его биржевых друзей так любезно относиться к немецким торговым судам, так, с другой стороны, завоевание тропических колоний в интересах определенных групп капитала, заинтересованных в торговле этими колониями, наложило новую печать на экономическую политику наступающего века.
Таким образом, и Америка достигла конца того развития, которому подверглась Англия; После того как капитал опустошил поля, вытеснил сельское население в пролетариат и тем самым разрушил благосостояние родины, он бросает и отечественные фабрики, переселяется в варварские страны, где находит более дешевую рабочую силу, и наконец толкает государства на порабощение свободных, счастливых народов, довольных своим уединением, ради жадности сахарных воротил Кубы и Филиппин или ради жажды золота владельцев рудников Йоханнесбурга.
Какую цель преследовали Чемберлен, Родс и Бейт? Она заключалась в том, чтобы подчинить все шахты Витватерсранда одной администрации, следуя примеру Кимберли, и таким образом снизить заработную плату шахтеров после устранения конкуренции, как это произошло в Кимберли.
Что должна сделать Европа, чтобы спасти свою старую культуру? Прежде всего, она должна осознать, что за эпохой безжалостного разделения труда должна последовать эпоха интеллектуального и экономического сосредоточения, «дифференциации» и «интеграции», как говорят ученые.
«Universitas litterarum et artium» (лат.: «Совокупность литературы и искусства», современное название: университет) должен быть восстановлен в своих прежних правах. Ведь именно он дал немецкой мысли ту всестороннюю глубину системы, которая так необычайно отличала ее от механически одностороннего направления английского ума. И поскольку Бисмарк учил нас, что великие интеллектуальные цели могут быть достигнуты только на твердой почве борьбы за реальность, и поскольку мы признали, что эта борьба сегодня происходит на экономической почве, этот «universitas» следует искать прежде всего на этой почве.
Это означает, что страны Центральной Европы должны проводить экономическую политику, максимально приближенную к старой модели закрытого экономического пространства, которое потребляет все, что производится, и производит все, что нужно, чтобы прокормить своих жителей. Так что же нам нужно?
Крестьянство прежде всего.
Поскольку крестьянство в торговом государстве сохраняется только в том случае, если оно существует отдаленно от общей конкуренции, мы должны следить за тем, чтобы земельная собственность была связана и передавалась только одному наследнику. Поскольку, однако, конкуренция со стороны иностранного зерна при развитии современной торговли уже не позволяет даже не слишком обремененному долгами хозяйству получать чистую прибыль, государство должно помогать крестьянству посредством защитных тарифов, а также регулировать возможность залога земельной собственности.
Такую же защиту от безудержного грабежа со стороны крупного бизнеса должны получить и честные ремесленники, которые гордятся благородством своей работы.
Поскольку промышленность европейских стран может процветать в будущем только в том случае, если их внутренний рынок будет защищен от эксплуатации со стороны глобальных экономических империй, а собственные рынки других стран, с другой стороны, недостаточно велики, чтобы предотвратить локальные кризисы, Центральная Европа должна экономически объединиться, чтобы сформировать жизнеспособную экономическую зону, которая одна сможет обеспечить надежную защиту европейской культуры.
Как бы ни был труден этот вопрос ввиду явных различий в производстве разных государств и развитии их населения, он может и должен быть решен: а именно путем общего таможенного соглашения для защиты против угрожающей извне опасности и путем, учитывающей обоснованные потребности отдельных государств дифференцированной таможенной системы!
Банковская система должна регулироваться эмиссионными центрами под контролем государства таким образом, чтобы она больше не могла собирать капитал мелких сберегателей для мешающих отечественной промышленности и сельскому хозяйству заграничных авантюр. Исключительно золотой стандарт представляется удушающим фактором для европейских стран, пока они находятся в долговой кабале перед Англией!
Но на этом наши задачи не заканчиваются. По климатическим причинам Европа не может производить все, что потребляется и перерабатывается. Поэтому нам нужны колонии, которые будут поставлять нам специи и роскошные продукты тропиков, а также необходимое для нашей промышленности сырье. Тропические колонии нужны нам и по другой причине, а именно как места сбыта излишков нашей промышленности и избытка нашего населения. По-видимому, такова особенность тропиков, что их население не в состоянии само изготовить там те продукты, которые Европа ожидает от них в обмен на свои промышленные изделия.
А так как европейцы, со своей стороны, не способны в тропиках выполнять рутинные работы в поте лица своего, то эта дополнительная потребность делает северный народ экономическим воспитателем туземцев. Нетрудно понять, что эта задача может быть выполнена только в том случае, если она будет пониматься глубже, чем простое механическое подчинение туземцев. Англия всегда видела свою задачу по отношению к диким народам только в одностороннем продвижении их обихода. Даже английская миссия просвещения туземцев допустила ошибку сосредоточиться на пустые формальности. Англия принесла покоренным народам духовный застой и вместе с тем неистребимую ненависть, в которой теперь обнаруживаются угрожающие признаки упадка положения Англии в мире.
Это всегда было проклятием чисто торговой колонизации. Единственный способ развить колонии изнутри и привести их к здоровому и прочному процветанию – это сельское хозяйство.
Это также относится к тропическим колониям, занимающимся выращиванием растений, но, конечно, в еще большей степени к колониям, занимающимся сельским хозяйством. Эти колонии, расположенные в мягком климате, такие как Бразилия и Южная Африка, призваны задержать отток местной рабочей силы.
Один из самых спорных вопросов заключается в том, нужны ли Германии такие колонии в настоящее время или может ли она уже освоить такие. Несомненно, для этого необходимы две предпосылки. Во-первых, сильный избыток населения и, во-вторых, твердое решение эмигрантов или, по крайней мере, большинства из них, заниматься крестьянским делом.
Для Германии оба условия выполнены. Сейчас в Германском рейхе избыток рождаемости составляет 800 000 душ. Однако в связи с огромным подъемом нашей промышленности в настоящее время ощущается нехватка рабочей силы, а не ее недостаток. Но если население будет расти и дальше, эмиграция также будет возрастать, и не может быть в интересах Германии, чтобы эта утечка ее национальной силы продолжала истекать кровью в Северной Америке, где она потеряна для нас экономически и национально и приносит нашим злейшим противникам в мировой политике именно то, чего им не хватает, а именно новое пополнение их народной силы за счет немецкой крестьянской крови
С другой стороны, как доказывает многочисленный поучительный опыт, чрезвычайно трудно, если вообще невозможно, заново познакомить ту часть эмигрантов, которая уже прошла через столичный или промышленный фильтр, с простой и самобытной сельской жизнью на родине, поэтому мы также должны быть осторожны в поисках эмигрантских колоний.
В данный момент кажется, что в моих замечаниях есть противоречие. Сторонники основной точки зрения Хансена будут утверждать, что рабочие, и особенно такой жалкий слой, как «образованный пролетариат», на который приходится такая большая доля эмигрантов, которые уже на родине не годятся для сельскохозяйственного труда, то уж точно на чужбине они тоже не нужны.
История бразильской и, в некоторой степени, южноафриканской колонизации доказывает несостоятельность этого вывода. Немецкие колонизаторы южной Бразилии в большинстве своем были «пропавшим народом», как говорят у меня на родине. И какими же чудесными людьми стали их внуки, вновь вступившие в борьбу с дикими джунглями?! Почему? Потому что их отцы были возвращены к первоначальным условиям крестьянской жизни: