– Какое чучело? – не поняла Гвен, и только по направлению взгляда Рюрика поняла, о чем он.
Ульвин сидел на ее плече совершенно неподвижно, да еще, как выяснила Гвен, покосившись на него, тупо таращил глаза в одну точку.
– Это не чучело.
– Да бросьте, это не стыдно – подражать Ястребам, – непонятным тоном ответил Рюрик. – Вы таскаете на плече штуку, которая изображает монструма. Я вас не осуждаю.
– Он не монструм, – обиделась Гвен.
Как можно было сравнить Ульвина с этими жуткими холодными тварями, которых Ястребы таскают на плече?! Но и говорить, что он лесной дух, значило выдать себя: так близко с ними общались только волшебники.
Сам Ульвин продолжал перепуганно изображать что-то вроде тряпичной игрушки, и Гвен выпалила:
– Это… Ну… Это обученная домашняя белка. Вот знаете, у людей бывают собаки, кошки, а у меня – белка.
Ульвин кивнул, потом вспомнил, что домашним животным человеческую речь понимать не положено, и опять притих.
– Вот, глядите. – Гвен поставила узел на пол, двумя руками сняла Ульвина с плеча и посадила себе на ладонь. – Он знает команду «Сидеть!».
Когда-то подобным искусством обладали собаки молочника, возившие его тележку. Тот много раз показывал этот трюк деревенским детям, и Гвен запомнила отлично.
– Сидеть! – громко повторила она, и несчастный Ульвин, поняв наконец, что от него требуется, плюхнулся на свой толстый меховой зад.
– А почему у него щеки так натянуты? – прищурился Рюрик. – У него там камни?
– Нет, орехи, – невинно ответила Гвен. – Но не ваши. Это его давние, давние запасы. Он носит их с собой уже очень долго.
Рюрик посмотрел на нее, и взгляд у него был холодный, оценивающий и острый, как у Ястребов. Гвен в ответ смотрела точно так же, удивляясь тому, что совсем не боится. Она видела в своей жизни настоящие опасности, видела, как люди иссыхали, теряя остатки надежды, и как Ястребы надели черный браслет на руку девочке, использовавшей золотую магию, и как девчонки из одной деревни колотили друг друга на арене. По сравнению с этим неодобрение какого-то выскочки, пусть и с прекрасными кудрями, ее не расстраивало.
– Ладно, поверю вам, – невозмутимо сказал Рюрик. – Это будет даже интересно. Но если работаете на Ястребов, имейте в виду – ничего вы не выясните. Тут не происходит ничего секретного.
– Очень жаль, – пошутила Гвен, но, заметив его угрожающий взгляд, тут же посерьезнела. – Вообще-то это вы тут на Ястреба похожи. Я вас почти раскусила!
Она улыбнулась, показывая, что она не всерьез, но Рюрик в ответ не улыбнулся. Лицо у него было такое, как будто он вообще улыбаться не умеет, и Гвен вдруг подумала: «Вот бы его насмешить».
– Я приступлю к своим обязанностям с утра, – громко сказала она и подхватила с пола узел. – При свете дня лучше видно пыль.
– Значит, хорошо, что вы впервые увидели наше жилище ночью, а то мы произвели бы невыгодное впечатление.
Гвен моргнула. Он пошутил или нет? Чтобы не стоять с глупым видом, обдумывая это, она быстро усадила Ульвина обратно себе на плечо и пошла на второй этаж.
– А где найти Славу с едой? – сказала она, чувствуя тяжелый взгляд в спину.
– Вторая дверь слева, негромко пояснил Рюрик ей вслед. – Доброй ночи.
И тогда Гвен поняла, что казалось ей таким странным в его манере разговора, поняла так четко и внезапно, что чуть не споткнулась на темной лестнице. Все слова, которые были запрещены во времена Ястребов: «добрый», «анима», «золотой», – он произносил с еле различимым металлическим призвуком, через силу, будто заставлял себя их произносить.
А вдруг он правда Ястреб и тут происходит что-то ужасное? Вдруг эти жуткие, до смерти надоевшие птицы по-прежнему ими всеми управляют, просто не так явно, как раньше? Вдруг на третьем уровне Рюрик прячет от простых людей что-то очень ценное?
– Он плохой, – будто в подтверждение ее мыслей прошептал одеревеневший от страха Ульвин. – От него исходит холод, я чувствую. Кто-то говорил мне что-то о Ястребе и месте силы пару недель назад, но я спал и не очень расслышал.
– Я все выясню, – еле слышно сказала Гвен. – И если он что-то задумал, я его разоблачу.
– Мы выясним, – важно отозвался Ульвин и сильнее сжал лапами ее плечо. – Кажется, мы очень хорошая команда. Ты уже немножко любишь меня снова?
– Кажется, да, – сказала Гвен.
Золотым волшебникам врать запрещено, но она, похоже, и правда уже не была одним из них. Вся ее анима хранилась в чайке, а те крохи, что остались, спокойно выдержали обман. Они совершенно не помнили, как ощущается любовь, но вспомнили кое-что другое: расстраивать маленьких и глупых – плохо, и делать так нельзя.
Глава 8Коровы, яблоки и мыши
Ответом на негромкий стук во вторую дверь слева было низкое сонное ворчание, как будто разбудили большую собаку.
– Чего надо? – хрипло спросил голос, по которому Гвен сразу узнала крепыша, управлявшего очередью.
– Кхм, – сказала Гвен и во избежание лишних вопросов сунула Ульвина за пазуху. – Я уборщица. Рюрик дал мне работу и велел тебе меня покормить.
Дверь тут же распахнулась.
– Врешь, – изумился крепыш, у которого теперь появилось имя: Слава.
– Не-а, – спокойно ответила Гвен. – Не веришь, у него спроси.
Слава подозрительно оглядел ее с головы до ног. Похоже, красивая одежда произвела на него впечатление, потому что следующую фразу он произнес уже более дружелюбно:
– Ладно. Я иногда вообще не понимаю, о чем он думает. Идем.
Он выскользнул за дверь и повел Гвен в ту самую кладовку, через которую она сюда проникла. Гвен мысленно похвалила себя за то, что, уходя оттуда, догадалась прикрыть ставни.
– Еду мы бережем, – строго пояснил Слава и, покопавшись в кладовой, вручил Гвен три сухаря и полоску вяленого мяса.
– А с мышами как боретесь? – спросила Гвен, сунув еду в узел.
– Никак. Я их боюсь, – простодушно ответил Слава.
– Я решу вопрос, – ответила Гвен, и он взглянул на нее внимательнее.
– Ла-а-адно. А корову доить умеешь? Ее я тоже боюсь. Немного. Слегка.
– У вас и корова есть?! – не поверила Гвен. – Где вы ее держите? Ей хлев нужен, а я что-то снаружи таких построек не видела.
– Ты удивишься, – гордо ответил Слава. – Этот терем куда вместительнее, чем кажется. Вот, смотри. – Он крепко прикрыл за собой дверь кладовки и повел Гвен за собой. – На самом деле тронный зал не весь первый этаж занимает. Открываю вот эту дверь и…
Он торжественно распахнул одну из дверей посреди коридора. За ней, как ни странно, обнаружилась не комната, а еще одна лестница, ведущая наверх и вниз, прямо как та, первая. Слава решительно повел Гвен вниз: там оказался склад сена и какого-то неопознанного хлама, а дальше, за перегородкой, и правда тяжело переступали копытами две коровы. Гвен изумленно уставилась на них.
– Подарок нам от местных к основанию города, – объяснил Слава.
Он, кажется, любил командовать и объяснять, Гвен вспомнила, с каким упоением он выкрикивал «Следующий!» и приводил в порядок хаотично расползающуюся очередь.
– Кому это «нам»? – спросила Гвен, стараясь не очень явно показывать любопытство. – Я думала, тут все этому Рюрику принадлежит, а ты на него работаешь.
Слава глянул на нее так, будто она сморозила ужасную глупость.
– Тут все общее, – важно сказал он. – Рюрик сказал, что он тут ненадолго, он нам просто помогает. И еще сказал, что верит в нас, даже в меня. Я буду всеми управлять, когда он домой вернется.
Гвен подняла брови.
– Домой – это куда?
Щеки у Славы вспыхнули – сообразил-таки, что выбалтывать все незнакомцам не очень мудро.
– Это он молодец, что нанял тебя, я корову боюсь доить, – пробормотал Слава. – А убираться мне некогда. Значит, так: ложись спать, тут соломы полно. А завтра утром подои коров, взбей масло, у меня так мама делала, нам вот тут подарили какие-то инструменты. Сюда мы складывали грязную одежду, ее надо постирать. Метла тут тоже есть. И еще разберись с мышами. И посуду вымой. – Он вздохнул. – Он это все мне велел, но я воин, а не уборщица. Серьезно, я был могучим игроком, дрался и оскорблял так, что все завидовали! И что мне теперь с этими умениями делать?
– А на третьем уровне мне тоже убирать? – прервала Гвен его излияния.
Слава тут же надулся.
– Туда никому не положено, – буркнул он. – Даже мне. Ладно, спи. Мне пора, завтра полно работы: думаешь, легко всеми командовать? – Он уже развернулся, чтобы уйти, но остановился, бросив непонятный взгляд на стриженую голову Гвен. – Ты тоже оттуда, да? Скажи, а ты тоже по драке скучаешь? Так сильно, что аж руки чешутся?
Гвен поколебалась пару секунд. Можно было честно ответить «нет» и этим ограничиться, но момент был важный. Надо сказать ему что-то, что он хочет услышать. Это была выгодная дружба, и Гвен не собиралась ее упускать. Каждому что-то нужно, и ее задача – понять что.
– Я рада, что мы уже не там, – уклончиво ответила она. – Но я понимаю, о чем ты. Те, кто там не был, никогда не поймут, каково быть нами. Местные, например, те, что под куполом просидели.
– Никогда не поймут, – завороженно выдохнул Слава и с симпатией взглянул на нее. – Я Вячеслав, кстати. Слава. Двадцатка в игровой таблице.
– А я Гвендолин. Гвен. Четверка в игровой таблице.
– Вот ты слабачка, – дружелюбно сказал Слава. – С тобой и драться было бы скучно.
– Да я и не предлагаю. Размечтался! – фыркнула Гвен и вспомнила, что мама когда-то говорила ей перед сном. – Спокойной ночи, Слава.
– Спокойной, Гвен. – Он поколебался и прибавил таким голосом, словно выдавал тайну: – Если захочешь вымыться, вон за той дверью баня. Когда кое-кто, не скажу кто, потому что я умею хранить тайны, возводил этот терем, к нам пришли существа с подарками к новоселью. Они знают, что мы спасли всю эту землю, и хотели нас чем-нибудь отблагодарить.
«Ого», – с уважением подумала Гвен, но вслух ничего не сказала, Слава и так раздувался от гордости.