– Ты уже немного рассердил меня раньше, но сейчас рассердил совсем, – простучал человечек. – Я понял, как это ощущается. Запретно и приятно.
Этими же словами Ларри описал бы то, что чувствовал, пока уплетал угощение от существ, и сам на себя разозлился от этого сравнения.
– Ничего ты мне не сделаешь, – шепотом выпалил Ларри. – Проваливай.
Человечек метко запустил пригоршню гальки ему в лицо – Ларри едва успел отвернуться, и камешки больно ударились о висок.
– Сам проваливай, а то выбью глаз, – важно сказал человечек и глупо хихикнул, как будто удачно пошутил. – Не серди меня, а то рассержусь! Вдруг я страшен, когда злой?
– Вряд ли, – проворчал Ларри сквозь зубы.
Человечек задорно смотрел на него, уперев руки в бока. Воздух вокруг него золотисто искрил, и от этого тепла у Ларри снова что-то сжалось в груди. От сильной вспышки этой неуютной магии, наверное, умереть можно. Пожалуй, лучше каменного малыша все же не доводить. Ларри мрачно оглядел берег. Спутанные кусты спускались к воде, полоская в ней ветки. Продираться сквозь них будет медленно и неэффективно. А что, если…
Ларри резко встал и шагнул в реку. Ноги охватило холодом, но он упрямо шел – надо же, как глубоко. Вода дошла до плеч, и монструм растекся за плечами темной кляксой, мягко обхватив за шею сзади.
– Куда полез? – дробно простучал каменный человечек.
– Не даете сделать лодку? Доберусь так, – огрызнулся Ларри.
Человечек остолбенело посмотрел на него:
– Там же очень холодно. Ты простудишься.
– Наплевать. У меня работа.
Вода и правда была ледяная, ну ничего, освежает. И Ларри размашистыми гребками поплыл вниз по течению. Все-таки на острове рос, водой его не испугаешь. Надо только глубоко дышать и не бояться. Течение быстрое, но это даже удобно: донесет, куда нужно.
Покосившись на берег, он увидел: человечек, который отсюда казался крохотным, еще постоял, глядя ему вслед, а потом раскатился на камни. Еще несколько минут Ларри все ждал чего-то, мерно раздвигая ребром ладони холодную воду: удара, вспышки, окрика, – но его не остановили. Ночь была наполнена цветом и звуком: пели птицы, в прибрежных зарослях копошились зверьки, ветер шуршал ветками, вода тихо плескалась, играла камешками на дне. Монструм приятной холодной тяжестью лежал на затылке, и Ларри, отплевываясь от воды, пробормотал:
– Мы непобедимые и могучие. Дай мне сигнал, когда предатель будет близко.
Прохлада ободряюще сжала ему затылок – так далеко от дома монструм, похоже, ссориться не хотел. Догонять вплавь тех, кто скрылся на лодке сутки назад, было так себе идеей, но даже плохая идея всегда лучше, чем никакой. Ларри учили не думать о том, как велика задача, – просто делай, и все. Мало ли, вдруг противники плывут очень медленно? Или часто останавливаются. Или легли на ночь спать.
А он не остановится. Ларри усерднее замолотил ногами по воде. Она была и правда ледяной, но лучше уж смерть на пути к цели, чем жизнь без славы и побед.
– Я стану лейтенантом прямо в этом году, – прошептал Ларри, стуча зубами. – И Роджера разорвет от зависти.
От этой мысли на душе стало просто великолепно.
Глава 4Вниз по реке
Полет над морем Ларри теперь вспоминал снисходительно: какая ерунда по сравнению с ночным заплывом в холодной реке! Похоже, жизнь всерьез решила узнать, как долго он протянет. Что дальше? Денек голым среди ледников? Восхождение на самую высокую в мире гору? «А вот возьму и не помру», – хмуро думал Ларри, мерно разбивая воду ребром ладони. Поясница ныла, руки не гнулись, в легких похрипывало. Когда двигаться становилось совсем невмоготу, Ларри вытягивался в воде и позволял ей неспешно тащить себя вперед. Если начинал засыпать, лихорадочно щипал себя за руку, чтобы вынырнуть из дремы. Пугало его не то, что он во сне захлебнется, а то, что провалит задание и никуда не успеет.
В конце концов небо на горизонте чуть побледнело, выцвело из ярко-черного сначала в синий, потом в голубой с желтой полоской у края. Пласт сочно-желтого начал медленно перетекать в персиковый оттенок, и эта сияющая полоса осветила реку с такой неистовой силой, что у Ларри дыхание перехватило. Восход на острове случался тихо, исподволь, вот было темно, а вот уже не так темно, но тут происходило что-то невообразимое: заблестела вода, защелкали птицы, лес наполнился красками, еще более яркими, чем на закате. День в этом странном краю начинался так, будто он последний в истории и можно тратить всю красоту разом, потому что беречь уже незачем.
Он размышлял об этом, пока монструм, все еще бесформенный, не начал копошиться и толкать холодной тяжестью в затылок. Ларри недовольно застонал и вынырнул из дремы, в которую не помнил, как провалился.
– Эй, – выдохнул он, моргая от нестерпимого предрассветного сияния.
А потом увидел берег – и забыл, что хотел сказать.
Ларри не особо приглядывался к зарослям, мимо которых плыл всю ночь, но они точно не были такими, как эти. Он вспомнил деревья, которые видел у себя дома, в месте под названием «сад» около заброшенного королевского дворца. Те весной покрывались сладко пахнущими цветами, и Ларри украдкой кружил над ними, если пролетал мимо: деревья казались застывшим белоснежным морем, а воздух даже на высоте был просто одуряющий.
И хотя уже приближалась осень, деревья на этом диком берегу тоже цвели и пахли – вот только на острове они все были одного вида, а тут разные. Серьезно: ни одно не повторялось. Вдоль реки тянулись сотни цветущих деревьев, и каждое цвело не так, как соседнее. Каких только оттенков тут не было: голубые, желтые, розовые, лиловые, белые. Запах сплетался из разных ароматов, он был освежающим и сладким и тянул к себе с такой силой, что Ларри как завороженный поплыл к берегу. Свернуть, когда столько часов плыл по течению, казалось прямо-таки противоестественным, но Ларри, кряхтя, молотил руками по воде, пока не встал на ноги.
Берег, устланный ковром из опавших лепестков, полого спускался к воде, и Ларри с трудом подавил желание рухнуть на него и больше не двигаться. Он ошалело побродил вдоль кромки воды, тяжело передвигая облепленные мокрыми штанами ноги. Зайти глубже в сад он боялся: все здесь было напитано золотой магией, щекочущей и теплой. Похоже, именно она дала этому клочку земли такую силу плодородия.
А потом Ларри заметил кое-что еще, и усталость как рукой сняло. Шагах в пятидесяти вниз по течению начиналась маленькая заводь, и земля у самой воды была взрыта, словно там недавно протащили что-то тяжелое. Ларри бросился туда, чуть не запутавшись в собственных дрожащих ногах.
Гардианов учат читать следы, и пора было этим воспользоваться. Глубокая борозда на песке, похоже, осталась от киля лодки, которую вытянули на берег, а потом спустили обратно на воду. Рядом тянулись две цепочки человеческих следов. Судя по ширине шага и глубине отпечатков, лодку тащили двое молодых мужчин, и были они тут недавно. Может, конечно, вдоль этого дикого берега проплывают десятки лодок, но что-то Ларри никого за ночь не встретил. А значит, это были, скорее всего…
Ларри навострил уши и пошел вдоль следов – четких и свежих, еще не оплывших от утренней влажности. Двое оставили лодку на берегу и какое-то время топтались рядом – видимо, любовались деревьями. Потом началось что-то странное: они бродили по саду и рыли ямки под деревьями. Вот тут копали руками, тут палкой, затем перешли вот сюда. Мест с развороченной почвой было пять, словно там что-то искали, – и на пятый раз, видимо, нашли: ямка была глубже, а потом двое, судя по следам, вернулись прямиком к лодке, столкнули ее на воду и уплыли.
Дно ямки Ларри тщательно изучил: вдруг поймет, что там лежало? Но почва была рыхлая, ничего похожего на отпечаток шкатулки или ящика. Ларри выпрямился. Ноздри у него подрагивали от знакомого, правильного чувства: ты гонишься за преступником и скоро его настигнешь. Он бросился к воде, с разбегу упал в нее, взметнув фонтан сияющих брызг, и поплыл вниз по течению. На прекрасный разноцветный берег Ларри больше не оглядывался.
Он все еще гардиан, и у него есть работа.
Лодку он увидел, когда солнце поднялось совсем высоко: успел заметить, прежде чем она скрылась за излучиной реки. Пора было менять тактику погони. До этого Ларри шлепал руками по воде в полную силу, чтобы выжать максимум скорости, но теперь лучше было держаться тихо, и он заскользил вперед, бесшумно двигая руками и ногами под водой. Один из беглецов все-таки Ястреб – пусть и плохонький, нечистокровный, но если он не услышит явную погоню, то Империя зря тратилась на его обучение.
Волшебный сад на берегу давно закончился, перешел в растрепанные заросли кустов и трав. Расстояние до поворота Ларри преодолел сильными рывками, а свернув, задержал дыхание и ушел под воду до самых глаз. Лодка была совсем близко – неспешно плыла по ярко сияющей от солнца реке. Освещение было ему на руку – против света врагам трудно будет понять, что это такое за ними плывет: может, деревяшка или выдра.
Словом, он все продумал и только потом заметил, что с лодки в его сторону даже не смотрят. Темноволосый парень, сидевший к Ларри спиной, не то чтобы бросал все силы на греблю, – руки мягко лежали на веслах, толкали и тянули их лениво, словно это развлечение, а не работа. Одет он был в местном духе, но, судя по деревянно-прямой спине, он и был тем Ястребом, который предал Империю.
Второй парень, щуплый и невысокий, сидел на носу лодки, скрестив ноги, и подставлял лицо солнцу, довольно щурясь. Вид у него был такой, будто он в самом прекрасном месте, где только можно оказаться, и Ларри за это сразу проникся к нему неприязнью – такие блаженно-глупые лица бывали у подпольщиков, которые пытались взрастить в себе золотую магию. Щуплый что-то негромко говорил, и Ларри прислушался, осторожно подгребая ближе.
– Вот так, у тебя получается, – жизнерадостно бормотал щуплый. – Наслаждайся, волшебное же утро! Мы поняли, где искать остальные предметы, у нас есть лодка, Ястребы пролетают мимо. Не волнуйся так! Грести приятно, дышать приятно, все хорошо.