Я настолько выбилась из сил, что даже есть не хотелось. Поспать бы сейчас… Но он сказал:
— Ну уж нет, салага. Давай, подкрепляйся. Ешь. Пей. Набирайся сил — я тебя не донесу, если что.
— А я тебя и не просила, — пробормотала я.
Ругая себя за такую элементарную ошибку, я вытащила припасы и принялась есть безо всякого аппетита — в отличие от Невидимки, которому еда доставляла удовольствие. Впрочем, он и в патрульных дольше, чем я, проходил. Да уж, никакие тренировки настоящий опыт не заменят. Надо бы собраться с силами.
— Думаю, мы оба можем поспать, — заметила я. — Если нас обнаружат, без шума они не прорвутся.
— Согласен. Надо и впрямь поспать, а то завтра пожалеем. Хорошо поспать, долго.
Да уж, без полноценного сна какие рефлексы. Да и сил прибавится. А если не получится поспать? Нет, о таком лучше не думать.
— За завтра до места доберемся? Если будем целый день бежать?
— Должны добраться.
— И что будем делать?
Он пожал плечами:
— Доберемся — увидим. Пока непонятно, какая там обстановка.
А потом он снова залез в сумку и вытащил серебристый металлический квадрат. Откинув крышечку, Невидимка чиркнул по колесику, и над квадратом вспыхнул тонкий язычок пламени. Я аж отшатнулась:
— Ты что делаешь?
— Вспоминаю.
— Что?
— Что раньше было.
Отлично — раз ему так хочется скрывать свое прошлое, я с расспросами не полезу.
— А что это?
— Зажигалка.
Пожалуй, в первый раз за все время он сам продолжил рассказ:
— Она принадлежала моему отцу. Как и часы.
Я в это время вытаскивала из сумки одеяло, но тут прямо замерла:
— А ты что, его помнишь?
— Ну да.
Ух ты! Вот это новости! В анклаве никто не знал своих Производителей. Да и откуда? Они обычно умирали еще до того, как мы подрастали настолько, чтобы запомнить лица. Смысла в этом тоже особого не было. За нами присматривали все Производители — а когда мы становились постарше, то отправлялись на занятия для мелких.
— Невидимка… — начала было я.
— Меня по-другому зовут, — зло отозвался он.
Но злился не на меня.
— Теперь тебя зовут так. Может, у тебя когда-то раньше было другое имя, но сейчас — сейчас у тебя это. Потому что ты его заслужил. Поэтому оно — настоящее.
Я верила в это от начала и до конца.
Он лишь вздохнул:
— Ну да. Наверное, ты права. Так что ты хотела спросить?
— А откуда ты? Ну, по-настоящему?
Я ожидала, что он назовет какое-то дальнее поселение. Многие так и думали: парень потерялся и как-то сумел выжить в туннелях, а потом наши патрули обнаружили его. Но он сказал:
— Я с Поверхности.
— Отлично, — пробормотала я. — Давай, ври дальше. Мне все равно.
Да там никто не живет! И не растет там ничего! С неба пошла вода и все снесло! Все слышали истории, которые рассказывал Хранитель слов! Ух как я разозлилась… Завернулась в одеяло и залезла на скамью, что шла вдоль внешней стены. Там Уроды не смогут рассмотреть меня, если будут заглядывать снаружи. Унюхать смогут, и будут бродить вокруг, но увидеть — нет. А они вообще-то туповаты. На Невидимку я из принципа не обращала внимания. А потом уснула.
В этот раз ничего такого кошмарного мне не снилось. Меня унесло в место, где тьма и тишина, и я пробыла там долго — пока не проснулась сама собой. Невидимка вроде как спал. Я откинула с глаз волосы. Они выбились из хвоста, в который я их подбирала, чтоб не болтались.
И тут он тихо-тихо, на пределе слышимости, проговорил:
— Не двигайся.
Я застыла.
— Почему? — вырвалось у меня.
И тут все стало понятно. Звуки снаружи все объяснили. Там бродили Уроды — вот только сколько? По шуму не поймешь… но они заподозрили, что мы здесь. Унюхали.
Один с шумом ударился в окно — я подпрыгнула на месте. Тварь приникла к стеклу, пытаясь высмотреть нас. Превратиться бы сейчас в кого-то маленького-маленького… Бу-бух! Уроды полезли на крышу. «Сколько же их?» Я должна знать — надо представлять себе шансы отбиться, если начнут крушить стекла.
«А вдруг… вдруг мы будем сидеть тихо и они уйдут?»
Время тянулось бесконечно. Твари рычали, урчали и повизгивали. Мне нестерпимо захотелось прикрыть руками глаза — так делают мелкие, когда им страшно. Пусть гадкие страхи уйдут, я закрою глаза, и они исчезнут… Я еле удержалась от этого позорного жеста. А вместо этого прислушалась и попыталась сообразить, что к чему. Судя по шуму и шагам, их было не меньше пятнадцати. А может, и больше.
Вот мы попали…
Нассау
— Никогда не видела такую большую стаю… — прошептала я.
И зря. Я-то думала, я тихонько говорю, но Урод услышал. Он аж взбесился и принялся молотить в стекло. Оно пошло трещинами.
— Вставай! — рявкнул Невидимка. — Они знают, что мы здесь прячемся. К оружию!
Дубинкой, увы, тут не размахнешься. Поэтому я выхватила кинжалы. Спасибо тебе, Наперсток — рукояти идеально ложились в ладони. Я откатилась и вскочила на ноги, и в тот же миг стекло разлетелось вдребезги. Урод всей тушей засунулся в вагон, и я секанула по яремной вене. Двумя ударами раскромсала шею, оттуда хлестнула мерзкая кровища. Урод повис в разбитом окне как дурацкая здоровенная затычка, но остальные твари принялись терзать мертвое тело. Кто-то жрал, а кто-то старался вытащить досадную помеху и освободить путь.
— Как думаешь, прорвемся?
Урод на крыше принялся прыгать — наверное, думал, что сможет своим весом проломить железо.
— Если они тупые, то есть шанс.
— Ты когда-нибудь попадал в такую передрягу?
И тут — надо же! — он засмеялся:
— Нет, конечно! Никто еще в такое не вляпывался!
Да что ж такое! Зачем, ну почему Шелк мне дала в напарники этого психа?! Сколько вокруг нормальных, опытных Охотников! А меня угораздило оказаться в паре с Невидимкой! Как же несправедлива жизнь…
Тут Уроды все-таки выдрали из окна труп, и в ноздри мне ударила немыслимая вонь. Примерно половина тварей впала в пищевую лихорадку — они присели и принялись пихать в пасти окровавленные ошметки мяса. Острые как бритвы зубы и когти отливали алым даже в темноте.
— Если они не раскурочат остальные окна — прорвемся, — тихо проговорила я.
И тут они атаковали с другой стороны. Невидимка перемахнул через два ряда сидений и встал в боевую стойку, в каждой руке по кинжалу. Я осталась там, где была, — стеречь эту брешь. О том, что случится, если они расколотят еще окна, я старалась не думать.
В дыру полез Урод. Я промахнулась, не попала по шее, но, пока он выпрастывал ноги, успела всадить кинжал ему в бочину — и задела жизненно важные органы. Тварь повисла и задергалась в агонии, и ее, как и предыдущую, принялись рвать на части сородичи.
Невидимка вроде как справлялся — он действовал так же, как и я. Трупы отвлекали нападающих. Уроды не убивали живых Уродов, а вот умирающих рвали с удовольствием — мясо есть мясо.
Они визжали и рычали, и от этих звуков волоски у меня на руках встали дыбом. Мы держались, не давая им пролезть в два разбитых окна. Но тут они принялись за следующее стекло. Двое Уродов молотили и молотили, и окно подалось. Я убила еще одну тварь и в ужасе и растерянности увидела — паутина трещин растет.
Они нас сметут.
Не успели мы и глазом моргнуть, как один Урод запрыгнул внутрь. Следом в освободившуюся дыру сиганул еще один. Отступим — и они окажутся у нас со всех сторон. С мрачной решимостью я разделалась еще с одним, а потом развернулась к набегавшей со спины твари.
Урод прыгнул ко мне, щелкая челюстями, и я всадила кинжал ему в глаз. Плавно развернулась и убила очередную тварь, просунувшуюся в окно. Невидимка расправился со своим противником экономным, техничным движением. А ведь он дерется лучше остальных Охотников — я видела их в поединках… У него жесты были какие-то особенные, ни на что не похожие — и мне стоило труда оторваться и не смотреть и вести собственный бой. Нельзя отвлекаться, нельзя!
И тут они сменили тактику. Двое Уродов побежали к Невидимке, пока тот убивал лезущую в окно тварь. И я оставила свой пост и перемахнула через сиденья, крутанулась вокруг шеста для ускорения и ударила обеими ногами Уроду в грудь. Тут же наподдала ногой, проламывая висок, а потом уложила второго парными ударами кинжалов. Однако, спасая Невидимку, я открыла тварям дорогу. Они полезли в окно.
— Пошли прочь отсюда! — заорал Невидимка. — Мы вас всех перебьем! Всех до единого!
Уроды зарычали в ответ — усеянные острыми хищными зубами пасти издавали влажный, отвратительный звук, в котором чуть ли не слова различались. Мы сражались спина к спине, и я поняла, что начинаю уставать. У человека есть предел возможностей. Но когда мы положили десяток тварей, остальные обожрали трупы — и разбежались. Видимо, мы сопротивлялись слишком отчаянно, и добыча не стоила затраченных усилий. И это мне совсем не понравилось — выходит, Уроды все-таки способны мыслить? А может, они даже поняли, что им кричал Невидимка?
Ему тоже было как-то не по себе:
— Похоже, они решили, что потери слишком велики…
— Но это значит, что их ведут не только инстинкт и голод…
Тяжело дыша, я отирала кинжалы о лохмотья мертвого Урода.
— Думаешь, они нам поверили?
Я вздохнула:
— Если не поверили, нам придется несладко.
— Ну, Шелк же говорила — поведение Уродов изменилось. И нам велено узнать, почему.
Я удивилась:
— Ты действительно думаешь, это реально?
— Я думаю, они думают не об Уродах. Они просто хотят нас сломать.
Я огляделась — кругом грязь и кровь. И трупы. И поняла — наверное, Невидимка прав. И принялась собирать вещи. Надо бы поесть перед дорогой — но не здесь. Здесь стояла такая вонь, что меня бы сразу вырвало. Словно подслушав мои мысли, Невидимка выбросился из окна — головой вниз. Я заорала было — «стой, придурок!», но крик замер на губах: он перевернулся в воздухе и приземлился на обе ноги. Потом оглянулся на меня — и улыбнулся.