— Ну что? Стоит пары рыбок? — улыбнулся Дженгу.
— Ага! И даже не пары…
Я удержалась от того, чтобы кинуться к сложенным одна на другую старинным штукам — хоть и очень хотелось. Наше с Невидимкой время истекало. Нужно отдохнуть и идти дальше. А Уроды, когда мы проснемся, точно потеряют наш след.
— А можно мы здесь поспим? — попросил Невидимка. — Можете обыскать наши сумки и посмотреть, что в них. И на выходе снова их осмотреть. Мы ничего не возьмем.
— Вы хотите спать на складе? — Дженгу изрядно удивился.
Но не я. Я полностью поддержала Невидимку. Здесь потолки выше, да и пахло получше. Наши Норные друзья, конечно, радушные хозяева, но вот с уборкой и мытьем у них плоховато.
— Да, нас бы это устроило.
И я протянула сумку для досмотра.
— Аткуда взяли эта? — спросил Дженгу, вытаскивая тоненькую книжицу.
— На обратном пути из Нассау. Поднялись по лестнице, а там комната…
— Ага, — пробормотал он. — Близко к Поверхности?
— Ну да.
— А там еще что-то была?
— Еще бы, — сообщил Невидимка. — Мы не все забрали. Там столько всего, что двоим не унести.
Дженгу эти новости понравились. Наверняка они туда пойдут и пополнят коллекцию артефактов — и потом пустят их на обмен. Он закончил осмотр и поплелся к входам в туннели. Наверное, ему привычнее ходить в темноте и под низкими потолками. А я там чувствовала себя как в ловушке.
— Как ты? — спросил Невидимка, когда Дженгу ушел. — Они тебя не ранили?
— Да нет, какое там. Они же безобидные. Анклаву пойдет на пользу дружба с ними. Посмотри, сколько у них здесь всего.
— Ага. Просто невероятно. Они, наверное, это из поколения в поколение собирали.
— Спасибо, что не ушел без меня. Но ты рисковал. А вдруг бы с тобой что-нибудь случилось?
Он легко коснулся моей щеки:
— Я же сказал — помогу и прикрою. Причем не только когда легко. Когда трудно — тоже прикрою.
Вот это да…
Я вся аж растаяла от удовольствия. Ну и пусть его никто не любит. И плевать, если остальные меня так и не примут. Лучшего напарника я и желать не могла. Не думаю, что другие Охотники повели бы себя точно так же. Они бы следовали букве приказа. И вернулись бы в анклав, предоставив меня судьбе. И про себя я поблагодарила Шелк за то, что она приставила меня к Невидимке.
— Это последняя передышка. Завтра вернемся домой.
Я вытащила из сумки одеяло и завернулась в него.
Между кучами очень удобно сворачиваться калачиком. Мы уснули бок о бок, а когда я открыла глаза, он лежал лицом ко мне. С закрытыми глазами он всегда выглядел по-другому. Ресницы цвета самой черной сажи резко выделялись на бледной коже, и мне хотелось провести пальцами от света к тени. Сердце бешено забилось, он распахнул глаза, и наши взгляды встретились.
Невидимка усмехнулся:
— Ну что, отдохнула?
Я застонала и с трудом выпрямилась. Бока болели как не знаю что — спать на камне все-таки не очень удобно. Придем домой — неделю буду отсыпаться. Хотя, конечно, кто нам даст… Шелк разозлится, что мы остались в живых, и назначит нам двойные наряды.
Мы собрались и пошли в малые туннели. Норные тоже проснулись, Дженгу осмотрел наши сумки на предмет исполнения обещания — не утащили ли мы чего. Не думаю, что он сомневался в нашем слове, но его действия успокоили остальных.
Распрощавшись с хозяевами, мы почувствовали, что набрались сил для последнего перехода. Впрочем, какого перехода. Мы побежим, и быстро. Еще и от Уродов придется спасаться, но мы выживем. Мы Охотники, и анклав нуждается в новостях, которые мы принесем.
Возвращение домой
День спустя мы с Невидимкой выбрели к баррикадам. Нам пришлось туго, на нас напали Уроды. Большой толпой. Мы отбились, но сил у нас совсем не осталось. Часовые бросили посты, чтобы помочь нам перебраться через завал. Похоже, они поняли, что мы еле волочем ноги. Губы у меня горели от жажды.
Кто-то позвал Шелк, и та приказала:
— Напоите и накормите их. Не видите — еле стоят. Доклад подождет.
Она даже разрешила отвести нас в кухни. Я шлепнулась на какой-то ящик и подумала, что смогу так сидеть вечно. И никогда, никогда не встану. С благодарностью я приняла чашку воды и выпила ее осторожными мелкими глотками. Я прекрасно помнила, как нас учили: выпьешь слишком много на пустой желудок — стошнит. Потом получила крохотную миску с похлебкой и съела прямо руками. Варево было чуть теплым — легко запихивать в запекшийся рот.
Пока мы с Невидимкой питались, вокруг собралось прилично людей. Не только Шелк и старейшины — Медяшка, Шнурок и Белая Стена, — но и Строители, Производители. Ну и мелкие тоже. Наверное, они не ожидали, что мы вернемся. И всем не терпелось узнать, что за новости мы принесли. Невидимка старше, и Охотником стал раньше, чем я, так что пусть он и говорит. Я отставила в сторону недоеденное, крохотный мелкий быстро подхватил миску и убежал с ней.
— Ну? — строго сказала Шелк.
— Нассау больше нет. Теперь это территория Уродов.
Да уж, Невидимка выразился прямо и жестко. Я бы не стала так делать. Люди начали перешептываться — чувствовалось, что им нелегко в это поверить. Белая Стена взмахнул рукой, и все затихли.
— Выжившие есть?
— Ни одного человека, — ответил Невидимка. — Уроды расположились в жилищах людей Нассау и доедали трупы.
— Но почему? — тихо спросила Шелк. — Может, Нассау покосила зараза?
Мне не хотелось уточнять, что мы не подошли настолько близко, чтобы разглядеть все в подробностях. К счастью, Невидимка тоже решил утаить эту деталь.
— Нет, они все погибли, сражаясь. Болезнь тут ни при чем.
И он изложил во всеуслышанье то, о чем мы говорили в маленькой тайной комнате.
— Поэтому нам нужно изменить тактику. Устроить больше ловушек. И разработать план обороны — на случай, если они нападут большой стаей, как на Нассау.
Шелк расхохоталась:
— Ты говоришь, словно Уродов следует бояться! Словно это разумный враг! Это же просто твари!
«О нет, только не это… Она не верит! Не верит Невидимке!»
— Но это правда, — сказала я. — Мы сражались с группой Уродов по дороге в Нассау, и я думаю…
Тут я осеклась и едва нашла в себе силы говорить дальше — поняла, каково будет возмездие за то, что осмелились противоречить Шелк прилюдно, да еще и поддерживая Невидимку.
— …что мой напарник прав. Иногда нам казалось, что Уроды нас понимают.
Она сжала губы:
— Мы рассмотрим эти сведения при следующей встрече.
— Благодарю вас, сэр.
И я склонила голову. Сил не осталось больше ни на что. Мы сделали все, что смогли. Выполнили задание. Принесли затребованные сведения. Если они плюнут на то, что мы сказали, — тут ничего не поделаешь. И тем не менее я почувствовала, как по спине ползут кусачие муравьи страха.
— А вы чего стали? — рявкнула Шелк на зевак. — За работу!
Ну да, ну да. Работа — она всегда найдется. Я слышала, что люди говорили друг другу, расходясь:
— Ну, чего скажешь?
— Да эти, из Нассау, они ж не мылись никогда. Вот и померли от грязной болезни. А потом их Уроды доели.
Кто-то хихикнул:
— Так им и надо, неряхам…
Прекрасно. Просто отлично. Они, видно, все решили, что мы рехнулись. Что мы не в себе после длинного пути по темным туннелям и придумываем всякие ужасы. Они же не видели того, что видели мы. Они не знают, даже не представляют себе, что там творится. Я, вся сжавшись, сидела на своем дурацком ящике и смотрела под ноги. И тут передо мной остановились сапоги Шелк.
— Поскольку вы выполнили задание в установленный срок, я даю вам увольнительную на завтра. Отдыхайте и набирайтесь сил. И чтобы я больше не слышала этой чуши, что вы тут нагородили, понятно? Нечего людей мутить — вдруг вам кто-нибудь поверит.
Отлично. Кнут и пряник. Беспроигрышное сочетание.
— Я буду молчать.
— Вот и хорошо. Свободна.
Последние силы ушли на то, чтобы дотащиться до душевой. Хорошо, что у меня все-таки осталась чистая одежда. Переодеваться в туннелях смысла не было, и сейчас от меня несло, как никогда в жизни. Поэтому я мылась дольше обычного, потом обтерлась и оделась. Несколько девчонок наблюдали за мной издалека, перешептываясь и хихикая. Но подойти поближе и заговорить так и не решились.
А потом я принялась за сброшенную одежду. И не заметила, как подошла Наперсток. А она взяла вещи и стала их стирать — молча и гораздо более умело. Я сидела, прислонившись к стене. Рана моя зарубцевалась — похоже, мазь Невидимки и впрямь ее обеззаразила. Но шрамы останутся — как напоминание о произошедшем.
— Тяжко пришлось? — тихо спросила Наперсток.
— Я дала слово молчать об этом.
В ее глазах вспыхнули боль и обида. Она сидела над водостоком с моей мокрой одеждой. С ткани стекала кровь.
— Я же твоя лучшая подруга.
— Да. Ты моя лучшая подруга. Но пойми — я дала слово. Мне проблемы не нужны. А Шелк и так меня терпеть не может.
— Но я же никому не расскажу!
«Может, и не расскажет». А вдруг расскажет? Вот так, просто под влиянием эмоций, возьмет и расскажет кому-то одному. Например, Флажок. А та потом еще кому-то. И все это в конечно счете дойдет до Шелк. Нет, рисковать нельзя.
— Нет, прости, не могу.
Она поднялась и пихнула мне в руки недостиранную одежду. Я скребла ее долго. Пока не стерла все пальцы. Уже у себя в жилище развесила сушиться. И готова была упасть на тюфяк и уснуть, как вдруг вспомнила — рюкзак! Они меня изгонят за такое, как пить дать! В сумке же полно ценных артефактов! Надо срочно идти к Хранителю слов! Взвалив рюкзак на плечо, я поплелась мимо шалашей и навесов.
Хранитель сидел в общем зале. Ему исполнилось двадцать два, и он выглядел старым, очень старым. Даже более старым, чем Белая Стена. Волосы у него были легкие и тонкие, как пушок, и такие светлые, что казались белыми. А лицо всегда скукожено, словно Хранитель не ждал от жизни ничего хорошего и смотрел в будущее с вечной опаской.