«Это место» оказалось странным зданием — вокруг него обвивалась дорожка, причем, похоже, из сгнившего дерева, давно просевшего и торчащего щепой. Невидимка пошел от него на север — вдоль кромки воды. Потом мы пришли к низенькому красному дому. На нем кто-то намалевал несколько букв, но краска облупилась, и на стене читались лишь отдельные знаки, они складывались в загадочное послание: «Олеа Л у ж»[5]. Я не знала, что это значило, но Невидимка, судя по всему, прекрасно ориентировался. Он зашел с той стороны здания, где вниз, к двери, уходили ступени. Окна все, как одно, были забраны черными тяжелыми решетками.
Он громко, настойчиво постучал. Над нами разгорался день. Я до сих пор так и не привыкла к солнцу и потому вытащила и надела темные очки. Воздух теплел, и вскоре я почувствовала, как кожу пощипывает от солнечного жара. Невидимка все колотил и колотил в дверь, а потом принялся дергать за свисающую сверху веревочку. А мы стояли и ждали.
— Пошел прочь! — заорал из-за двери женский голос.
— Перл?
В двери приоткрылась крохотная щелка — оттуда на нас настороженно смотрели:
— Вы кто?
— Мой отец знал твоего. Ты же дочка Осло? Мы пришли к тебе за помощью.
И она сказала что-то такое, что я не расслышала из-за грохота металлической двери. До нас донеслись щелчки и звон многих засовов и цепочек, и наконец дверь открылась — широко.
— Заходите. Быстрее!
Мы, не теряя времени, просочились внутрь.
Она повела нас вниз по бесконечной лестнице к другой двери — тоже железной и весьма надежной. Открыла ее, мы зашли — и я аж вытаращилась от удивления. Тут было чисто! Ни пылинки, ни соринки! И все новое! У нее тут реликвии прошлого, которые выглядели, словно их только вчера сделали! Я некоторые даже опознала: диван, кресло, стол. А вот вид остальных поставил меня в тупик. А еще у нее отдельная комната была отведена под припасы.
— Давно не виделись, — сказал Невидимка. — Ты изменилась.
В его улыбке проглянуло что-то такое, что мне совсем не понравилось. Ну да, естественно, Перл изменилась. Он же ее лет шесть — как минимум — не видел. Она была одного возраста с Невидимкой, а может, и постарше, и красивая-прекрасивая. И вся такая чистая-чистая. Со светлыми волосами, которые блестели, как звезды, и зелеными глазами — прямо как огромная вода, которую мы только что видели. А кожа… О, кожа ее не страдала болезненной бледностью, выдающей долгое пребывание под землей, как у меня. Она нежно просвечивала и казалась теплой-теплой.
Перл посмотрела на его шрамы:
— Ты тоже изменился. Куда же ты подевался?
— Я ушел вниз. Под землю.
— Хм, — мрачно отозвалась она. — Я слыхала, они дикие. Мало чем от зверей отличаются.
Интересно-то как, ага. Между прочим, я то же самое думала про обитателей Поверхности. Во всяком случае, те, кого я успела встретить, только укрепили меня в таком мнении. Теган дотронулась до моей руки — мол, я понимаю, как тебе это неприятно, прости ее, и я прикусила язык.
— Ну, там все не так плохо, — ответил Невидимка. — Во всяком случае, там не все дикари, как ты говоришь.
Я выступила вперед и изобразила радушную улыбку. В конце концов, мы у нее дома. Это ее территория. Надо пытаться быть вежливой.
— Меня зовут Двойка. Я из зверей. Ну, тех, что под землей живут.
Она быстро сориентировалась и тут же надела на себя печальное лицо:
— Ох, простите. Мне нечасто приходится принимать гостей — вот и довольствуюсь слухами…
— А вы, получается, совсем отсюда не выходите? — поинтересовалась Теган.
Она, наверное, удивлялась, как это бандиты еще не схватили Перл.
— Выхожу, но нечасто. У меня здесь есть все, что нужно для жизни.
Невидимка покивал:
— Ну да. Твой отец запасся всем необходимым.
Да уж, а его отец в этом не преуспел. Иначе мы бы с Невидимкой не познакомились. И вдруг я поняла, что хочу больше узнать о нем. Причем такого, что Перл и остальные никогда не узнают! Но здесь не место и не время для расспросов. Кстати, у меня были возможности поговорить с Невидимкой начистоту, но я почему-то так до сих пор ничего толком и не выяснила о его прошлом.
— Да, — кивнула Перл. — Мне повезло. Прапрадедушка моего отца построил здесь бункер. Давным-давно. Они вроде как боялись, что мир взорвется.
Слово «бункер» мне ничего не говорило, но я не стала спрашивать, что оно значит. У Невидимки я бы спросила — ну, если б мы наедине были. У меня складывалось все более сильное впечатление, что перед Перл слабостей выказывать нельзя. Ни в коем случае. Хм, странное ощущение, но мне казалось, что, дай я слабину, она тут же впадет в пищевую лихорадку на манер Урода. Теган смотрела на нее настороженно, но, думаю, по другой причине. Она просто разучилась доверять людям. Она бы и нам не доверилась, но так случилось, что мы сражались плечом к плечу, а это сплачивает.
— Я пришел сюда в надежде, что ты нам поможешь, — сказал Невидимка.
Она улыбнулась:
— Для сына Степана я сделаю все, что угодно.
Невидимке эти слова пришлись по нраву, и он продолжил:
— Мы хотели бы поспать, а потом поглядеть на старые карты твоего отца. Если, конечно, ты не против…
— Карты лежат в ящиках, нужно будет их отыскать. Места у меня немного, но ты можешь рассчитывать на мою постель. А они могут лечь на полу.
И спросила нас:
— У вас есть одеяла?
Из вежливости спросила, конечно. Меня аж затошнило от этих церемоний — словно гнилого мяса поела.
Ей-то, конечно, не хотелось, чтобы мы с Теган спали на ее полу. Под ее кровом. Но Невидимка, похоже, ничего этого не замечал. Он прошел за ней в другую комнату, оттуда донеслись их тихие голоса. Она сказала, что ей очень одиноко. За этим последовало молчание, и я поняла, что он ее обнял, и они будут вспоминать детство.
У Теган не было собственного одеяла, так что нам пришлось улечься под мое. Мы тесно придвинулись друг к другу и плотно замотались. Мне это, кстати, совсем не мешало. Мы примерно так и спали в общей спальне для мелких. И мне разом полегчало — тоска по дому немного отступила.
— Не нравится она мне, — прошептала Теган. — Зачем мы вообще сюда пришли?
Я ей объяснила про библиотеку. Рассказала, зачем нам туда нужно. Она слушала, и чем дальше слушала, тем больше хмурилась. А когда я закончила, спросила:
— А что, непременно нужно узнать, что на самом деле произошло? Я-то думала, вы хотите отсюда убраться и идете на север! Потому что я хочу отсюда уйти. Как можно скорее.
— Мы обязательно пойдем на север, — покивала я. — Но сначала мы хотим найти ответы на вопросы. Мы подумали: если точно будем знать, что стряслось, лучше подготовимся к путешествию. По крайней мере, узнаем, что нас там ждет.
— Хм, а ведь это разумно, — пробормотала она.
Я перевалилась на спину и уставилась в серый потолок.
— Я ничего не знаю об этом мире. Ну, только то, что Невидимка рассказывал. А временами и он затрудняется с ответами — он же провел много лет под землей.
— Ну, я могу поотвечать на твои вопросы, — предложила она.
Я подумала и решила поспрашивать.
— Твоя мама — она же не из бандитов?
— Нет. Они с отцом входили в маленькую группу людей, которые сумели спрятаться от бандитов. Сначала, конечно, народу было побольше. Но потом люди стали болеть. Папа умер первым. А мама — последней. А потом я осталась одна.
«А Невидимка сказал, что его отец тоже умер от болезни. Похоже, здесь прослеживается какая-то связь…»
— В анклаве когда-то тоже многие заболели — но давно. Старейшины сказали, что тогда чуть ли не все перемерли. Как думаешь, может, это одна и та же зараза?
Теган пожала плечами:
— Может быть. Не знаю.
— А ты знаешь, почему все заболели, а ты нет?
— Если бы… Но когда Волки меня поймали, я долго задавалась вопросом: почему я не умерла вместе со всеми?..
Интересно она мыслит. В анклаве я, к примеру, никогда не задумывалась, почему одни мелкие умирали, а другие выживали. Никакой закономерности не прослеживалось. Некоторые мелкие, которых я считала низкорослыми и хрупкими, вроде Шнурка, выживали и прекрасно себя чувствовали. А иногда сильный, выносливый мелкий просто умирал во сне. Никакого смысла в этом не находилось, сколько ни думай…
— А может, это все для того, чтобы ты стала сильнее.
А что, гипотеза как гипотеза.
— А я и стала сильнее.
Она перекатилась на бок и посмотрела мне в глаза. В них стояла холодная злость.
— Вот почему я глаз не спущу с этой девицы. Я не позволю причинить себе вред. Больше никому. Никогда.
Я едва сдержала вздох облегчения. Значит, она тоже подозревает Перл. И мне не надо мучиться совестью. А то я думала, что Перл мне не нравится только потому, что больше знает о Невидимке. Мы слушали, как они разговаривают в соседней комнате, а потом Теган уснула. А ко мне сон не шел. Меня мучило предчувствие — плохое предчувствие, кстати, — и я лежала вся напряженная, тревога камнем застыла в животе.
А потом и я уснула. Мне снились Камень и Наперсток. А когда проснулась, подумала: интересно, что они там поделывают. Скучают ли по мне? Или до сих пор пребывают во власти справедливого возмущения, думая, что так мне и надо? А ведь это мои лучшие друзья…
Я обнаружила, что совершенно правильно невзлюбила Перл. Ее голос доносился из другой комнаты — наверняка она не подозревала, что я все слышу:
— Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь — без проблем. Все же мы старые друзья. А вот для твоих друзей, увы, у меня припасов не хватит.
А Невидимка ответил:
— Ничего страшного, мы ненадолго. Я отыщу нужное место на карте, и мы пойдем.
Ах вот оно что, он уже, оказывается, карты разгребает. Отлично. Я было начала вставать — и тут же застыла. Потому что услышала, что Перл сказала дальше. Тихим, трогательным голоском:
— А может, ты никуда не пойдешь? Я о тебе часто вспоминала. Твой отец наверняка бы не захотел, чтобы ты оставил меня одну…