— Ну что, уселись? — спросил старик.
— Ага! — отозвалась я.
Он крикнул «н-но, пошли!», тряхнул веревками, привязанными к мулам, повозка дернулась и тронулась. Я наконец-то нашла, куда приткнуться, и жизнь разом стала приятнее. Теган лежала между нами с Невидимкой, ее голова моталась у меня на коленях. Я время от времени вливала ей в рот воду. Она настолько ослабла, что не могла глотать, и мне приходилось тереть ей горло.
Я смотрела на подругу, и сердце мое разрывалось. Меня тоже потряхивало — лихорадка есть лихорадка. То я вся горела, то меня колотил озноб. Невидимка обнял меня, я прижалась к нему. Думать о будущем не хотелось. Мы ничего не можем изменить. Мы уже и так сделали все, что могли. И даже больше.
— Я знал, что кто-нибудь за нами придет, — прошептал он. — А ты?
— Ну… так… немного…
— Но как?
А, ладно. Поверит, не поверит — плевать.
— Мне сказала Шелк.
Он затих — то ли решил, что я рехнулась, то ли задумался. Какая, собственно, разница. Я провалилась в сон, и во сне мне шептала тысяча голосов, словно я слушала их сквозь звон ручья. «Не бросай меня, Двойка. Я без тебя пропаду. Я хочу, чтобы все стало, как прежде… зачем они прибились к нам, эти чужаки… А я так и не успел ей это сказать…». Хм, а это очень похоже на мысли Невидимки. Но вслух он такого никогда не говорил. И никогда я не слышала в его голосе такой горечи. А что он сейчас сказал? Что-что?
«Я тебя люблю»?
Не может быть. Я точно сплю. А потом — вдруг — в глаза брызнуло ярким-ярким светом дня. Тело мое затекло, ноги занемели — на них все так же лежала Теган. Я их даже не чувствовала.
Теган!.. И я нагнулась к ней — как она там? Невидимка положил мне руку на плечо и придержал:
— Она держится. Все хорошо.
— Почти приехали?
— Наверное, да.
Я медленно и с облегчением выдохнула.
— Ты мог бы оказать мне одну услугу?
Он попытался улыбнуться:
— Ну… если мне будет по силам…
— Расскажешь, чем закончилась книга?
Невидимка не спросил, зачем мне это понадобилось. Он просто полез в свою сумку, вытащил книгу и открыл на странице, на которой мы закончили чтение — до того, как между нами встали Ловчий и Теган, до того, как на него навалилась печаль и закрыла от меня, подобно тяжелой двери. Он начал читать, медленно и негромко:
Они поженились в тот же день. А на следующее утро вместе отправились к королю и поведали ему всю историю от начала и до конца. Но кого же они встретили при дворе, как не отца и мать Фотогена, обоих — в великой милости у короля и королевы! Аврора чуть не умерла от радости и всем рассказала о том, как Уэйто солгала и убедила ее в смерти новорожденного.
Никто ничего не знал о родителях Никтерис, но когда Аврора узнала в лице прелестной девушки свои собственные лазурно-голубые глаза, сияющие сквозь ночь и тучи, странные мысли пришли ей в голову, и подумала она, что даже злые люди порою оказываются звеном, соединяющим людей добрых. Посредством Уэйто, матери, никогда друг друга не видевшие, обменялись глазами в детях.
Король подарил новобрачным замок и земли Уэйто, и там они жили и учили друг друга на протяжении многих лет, пролетевших незаметно. Но еще не минул первый год, как Никтерис уже полюбила день больше ночи, ибо день был венцом и одеянием Фотогена, и убедилась, что день великолепнее ночи, и солнце благороднее луны. А Фотоген полюбил ночь больше дня, ибо в ночи Никтерис обрела мать и приют.
И хотя некоторые слова звучали для меня странно, в сердце пробудилась надежда. А ведь это и впрямь правильный, хороший конец — дневной мальчик женится на ночной девочке. Я увидела их торжество, и ко мне пришла вера.
И тут же повозка остановилась.
— Приехали! — закричал Недогонишь. — Я с товаром! На продажу! А ну открывайте!
Осторожно спустив голову Теган с колен, я приподнялась, чтобы разглядеть новое место. И дыхание мое пресеклось. Этот анклав стоял на поверхности земли, и окружали его высокие деревянные стены. Над воротами прохаживались мужчины, вооруженные так же, как и Недогонишь. Они придирчиво осмотрели старика, его груз и нас — и лишь потом пропустили повозку. И лица у них были серьезные и строгие. Я бы дала многим меньше лет, чем Недогонишь, но все казались старше, чем мы. Ну а больше мне пока разглядеть не удалось.
Но сердце мое радостно забилось, когда кто-то отворил ворота, и мулы потопали вперед. Шли они устало — неудивительно, всю ночь они везли нагруженную товаром и нами повозку. Я отложила книгу и жадно осматривалась вокруг — мы ехали через Спасение.
И место это было — замечательным. Чудесным. Все здания — новые, деревянные или обмазанные глиной, а некоторые и вовсе покрашенные белой краской. Люди спокойно ходили туда-сюда по улицам — без оружия. Они выглядели ухоженными, чистыми и сытыми.
— Вот оно, это место, — тихо сказал Невидимка. — Мой отец говорил правду.
Повозка качнулась и остановилась, я выбралась наружу — даже боль в боку не мешала. Жар спал, и в голове прояснилось.
— Давай-ка я отведу вас к дохтуру, — заметил Недогонишь. — К доку Таттлу надо вам, говорю! Девчонку неси, говорю. Ежели можно ее спасти, он как есть спасет. А ежели не судьба, он всякие нужные слова знает, чтоб, значит, душу проводить.
«Душа»? Новое слово, совершенно незнакомое. Но инстинктивно я поняла — это что-то вроде Шелк, как она явилась мне тогда ночью, спустя много-много времени после того, как ее съели Уроды.
— Спасибо, — отозвалась я.
Невидимка бережно нес Теган. У него, наверное, спина болела как не знаю что, но он все равно шел и не спотыкался. Ловчий тащил наши пожитки и то и дело замирал, с изумлением оглядывая окрестности — ему все было в новинку. Как и мне, впрочем.
А здешние жители с таким же интересом разглядывали нас. А что, подумалось мне, мы же выглядим как чужаки, дикие и грязные. Стена окружала весь анклав, и люди — видно, здешние Охотники — стерегли каждое уязвимое для нападения место, охраняя покой тех, кто внутри. Наверное, здесь и Производители были — а как иначе жизнь может продолжаться, должны же рождаться новые поколения, и Строители, мастерящие всякие нужные людям штуки. На самом деле если приглядеться, то здесь все так же устроено. Но все такое сверкающее, чистое. И воздух пах свежестью.
— Ну вот и пришли! Заноси ее! Эй, док! — заорал Недогонишь. — Я те работенку хочу подкинуть!
— Тебя что, мул покусал… Ого.
В комнату вышел человек невысокого роста и совсем лысый. Как и Недогонишь, уже в летах. Я даже подумать не могла, что существуют места, где люди доживают до такого преклонного возраста, а не увядают и блекнут, как в подземельях.
Недогонишь сообщил:
— Бедняжку, вишь ты, Немак погрыз. Помоги, а? А я пошел, а то как бы мою повозку за меня не разгрузили, присмотрю пойду за товаром, ась?
— Это вы рану прижигали? — строго спросил док Таттл.
Мы переглянулись, и я осторожно ответила:
— Да, мы приложили раскаленный кинжал к ране. Она кровила, и обильно, а кругом Уроды бродили.
— О чем и речь. Ну и напортачили же вы, молодые люди. А ну выметайтесь отсюда!
Мы замешкались, и он свирепо нахмурился и рявкнул:
— Кому сказано!
— Мы хотели бы сказать ей до свиданья, — твердо ответила я.
Выражение лица его смягчилось, хотя док по-прежнему хмурился:
— Ну ладно, ладно. Я пойду все приготовлю.
Теган лежала без сознания, но я все равно погладила ее по щеке, наклонилась и поцеловала.
— Все будет хорошо. Ты поправишься, Теган. А мы скоро вернемся.
— Мы вернемся, — Невидимка откинул ей волосы со лба и долго смотрел в лицо.
На скулах играли желваки. Я понимала — он не хочет уходить и оставлять ее здесь одну. Я тоже не хотела. К моему величайшему удивлению, Ловчий тоже подошел и встал рядом с нами. Он не дотронулся до девушки, но на лице проступило какое-то новое выражение.
— Ты оказалась сильнее, чем я думал. Сильнее, чем ты сама о себе думала. Не сдавайся.
— Ты тоже оставайся, — сказал мне Невидимка. — Ты тоже ранена.
Я лишь покачала головой:
— Нет. Ей нужно помочь в первую очередь.
— Ну что, закончили? — окликнул нас док Таттл.
Он как раз показался на пороге. В руках он нес поднос с инструментами, большинство из которых я не опознала.
Мы не стали задираться с человеком, в руках которого — жизнь Теган. И вышли из дома. Я, конечно, переживала: мало ли, может, он из той породы криворуких неумех, что и Пила, но, с другой-то стороны, что еще мы могли для нее сделать? Да и вообще, хорошо, что не бросили по дороге — а то поступали же предложения. Так что мы и впрямь сделали все, что было в наших силах, а остальное от нас не зависело.
Я читала вывески на зданиях. «Обувь». «Ремонт». «Одежда». «Бакалея». «Мясная лавка». Ну, что такое обувь, я знала. Моя сносилась вчистую, пока мы шли, и я подбила башмаки тканью, чтобы не сбить ноги в кровь. Новая пара, конечно, мне нужна, спору нет, но вот только на что ж ее выменять? Нету у меня ничего ценного для этих людей, я более чем уверена. К тому же я не знала, какие тут правила.
Ребята встали и принялись ошалело глазеть по сторонам — на этот раз они пребывали в совершеннейшем согласии. Оба не знали, куда идти и что делать. А я… А вот я, похоже, знала.
— Надо найти Недогонишь. Он нам поможет. Помог раньше — поможет и сейчас.
И мы пошли через весь анклав обратно к повозке. Недогонишь наблюдал за разгрузкой. Посмотрел на нас, причем дружелюбно. Сквозь темные очки и при дневном свете его лицо казалось более морщинистым. А еще у него с подбородка свисал здоровенный такой клок волос. Я такого ни у кого не видела, если честно.
— Чем еще могу помочь, ребяты? — осведомился он.
Я с готовностью отозвалась:
— А мы можем где-нибудь здесь остановиться? Ну, пока наша подруга у доктора?
На самом деле нам понадобится не временное, а постоянное жилье. Мы же хотим тут остаться. Стать своими. Ничего лучше все равно не отыщется — мы уже вдоволь нахлебались, чтобы понять это. Но надо решать задачи в порядке поступления. А пока мы такие грязные и оборванные, нам бы не помешала его помощь в поиске пристанища.