Пытаясь сохранить особое, возвышенное состояние, Анкор поднялся наверх из подземных крипт. Саримар не хотел ни давать объяснений, ни выслушивать объяснения ученика. Было уже поздно, миновала полночь, и внутреннее напряжение оставило глубокие следы на пока еще детском лице Сына Солнца.
Прежде чем заснуть, Анкор долго смотрел в окно на далекие звезды, вновь и вновь перебирая в памяти увиденные им священные образы. Некоторые из них особенно поразили его: человек без лица, идущий по развалинам города под пристальным взглядом чудовища-амфибии… Колесо Жизни… Сфинкс, ревностно укрывающий свои воспроизводящие органы…
Анкор открыл глаза и вновь встретился взглядом с таинственным и прекрасным звездным небом. В сердце юноши, словно издалека, вновь зазвучали слова, которые однажды сказал ему отец: «Все, что есть на Земле, уже записано на Небе». Принц сомкнул веки, стараясь сохранить в ларце воспоминаний свое сокровенное видение, а его душу ласково убаюкала в своих объятиях звездная ночь.
Глава 4Уединение в скалах
Весь следующий день юноша отдыхал и читал в своей комнате. Учитель был очень занят и оставил ученика одного, посоветовав ему посвятить это время исследованиям и размышлениям.
– Просыпайся, дорогой Анкор, скоро взойдет солнце, – голос Саримара, мягкий, но решительный, разбудил Анкора и заставил радостно соскочить с кровати.
– Учитель, как давно я тебя не видел!
– Но я все время был с тобой. Даже если ты не видел моего лица и не слышал моего голоса, тебя сопровождали мои наставления и моя любовь. Ты должен научиться не отождествлять людей с их физическим обликом. Люби в людях их самих, а если это трудно, люби в них более тонкие качества их души. Отныне, Анкор, ты не должен воспринимать людей как толстых или худых, высоких или маленьких, королей или рабов. Воспринимай их лучше как добрых или злых, умных или глупых, чистых или погрязших в разврате.
Слуги Анкора накинули на него легкую одежду, провели в ванную комнату и помогли погрузиться в бассейн, наполненный теплой душистой водой. Затем, надев белую тунику, юноша почти два часа провел на террасе, совершая жертвоприношение восходящему Солнцу.
Когда он вернулся в комнату, его уже ждала желтая туника – значит, предстояло какое-то путешествие.
– Одевайся, мы отправляемся к морю, туда, где ты будешь жить. Через час я буду ждать тебя у паланкина.
– Хорошо, учитель, – весело откликнулся Анкор. Он обрадовался, что по вечерам, в спокойные часы подготовки ко сну, вновь будет слышать море.
Солнце стояло высоко, сверкая на золотых башнях и гладко отполированном мраморе города-храма Кума, когда носильщики быстрым шагом несли паланкин, в котором сидели учитель и ученик, по мосту через ров.
Лето было в разгаре, картины природы, прекрасной в апогее своей жизненной силы, радовали взор Анкора. Наконец они оказались у моря, и вниманием юноши завладели грохот волн и порывы ветра.
Но Анкору не пришлось долго наслаждаться красотой этого места – сразу после легкой трапезы учитель вновь пригласил его в паланкин.
Носильщики понесли их вдоль берега. Он становился все выше и круче, кое-где обрываясь отвесно вниз. Несколько раз заинтригованный юноша пытался расспросить жреца о цели их поездки, но тот либо хранил молчание, либо отвечал на вопросы весьма туманно. Примерно через четыре километра они остановились в том месте, где к морю спускалась крутая тропа.
– Мы пришли, дорогой Анкор. Следуй за мной и храни молчание.
Анкор начал спускаться за учителем, стараясь не отставать. По каменистой тропе они добрались до широкого скалистого уступа, метров на пять выдававшегося в море. Там стоял маленький каменный домик, а внизу, в десяти метрах, бились о камни морские волны.
Жрец несколько мгновений оставался в глубоком сосредоточении. Всем своим существом Анкор ощутил таинство Великой Души Моря, которое, выходя за собственные пределы, заполняло все вокруг рокотом, шорохом, шепотом – звуками, полными сокровенного смысла.
– Вот еще одна Рыба, погрузившаяся в Великую Бездну…
Душа юноши отозвалась на слова Саримара, слившиеся с шумом волн, как музыкальный инструмент отзывается на прикосновение смычка. Анкор обернулся к учителю, но спокойное и величественное лицо жреца побудило его вновь обратить свой взор к морю.
– Пойдем посмотрим твой дом, Маленькая Змея.
– Это мой дом? – в голосе юноши звучали изумление и тайная надежда. Он всегда, сколько себя помнил, мечтал жить уединенно, у моря.
Не ответив, жрец толкнул маленькую деревянную дверь и вошел внутрь. В домике была всего одна комната, не больше двадцати квадратных метров, дальнюю стену заменяла скала, к которой прилепился домик. Единственное окно, довольно большое, без стекол, закрывалось лишь непрочными деревянными ставнями и было похоже на серую раму для живой и яркой картины моря с парившими над ним чайками.
– Давай присядем и побеседуем немного, – пригласил Саримар.
– Твое внимание делает мне честь и радует мое сердце, благородный учитель, – ответил Анкор, устраиваясь у его ног.
– Тебе хотелось бы жить здесь, в тишине, и самостоятельно заботиться о себе, без слуг, без вкусных блюд и мягкой постели? Нет, пока не отвечай. Я хочу, чтобы сначала ты услышал, что я предлагаю тебе и почему. Слушай меня внимательно и постарайся не прерывать…
Твоя душа уже проявила свои сокровенные силы, и ты достиг состояния сознания, которое требуется для того, чтобы стать достойным воплощением Религии-Мудрости наших предков. Наша древняя страна погрязла в грехах и нуждается в очищении. Но прежде нужно, чтобы некоторые передовые отряды нового мира обрели необходимый духовный опыт – так они смогут помочь возможно большему числу своих братьев выбраться из их нынешнего положения.
Твоя душа – птица, но ты сам посадил ее в клетку и запер пятью замками. Ты осыпал свою птицу золотом и окружил роскошью, не видя, что тем обременил ее легкие крылья. Порой они становятся тяжелыми и неподвижными, вязнут в болоте твоих недостатков. И только ты можешь снять этот груз, открыть двери золотой тюрьмы.
Твоя жизнь будет очень простой и строгой. Я буду обучать тебя в одном из храмов Кума, чтобы потом ты смог работать над собой и заниматься самостоятельно, ни на минуту не забывая о строгих правилах дисциплины. Ты будешь жить в этом доме, сам будешь готовить себе еду и заботиться о своей одежде; купаться ты будешь в море, а спать на полу, на одеяле. Ты будешь хранить молчание и говорить только в случае крайней необходимости… Но зато ты будешь много слушать.
Твое уединение разделят два человека – твои духовные братья, которые, как и ты, начинают путь ученичества. Они будут жить в другом домике, неподалеку, и помогать тебе в самых тяжелых повседневных делах. В благодарность за помощь ты станешь обучать их наукам и искусствам и передавать им мудрые наставления твоих учителей – в простой и доступной для них форме. Но пойми меня правильно, Маленькая Змея! Я не навязываю тебе такой образ жизни и вовсе не требую, чтобы ты вел его! Если хочешь, можешь остаться в своем мраморном дворце и по-прежнему пользоваться всеми его благами. Но я советую тебе помочь собственной судьбе осуществиться быстрее, советую ускорить свои шаги, ибо времени остается немного. Это мой совет, но выбор за тобой. Так или иначе, я всегда останусь твоим любящим учителем… Подумай обо всем спокойно, Анкор.
Жрец встал и направился к двери, но взволнованный голос юноши остановил его:
– Учитель, мне не нужно раздумывать! Как только мы пришли сюда, сердце сразу почувствовало, что это место – для меня, что строгая дисциплина тела даст толчок развитию моего духа.
– Прими мое благословение, сын мой, пусть столь благие намерения и дальше руководят тобой и пробуждают Змею, спящую в твоей душе.
Они вышли из домика, и Анкор долго смотрел на горизонт, простиравшийся за рифами… Вдруг он спросил:
– Учитель, не мог бы ты ответить на один вопрос, который волнует меня, и развеять сомнения, закравшиеся в мою душу?
– Я постараюсь сделать это, с большим удовольствием. Сомнения мучительны! Знаешь, Анкор, человек – дитя определенности и поэтому хочет, чтобы все было ясно, раз и навсегда решено; для него сомнение – это своего рода «небытие», пустота между двумя четко очерченными предметами, ужасающая бездна. Ну что же, спрашивай…
– Скорее всего, мое беспокойство рождается из-за того, что я не знаю законов, но от этого оно не становится менее болезненным. Насколько я понимаю, учитель, юноши, которых ты дал мне в помощники, с одной стороны, как и я, начинают обучение в Мистериях, а с другой, должны помогать мне в трудных делах и становятся как бы моими слугами. Но тогда почему я сам никому не служу и не помогаю подобным же образом? Почему я буду только давать им наставления, удобно устроившись где-нибудь, не прилагая каких-то особых усилий? Ведь еще с детства меня учили, что в школах Мистерий нет ни привилегированных, ни бесправных, о ком бы ни шла речь, в каких бы условиях человек ни жил, будь он король или нищий.
С большой нежностью Саримар взял юношу за руки и заставил его присесть на камень. Некоторое время он только улыбался, а потом ответил:
– Все, что ты сказал, верно, все чистая правда от начала до конца. Но, как ты сам справедливо говоришь, смятение в твоей душе возникло не потому, что ты нарушаешь законы Посвященных, и не потому, что сама система Посвящения несовершенна. Просто ты еще не знаешь всех законов природы, которые правят нами. А эти законы действуют всегда, нравится нам это или нет. О том, почему существуют разные пути эволюции, я подробно расскажу тебе, когда придет время. Но ты должен знать, Анкор, что Инициация, Посвящение, – это лишь искусство максимально ускорять процесс эволюции, доводить его до проявления. Я расскажу о нем в общих чертах, это будет полезно для твоих размышлений. Ты уже знаешь, что люди не рождаются одинаковыми: помимо социальных, политических и физиологических различий существуют еще и другие, гораздо более тонкие, гораздо более глубокие. Но лишь одно из них по-настоящему важно и имеет огромнейшее значение, ибо выходит за пределы одной жизни. Я имею в виду различие духовное. Слово «духовный» я использовал как общее название, объединяющее все качества души, которые уже проявлены на эмоциональном, ментальном, интуитивном планах. Даже не углубляясь в причины этих различий, мы видим, что в природе созревают зерна пшеницы или риса, семена льна или плоды шиповника, отличные друг от друга; точно так же и дети, зерна человеческие, появляются очень разными. Благодаря воспитанию и любви может произойти чудо, и эти «зерна» быстро вырастут и разовьются, но превратить пшеницу в шиповник или наоборот – такого чуда никто не может совершить. Для подобной трансформации требуется очень и очень много времени – так много, что по сравнению с этим сроком наши сорок или даже семьдесят лет покажутся лишь кратким мгновением. Скажем, ребенок, рожденный с ограниченными умственными и духовными потенциалами, зато с отличным зрением и мощной мускулатурой, при благоприятных обстоятельствах может стать, например, отличным лучником или фехтовальщиком. Он может стать лучшим из лучших, даже лучшим во всем мире, но в этой жизни он не сможет стать истинным врачом или астрологом. Если душа его стремится к искусству врачевания, можно дать ему возможность стать помощником врача и выполнять какую-то работу, связанную с медициной. Так он вступит на длинный путь, который когда-нибудь, после множества самых разных шагов и усилий, приведет его к таинства