отим сыграть». Она сказала: «Хорошо, я подумаю, что я хотела бы услышать, позвоните мне через несколько дней». Эти несколько дней Волков страшно боялся и переживал, потому что а вдруг она скажет: Шумана. А они студенческий квартет, у них не такой большой багаж. Не находил себе места, как он рассказывает. И когда позвонил, она сказала: «Я хотела бы услышать, если можно, Шостаковича». Волков говорит: «Ну как в душу, как в сердце просто заглянула». Дальше было смешно, потому что ему пришлось потратить некоторое время, уговаривать своих товарищей ехать сюда, в Комарово. Их имена можно назвать. Это вторая скрипка Валерий Киржаков, покойный ныне, к сожалению, это альт Валерий Коновалов, он сейчас живет в Голландии, и поляк Станислав Ферлей, который живет в Лодзи. И вот Ферлей, который вообще плохо разбирался в русской поэзии, пошел советоваться к своей учительнице русского языка, которая по совместительству была секретарем партбюро там, в консерватории. Она ему сказала, что да, есть такая Ахматова, действительно интересный поэт, но вообще в своей жизни она допускала много серьезных ошибок. И с этой информацией Ферлей пришел к Волкову. Но Волков тоже потратил некоторое время, чтобы объяснить, что Ахматова великий поэт, а ошибки ее несуществующие. И поляк успокоился. Коновалов тоже с кем-то посоветовался и говорит: «Мне странно, я о Твардовском знаю гораздо больше, а об Ахматовой гораздо меньше». Опять пришлось Волкову небольшую лекцию прочитать. Но кончилось все хорошо, они взяли свои пультики складные, инструменты и приехали в Комарово. И вот что было, сейчас мы услышим.
На втором диске. Это две минуты.
Соломон Волков (аудиозапись). Мы собрали свои ноты, пультики складные, сели в электричку, поехали к Анне Андреевне. Она, как Шостакович мне рассказывал когда-то, была наряжена в специальное такое какое-то фантастическое кимоно японское. Это был самый, конечно, необычный концерт в моей жизни. Мы играли для аудитории из одного человека.
Причем комнатка была настолько небольшая в этой знаменитой теперь Будке в Комарово, что наши колени почти соприкасались, только пультики разделяли нас. Практически мы сидели как бы квинтетом. Нас четверо и Анна Андреевна, в таком тесном кругу. Поэтому музыка, которую мы стали играть, этот Девятый квартет, она впитывалась Ахматовой как бы непосредственно, то есть ни в каком уже не зале. В зале была бы дистанция, даже в самом камерном. А тут дистанции практически не было. Пока мы играли – это очень интересно – был ветер, который потом разошелся чрезвычайно, потом вдруг пошел снег, потом пошел град, но когда мы кончили, вся эта непогода утихла и взошла радуга. И только что выпавший белый снег.
Мы вышли на крыльцо вместе с Анной Андреевной, и она после некого молчания сказала своим этим замечательным голосом: «Я только боялась, что это когда-нибудь кончится». Конечно же, и для меня, и для моих товарищей день остался навсегда в памяти. Один из самых дорогих и ценных для меня подарков судьбы, спасибо.
Павел Крючков: Ну вот, чудо происходит дальше, и я надеюсь, что я верно произнесу. Струнный квартет Carpe Diem. Девятый квартет Шостаковича.
Звучит запись игры квартета.
Павел Крючков: Перед тем как мы услышим еще одну запись чтения Ахматовой, имеющую отношение к тому, что сейчас было, и к имени, которым это освящено, Шостаковича, и перед тем, как Александр Жуков и Игорь Хомич в завершение этого вечера покажут свою программу – песни на стихи поэтов – перед этим я хочу попросить депутата Комарова, Владислава Яковенко, сказать несколько слов о книге, которая здесь уже у многих в руках и которая важна сегодня для нас тоже.
(Яковенко рассказывает о втором издании книги о Комарове.)
Павел Крючков: Несколько лет тому назад в Петербурге вышел интересный компакт-диск из двух пластинок. Одна – «Анна Ахматова. «Поэма без героя». Читает автор», другая – «Любимая музыка Анны Ахматовой». На этой второй было что угодно: Шаляпин, Камаринская, Стравинский, конечно, и Бах, конечно, и Прокофьев, что угодно, и все справедливо. Шостаковича там не было. Между тем мы сейчас услышим финал «Поэмы без героя», и Ахматова прочитает кусочек, которым раньше заканчивалась поэма. В нем вы услышите слово «седьмая». В эвакуации Шостакович закончил Седьмую симфонию, ноты были вывезены в Ленинград, в 42-м году она была исполнена в осажденном городе. После «Поэмы» звучит стихотворение «Музыка». Сегодня 70 лет Седьмой симфонии, 70 лет с ее создания. «Музыка» во всех книгах Ахматовой печатается с посвящением «ДДШ», то есть «Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу». Я хотел бы посвятить это включение создателям компакт-диска.
Звучит аудиозапись. Конец «Поэмы без героя».
А не ставший моей могилой,
Ты, крамольный, опальный, милый,
Побледнел, помертвел, затих.
Разлучение наше мнимо:
Я с тобою неразлучима,
Тень моя на стенах твоих…
Голос Ахматовой произносит заключительные слова:
«Окончено в Ташкенте 18 августа 1942 года.
Раньше поэма кончалась так:
А за мною тайной сверкая
И назвавши себя «Седьмая»,
На неслыханный мчалась пир…
Притворившись нотной тетрадкой,
Знаменитая ленинградка
Возвращалась в родной эфир».
Голос Ахматовой:
Музыка
В ней что-то чудотворное горит,
И на глазах ее края гранятся.
Она одна со мною говорит,
Когда другие подойти боятся.
Когда последний друг отвел глаза,
Она была со мной в моей могиле
И пела словно первая гроза
Иль будто все цветы заговорили.
Павел Крючков: Теперь прошу готовиться Александра Жукова и Игоря Хомича – чтобы мы услышали здесь песни на стихи поэтов.
Александр Жуков: Добрый вечер, рады вас видеть. К сожалению, в прошлом году нам по разным причинам не удалось приехать сюда, но сейчас встречи возобновляются, начатое несколько лет назад продолжается. Ну и как-то так уже, опять же традиция, такая, что мы с Игорем постоянно здесь несколько песен поем. Имя Осипа Мандельштама сегодня не раз произносилось, это совершенно закономерно, потому что, как сказал Анатолий Генрихович, Ахматова любила и ее любили. Осип Мандельштам в этом плане не был исключением.
Песня на стихи Мандельштама «Как черный ангел на снегу».
А.Ж.: История взаимоотношений Осипа Мандельштама с Анной Андреевной очень интересная во всех планах. И каждый план, как Паша говорит, другая история… Несколько коротеньких песенок споем. Анна Андреевна всегда отличалась крайним лаконизмом, в этом лаконизме всегда большая глубина была заложена… Песня «Там тень моя осталась и тоскует…».
А.Ж.: Песня на стихи «Летний сад».
А.Ж.: И непременное на наших встречах стихотворение… Песня «Двадцать первое. Ночь. Понедельник…».
А.Ж.: Это как бы такой творческий отчет. Что не зря мы сюда ездим. Песенка «Ах, Анна Андреевна, Анна Андреевна». (Исполняется.)
Я: Подождите. У меня такое впечатление – а я предпочитаю впечатление самым проверенным знаниям, – что то, что делает Жуков, делается само собой. Поскольку время в моем возрасте склонно к необъяснимым сдвигам, а в этом месте в особенности, мне на миг показалось, что не запись рассказа Волкова на пленку он устроил, а тогда, в 65-м году, приезд квартета сюда, чтобы Шостаковича сыграть для Ахматовой, – что это ему в голову пришло и он их пригласил. У него – повторяю: впечатление – так получается. (Аплодисменты.)
А.Ж.: Я в таких случаях говорю, если кто-то хочет за меня выпить: «С большим удовольствием»… А вообще – как же не ответить на вызов? Я эпизод один, произведший на меня, тоже повторю, сильное впечатление, узнал, еще не прочитав воспоминаний Ахматовой о Модильяни, а со слов Анатолия Генриховича. Как Анна Андреевна, будучи в Париже и познакомившись с Модильяни, как-то раз пришла к нему, а его не было дома, окно открыто. Ну, известный эпизод. У нее в руках был букет роз. И она стала по одной розе бросать в окно. А вечером, когда встретились, он говорит: «А как вы в комнату попали-то? Закрыто же было». Она рассказывает. А цветы легли на пол один к одному… Ну и в этой связи песня «Я покажу тебе Париж». (Исполняется. Аплодисменты.)
А.Ж.: Ну вот, пожалуй, и все. Спасибо, друзья мои.
Голос из публики: «Одну, еще одну».
А.Ж.: Еще одну? Ну тогда… тогда что-нибудь такое… Вам добрые пожелания, а песня – «Что такое счастье…». (Исполняется. Аплодисменты.)
Павел Крючков: Спасибо. Как говорит обычно Найман в таких случаях: «Все. До свидания».
2012
Павел Крючков начал свою речь с покосившейся Будки и ее выпрямления, кратко рассказал историю приуроченных к дню рождения Ахматовой наших комаровских встреч, вспомнил имена принимавших участие. Кончил тем, что 2012 год – столетняя годовщина с выхода в свет первой книги Ахматовой «Вечер». И предоставил слово мне.
Я читал по написанному. «Книга «Вечер» вышла в свет 100 лет назад, то есть появилась ниоткуда книжка стихов, которую мы сейчас знаем, хорошо себе представляем и дополняем воображением, думаем о ней. В частности, и как о сколько-то легендарной. Потому что в ней, было, например, стихотворение «Сероглазый король», или «Рыбак», или «Сжала руки», или «Муж хлестал меня узорчатым» и так далее. То есть стихи, над которыми надо сделать усилие, чтобы убедить себя, что было какое-то время, когда этих стихов не было, вообще не существовали, ни в каком виде, и негде было о них узнать. Еще была там дюжина стихотворений, которые уже через несколько лет трудно было признать не существовавшими когда-то.
Так же как сейчас трудно вообразить, что Ахматову нужно было выводить к публике как начинающую поэтессу. Трудно вообразить читателей, которых в предисловии знакомил с ней и с ее, как он назвал, «острой и хрупкой поэзией», Михаил Кузмин. Он кончал свое предисловие: «Сударыни и судари, к нам идет новый, молодой, но имеющий все данные стать настоящим поэтом. А зовут его Анна Ахматова».