– Это сделано по его приказу! – прошептала сестра Анне. – Он старается тронуть мою душу.
– Пошли! – скомандовала герцогиня Саффолк, которая не заметила тревожного состояния Марии.
У Анны тоже не было времени на слова утешения или моральную поддержку. Она знала, что Мария слаба духом, и опасалась, как бы та не сдалась под натиском короля. Вот бы надавать ему по ушам – или еще что похуже – за то, что он так обращается с сестрой, которая и без того уже натерпелась от королевских особ.
Женщины молчали, ожидая трубного гласа, который возвестит о начале представления живой картины. Они слышали аплодисменты гостей, приглушенные возгласы удивления и восторга – явно заслуженные, так как мастер Корниш, главный распорядитель праздника, создал прекрасные декорации. Замок окружали очень реалистичные сад и заросли кустов, и в распоряжении Корниша, наверное, имелась целая армия белошвеек, которые долгими ночами изготавливала шелковые цветы, усыпавшие ветви.
Зазвучали трубы, Анна и остальные дамы надели маски, подобрали юбки и бросились наружу из замка. Они были в одинаковых белых атласных платьях, отделанных миланским кружевом и расшитых золотой нитью, шелковых чепцах и капорах в миланском стиле, украшенных золотыми накладками с инкрустацией драгоценными камнями. На каждом капоре вышили имя персонажа. Анна изображала Упорство, Мария – Доброту, теперь она сожалела, что выбрала себе такую роль, вдруг это придаст храбрости королю. Джейн Паркер была Постоянством, а герцогиня Саффолк, находившаяся впереди всех танцовщиц, воплощала собой Красоту.
В зале за высоким столом сидела вместе с послами королева, она смотрела представление с явным удовольствием. Когда дамы начали танцевать, появились восемь лордов в масках, головных уборах из золотой парчи и накидках из синего атласа. У них тоже были имена: Любовь, Благородство, Юность, Преданность, Верность, Удовольствие, Нежность и Свобода. Возглавлял их мужчина в алой накидке, на которой были вышиты золотые языки пламени и имя – Страстное Желание. Это был мастер Корниш, не король, но Анна знала, что Генрих находится среди восьми танцоров и скрывается под маской Любви. Имена персонажей и сама тема живой картины, казалось, символизировали желание короля снискать благосклонность ее сестры.
При появлении лордов леди быстро ретировались в замок, после чего галантные джентльмены подвергли крепость обстрелу, отчего некоторые зрители испуганно закричали. Анна и ее спутницы самоотверженно защищали свою твердыню, бросая в осаждающих конфеты или брызгая на них розовой водой. Те в ответ осыпали осажденных финиками, апельсинами и другими фруктами, и, разумеется, исход битвы был предрешен. И вскоре они уже с видом триумфаторов брали дам за руки, выводили своих пленниц наружу, где тут же пускались с ними в быстрый круговой танец. Анна увидела короля в паре с Марией. Она чувствовала страх сестры, которой приходилось танцевать со своим будущим соблазнителем на глазах у королевы и всего двора, и наверняка многие, наблюдая за этой парой, наверняка уже строили разные домыслы. Но когда танец закончился и участники представления, к всеобщей радости и под бурные аплодисменты, сняли маски, Марии нигде не было.
Король хмуро стоял один, но быстро совладал с собой и отправился исполнять роль хозяина на банкете для гостей в апартаментах королевы.
Анне было позволено не сопровождать королеву. Не снимая костюма, она поспешила на поиски Марии, но безуспешно. Встревоженная, она вернулась в зал, чтобы спросить Джорджа, не видел ли он сестру. Брат сидел развалясь на скамье, и Анна едва не повернула обратно, заметив рядом с ним Генри Норриса и еще какого-то мужчину. Разгоряченные вином, они дружно хохотали над какой-то шуткой.
– Я потеряла Марию, – стараясь не смотреть на Генри Норриса, сообщила Анна. – Она куда-то ушла до окончания живой картины. Надеюсь, с ней все в порядке.
– Мария способна сама о себе позаботиться, – ответил Джордж. – Ни к чему беспокоиться.
Норрис улыбался. Анна посмотрела ему в глаза – в них светились теплота и восхищение – и тут же опустила взгляд.
– Ладно, – сказала она и отошла; ее сердце учащенно билось.
Всю ночь Анна тревожилась за Марию и не могла уснуть. Утром, прежде чем в столовую королевы принесли завтрак – холодное мясо, хлеб и эль, – она, пропустив молитву в часовне, побежала в комнаты Марии и наткнулась на Уилла Кэри, который отправлялся в апартаменты короля.
– Я не могу задерживаться, Анна, опаздываю, – бросил ей зять и умчался.
Анна взбежала по ступенькам.
– Мария! – позвала она. – Мария, с тобой все в порядке?
Дверь открылась, за ней с трагическим видом стояла Мария.
– Слава Богу, ты здесь! – воскликнула она. – Я думала, Уилл никогда не уйдет. – И разрыдалась, захлебываясь слезами.
– Что случилось? – воскликнула Анна. – Это король?
Марию начало рвать, она согнулась пополам и изрыгнула из себя чистую желчь, которая закапала на пол. Анна подавила желание отвернуться.
– Скажи мне, – не унималась она.
– Он меня принудил, – простонала Мария. – Пока мы танцевали в живой картине, он приказал ждать его в маленьком банкетном домике рядом с теннисным кортом. Сказал, что ему нужно поговорить со мной. Я не хотела идти, но боялась его обидеть. Я ждала целую вечность и страшно замерзла, наконец он пришел, а потом… О Анна, это было ужасно… И теперь я предала Уилла. Я этого не хотела…
Уму непостижимо: два короля надругались над Марией. И ведь никто не поверит, что против ее воли. Значит, об этом не должна узнать ни одна живая душа.
– Было больно? – спросила Анна, обнимая сестру.
– Нет, но он не принимал моих отказов, а я не посмела дать отпор. Я чувствовала себя грязной, замаранной… Когда вернулась, не могла смотреть Уиллу в лицо. Но он тоже хотел получить от меня свое удовольствие, и я сказала, что меня тошнит. Это правда. Я так боялась, что он догадается. Ох, Анна, что мне делать? Король хочет снова видеть меня сегодня вечером.
– Не ходи, – наставительно сказала Анна.
– Но я не смею ему отказывать. Он может проявить щедрость к нашей семье, но может и лишить нас своих милостей или сделать что-нибудь похуже. Я должна пойти. О Боже, почему я?! Из всех женщин, которых он мог выбрать. – И Мария снова залилась слезами.
– Нужно было сказать отцу.
– Ты с ума сошла? Он и так обо мне невысокого мнения.
Анна усадила Марию на скамью:
– Я скажу ему, как ты несчастна.
– Нет!
– Тогда сошлись на болезнь. Поезжай домой в Хивер. Уилл поймет.
– Мне придется и вправду заболеть. Уиллу не понравится мой отъезд.
Анна потеряла терпение:
– Тогда это единственный выход. Если, конечно, ты не пожалуешься королеве.
Мария ужаснулась:
– Об этом и подумать нельзя. Она такая добрая леди, я не стану причинять ей страдания.
– Ну что ж, ничего другого я предложить не могу. Не знаю, что еще придумать. – Анна чувствовала себя ужасно беспомощной и злилась. – Это позор, что король, который кичится добродетелью и выставляет себя живым примером рыцарственности, может так подрывать основания собственного авторитета, и это сходит ему с рук! – возмущалась она.
Распорядившись, чтобы Марии принесли хлеба и эля, Анна оставила сестру на попечение горничной и пошла искать отца. Она нашла его в зале Совета зеленого сукна[16] за большим столом, где он просматривал дворцовые счета.
Сэр Томас поднял взгляд:
– Анна! Какой приятный сюрприз.
– Не такой уж приятный, когда вы услышите то, что я собираюсь сказать, отец, – ответила она, понизив голос. – И это только для ваших ушей. – Она покосилась на сидевших за высокими столами двух клерков, и сэр Томас отпустил их.
– Ну, – сказал он, когда они остались одни, – что случилось?
– Король заставил Марию стать его любовницей.
– Что? – Сэр Томас побагровел.
– Он не оставил ей выбора. Он надругался над ней, если выражаться прямо! Я полагаю, вам следует знать об этом.
– Как она позволила себе оказаться в такой ситуации?! – проревел отец.
– Позволила себе?! Говорю вам, он не оставил ей выбора! – Анна начинала впадать в ярость. – Когда король повелевает, кто посмеет его ослушаться? И разумеется, он давал понять, что готов проявить щедрость. Он уже даровал Уиллу земли.
Сэр Томас с мрачным лицом глубже уселся в кресле.
– Это достойно сожаления, но не причинит ей вреда, – помолчав, сказал он, – и никому из нас. Бесси Блаунт, которая пять лет находилась в интимной связи с королем и родила ему сына, извлекла из этого большую пользу и была удачно выдана замуж.
– Но Мария уже замужем, и ей больно сознавать, что она наставляет своему мужу рога. Едва ли она извлечет из этого что-то, кроме стыда и горя.
– Деньги, почести, преференции для семьи, – возразил отец, и в его глазах засветился расчетливый огонек.
Анна смотрела на него разинув рот. Неужели он готов за деньги продать собственную дочь?
– Мы все должны использовать сложные ситуации в свою пользу.
– Я думала, вы что-нибудь сделаете, чтобы прекратить это, – с трудом сдерживая злобу, заметила Анна.
– Увы, здесь я так же бессилен, как и Мария. Ты сама сказала: никто не смеет перечить королю.
– Я осмелюсь! – дерзко крикнула Анна и, с сердитым шелестом взмахнув юбками на прощание, оставила сэра Томаса.
Отец, казалось, был очень доволен собой.
– Меня назначили казначеем королевского двора и управляющим Тонбриджа, – ликовал он.
Они с Анной прогуливались вдоль набережной в Гринвиче, наслаждаясь первым теплым весенним вечером. После их перебранки из-за Марии Анна долгое время не могла заставить себя разговаривать с отцом, однако избегать встреч было невозможно – пришлось постепенно сменить гнев на милость и немного смягчиться по отношению к нему.
– Плата за грех? – спросила она.
Прошло два месяца с того дня, как Мария уступила домогательствам короля. Уилл ни о чем не догадывался, и Мария, хотя и смирилась с необходимостью терпеть ухаживания Генриха, которые признавала не такими уж неприятными, тем не менее ужасно страдала от чувства вины.